В личности Афанасия Фета удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: огрубелый, сильно тёртый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый буквально до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец красоты и любви. Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным. Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался «выслужить» дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином эксплуататором. Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II изложил благоприятную резолюцию на его прошение.
Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорбленнием пожалование ему царем камерюнкерского звания (это придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камерюнкерство уже в 70 лет? И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года:
- «Полуразрушенный, полужилец могилы,
- О таинствах любви зачем ты нам поешь?
- Зачем, куда тебя домчать не могут силы,
- Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?
- Томлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь;
В напевах старческих твой юный дух живет. Цыганка старая одна еще
поет». То есть буквально два человека жили в одной, кстати весьма неприятной на вид, оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское отношение к красоте, к любви! Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40е годы, а в 70 80х годах это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком, хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том числе и цыганские), на слова Фета. «О, долго буду я в молчаньи ночи тайной», «Какое счастие! и ночь и мы одни», «Сияла ночь. Луной был полон сад», «Давно в любви отрады мало», «В дымкеневидимке» и, конечно, «Я тебе ничего не скажу» и «На заре ты ее не буди» вот лишь немногие стихотворения Фета, положенные на музыку разными композиторами.
Лирика Фета тематически крайне бедна: красота природы и женская любовь вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года:
- «Только в мире и есть, что тенистый
- Дремлющих кленов шатер.
- Только в мире и есть, что лучистый
- Детски задумчивый взор.
- Только в мире и есть, что душистый
- Милой головки убор.
- Только в мире и есть этот чистый
- Влево бегущий пробор».
Это своеобразная онтология (философское учение о бытии) Фета, хотя философской его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этом? Видимо, да, если видеть в поэзии искусство по преимуществу. Красота и должна быть главным в ней. Гениальна лирика природы Фета: «Я пришел к тебе с приветом», «Шепот. Робкое дыханье», «Какая грусть! Конец аллеи», «Это утро, радость эта», «Жду я, тревогой объят» и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься: где источник, откуда эта красота? Творение ли это Отца небесного? Или источник всего этого сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа, каждое мгновение готовая восславить окружающую красоту? В своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», то для Фета природа единственно храм, храм и фон прежде всего любви, роскошная декорация для тончайших сюжетных изгибов любовного чувства, а во вторых, храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте. Если для Пушкина была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он утверждает в своих стихах с такой силой, что заставляет усомниться, не язычник ли он. У него и сама природа любит не вместе, а вместо человека («В дымкеневидимке»).
В то же время вполне в христианском духе Фет считает человеческую душу частицей небесного огня, божьей искрой («Не тем, господь, могуч, непостижим»), ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения («Ласточки», «Учись у них у дуба, у березы»). Удивительны поздние стихи Фета, 8090х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном о любви, о буйстве жизни, о трепете молодости («Нет, я не изменил», «Моего тот безумства желал», «Люби меня! Как только твой покорный», «Еще люблю, еще томлюсь»). Разберем стихотворение «Я тебе ничего не скажу», датированное 2 сентября 1885 года. В нем выражена часто встречающаяся у романтиков мысль о том, что языком слов нельзя передать жизнь души, тонкости чувства. Например, стихотворение Фета «Как мошки зарею» (1844) кончается мечтой «О, если б без слова/ Сказать душой было можно!». Поэтому любовное свидание, как всегда, в окружении роскошной природы, (открывается молчанием: «Я тебе ничего не скажу…». Романтики не доверяли языку слов как средству выражения души человека, тем более поэта. Впрочем, назвать Фета романтиком затруднительно: очень уж он «земной». Тем не менее уделом героя тихотворения остается «молча твердить» слова любовного признания.
И этот оксюморон (сочетание контрастных по смыслу слов) становится главным образом стихотворения. Но все таки почему он молчит? Какая мотивировка дается этому? Вторая строка уточняет: «Я тебя не встревожу ничуть». Да, как свидетельствуют другие стихотворения, его любовь может и встревожить, взволновать евственную душу его избранницы своими «томленьями» и даже «содроганьями». Есть и другое объяснение, оно в последней строке второй строфы: его «сердце цветет», подобно ночным цветам, о которых сообщается в начале строфы. Вот тождество человеческой души и
природы, выраженное, как и во многих других произведениях Фета, с помощью особого художественного приема, называемого психологическим параллелизмом. К тому же грудь, т.е. вместилище начала, героя «больная, усталая» (первая строка третьей, последней строфы). «Я дрожу» от ночного ли холодкаили от какихто внутренних душевных причин. И поэтому конец стихотворения зеркально повторяет начало: «Я тебя не встревожу ничуть,/ Я тебе ничего не скажу».
Трехстопный анапест стихотворения звучит напевно: «Я тебе ничего не скажу» неоднократно вдохновляло многих композиторов. Стихотворение привлекает тонкостью и изяществом выраженных в нем чувств и естественностью, негромкой простотой их словесного выражения.
Сочинение! Обязательно сохрани - » Темы и идеи лирики Фета . Потом не будешь искать!
Запись была опубликована
23.01.2010 в 08:03 в категории Хрестоматия и критика.
Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.
Загрузка...