Новая общественная политическая атмосфера во Франции 70 — 80-х годов cпособствовала реализации поставленных задач. В этот период ее университетская историческая наука развивалась на основе методологических принципов позитивизма, изложенных О. Кон-том еще в 30-е годы. Вера О, Крита в разум как творца истории и инструмент ее познания, в.позитивную науку, которая должна основывать свои выводы на точных и проверенных фактах, означала для историков, разделявших позитивистские принципы, всестороннее и полное использование архивных документов в соответствии с кругом научных интересов.
В. условиях, когда впервые были открыты архивы многих министерств, началось
[smszamok]
изучение департаментских архивов и архивов Ватикана, Ш.-В. Ланглуа и III Сеньобос вслед за Э. Бернхаймом, исходя из методологических позиций позитивизма, разработали принципы источниковедения.
Целый ряд сформулированных ими строгих правил аналитической работы, методики исследования, как и методологических под-
ходов, имеют общенаучное значение. В российской историографии советского периода среди таковых отмечались следующие: отстаивание тезиса об индивидуальности и специфичности исторических явлений, их зависимости от места и времени; требование максимально точного описания фактов, как «объективного и единственного источника исторических знаний»; познавательный оптимизм; признание (и абсолютизация) идеи эволюции и в связи с этим применение генетического принципа при изучении исторических событий, явлений, учреждений; перенесение акцента с деятельности выдающихся личностей на действия масс, с индивидуальной психологии на коллективную; сосредоточенность на процессах структурного характера, в противовес событийно-повествовательным построениям провиденциального историзма.
Однако «дрожащая осторожность побежденных в 1871 г.» вынуждала историков Франции ограничительно использовать идейно-теоретический арсенал позитивизма. Они принципиально отказывались от выводов и обобщений в своих работах, услуг философии истории, поисков закономерностей, причин (а если и искали исторического объяснения, то отвечали на вопрос «как», а не «почему»), считая эти проблемы делом будущих поколений ученых. Теория прогресса для них была «метафизической гипотезой», сама история — субъективной наукой, а ее уроки — устаревшей иллюзией. Исторический процесс они объясняли взаимодействием равноправных факторов — экономического, политического, культурного, идеологического, расового и т. д. Позитивистский историзм не делал различия между методами естественных наук и гуманитарных, абсолютизируя первые; это проистекало из контовской классификации наук по предмету изучения и унифицировавшей все науки.
В российской историографии советского периода, в частности в трудах О. Л. Вайнштейна, М. А. Барга, позитивистская историография рассматривалась как подготовительный этап дальнейшего развития исторических исследований. Между ограничительностью использования позитивистских методологических идей и особенностями разработки конкретных проблем в науке последней трети XIX в. существовала тесная взаимосвязь.
Острота социально-политического положения Франции после событий 1870 — 1871 гг. делали приоритетным для историков изучение политического опыта революции 1789 р. И профессионально, и организационно ее исследование было поднято на качественно новый уровень, благодаря леволиберальному историку А. Олару, его журналу и школе. С изучения политического аспекта истории Французской революции начинал свой творческий путь ученик А. Олара — будущий академик П. Ренувен.
Специфика осмысления Французской революции методологически объяснялась слабыми сторонами позитивистского историзма, уровнем понимания проблем эпистемологии исторического знания, исторического синтеза, верой в возможность его достижения на основе анализа одного ряда однотипных явлений: применительно к школе А. Олара — на основе анализа только политической истории. Историография постсоветского периода, продолжая критическое переосмысление концепций ученого, тем не менее солидаризуется с ним в оценке деятельности Ж. Дантона, олицетворявшего идеи реформистского, мирного, либерального в своей основе пути преобразования страны.
В развитии исторической науки и исторической мысли во Франции, России и Украине с 70-х годов XIX в. и в начале XX в. были общие и особенные черты. Общие определялись историзмом исторического сознания эпохи, которая обусловливает структуру знаний людей о мире и о себе, как субъектах истории.
Промышленный переворот и новый уровень социальных запросов в России, так же как и во Франции, имели следствием укрепление профессионализации науки. Господствующим направлением политической и исторической мысли в обеих странах был либерализм, который содержал «в зародыше и отражение общечеловеческих интересов», а теоретико-методологические принципы позитивизма, разъясненные для историков Э. Бернхаймом, Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобосом, стали общепризнанными и в среде российских ученых. Однако российский позитивизм был отличен от французского. Сложность проблем российского общества быстрее, чем на Западе, вызвала в ее науке следующие изменения: она раньше и глубже подверглась влиянию марксизма, а также молодой тогда науки — социологии, хотя более слабым оставалось влияние неокантианства.
По вопросу о времени, этапах, сущностных характеристиках кризиса исторической науки России рассматриваемого периода в российской историографии имеются две основные точки зрения, которым, на наш взгляд, свойственна тенденция к сближению. Большинство ученых ныне связывают глубинное содержание кризиса не с эволюцией позитивизма, а с кардинальным разрывом с ним и заменой его принципов неокантианскими. Это произошло после революции 1905 г. и нашло наиболее яркое отражение в исследованиях видного русского ученого — А. С. Лаппо-Данилевского. Изменение и усложнение условий существования человека в XX а, кризис в естествознании, заострили внимание науки на эпистемологических проблемах исторического знания, разработкой которых занялась неокантианская баденская школа. Ее представители — В. Виндель-банд и Г. Риккерт — дали новую классификацию наук, разделив их на две основные категории — науки естественные (номотетичеСкие), способные наблюдать повторяемые явления и устанавливать общие понятия, законы, и науки о культуре (идеографические), описательные — о специфичном, единичном.
[/smszamok]
Впервые в истории мысли это была классификация по методу, используемому науками. За историей, как наукой о культуре, не признавалась способность формировать абстракции, устанавливать законы, но она должна была ставить эти проблемы, прибегая к услугам философии. Формируя общие понятия категории, наука с помощью этих логических конструкций систематизирует историческую реальность, упрощает и преобразовывает ее. Неокантианский историзм, поставив проблему границ человеческого разума, ввел в теорию познания понятие релятивизма, признал зависимость познаваемости объектов науки от познающего субъекта, который производит отбор исторических, явлений, соотнося их с культурными ценностями эпохи.
Сочинение! Обязательно сохрани - » Новая общественная политическая атмосфера во Франции 70 — 80-х годов . Потом не будешь искать!
Запись была опубликована
19.10.2009 в 10:45 в категории Тенденции мирового развития.
Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.
Загрузка...