Ты, волна моя, волна! Ты гульлива и вольна

Дав столь точную характеристику капризной стихии, Гвидон тем не менее попросил ее вынести бочку на берег. Ну, на то и сказка. С незапамятных времен человек использует движение воды в реках, в морях, в океане — для собственного передвижения, для перевозки грузов. Во времена «бутылочной почты» морские течения служили единственной линией связи, по которой можно было послать сигнал бедствия при кораблекрушении. Но до чего ж ненадежной была эта связь!.. Во-первых, океан нетороплив. Это во время шторма разыграется ветер, разгонит волну, и кажется, что она очень быстра… Между тем скорость океанских течений измеряют в ие совсем обычных единицах—сантиметр в секунду. Очевидно, так удобнее. Рекордные результаты на Земле показывает Гольфстрим —- его самая большая скорость около 300 см/сек, то есть всего-навсего 10—11 километров в час. А во-вторых, бутылки-почтальоны плыли воистину без руля и без ветрил, повинуясь одной лишь воле течений, куда вынесет! Самое любопытное, что и сейчас вряд ли кто сможет точно предсказать, куда вынесет бутылку, брошенную, скажем, в тот же Гольфстрим (кстати сказать, «бутылочная почта» как средство изучения течений используется и в наши дни).

В 1969 году в Гольфстрим «бросили» не бутылку, а целый подводный исследовательский аппарат — мезоскаф «Бен Франклин» с экипажем, которым командовал известный швейцарский исследователь Жак Пикар. Мезоскаф дрейфовал внутри течения, на глубине в несколько сот метров. На одиннадцатый день Гольфстрим изгнал из себя пришельцев. Сопровождавшему мезоскаф судну пришлось 55 километров буксировать мезоскаф снова к центру струи. «Завихрения Гольфстрима сами по себе хорошо известны,— писал впоследствии Ж. Пикар,— однако никто не знает точно, чем они вызываются. Во всяком случае, они не поддаются прогнозированию». И это говорится о наиболее изученном течении!..

Разумеется, НТР добавила к бутылке и более совершенные средства и методы изучения течения, однако на I съезде советских океанологов в 1977 году в докладе о природе циркуляции вод Мирового океана было сказано следующее: «Проблема объяснения современной циркуляции вод Мирового океана не может считаться удовлетворительно решенной даже на уровне качественных гипотез» (не говоря уж о количественных?— В. Т.).

В чем же дело? А в этом, пушкинском: «плещешь ты, куда захочешь». Вода ведь спокойна только в кастрюле, и то, если не нагревают, а в океане — и «гульлива и вольна».

Давайте повнимательнее поглядим на картину океанских течений. Со школьных лет все мы, независимо от успеваемости по географии, помним названия Гольфстрим и Куросио. Но, по-видимому, только отличники помнят, что эти течения существуют не сами по себе, а как часть гигантских субтропических круговоротов, беспрерывно «работающих» в северной половине Атлантического и Тихого океанов.

Близ экватора в зоне устойчивых восточных ветров — пассатов — движется с востока на запад Северное Пассатное течение. На подходе к Америке оно сливается с Гвианским течением и протискивается сквозь Антильскую гряду в Мексиканский залив, а оттуда через Флоридский пролив — уже под названием Гольфстрим — выходит обратно в Атлантику, движется на север вдоль берегов американского континента и затем у мыса Хаттерас берет курс на восток, в открытый океан. Далее часть потока поворачивает на юг, к Африке, формируя несильные Португальское и Канарское течения, которые держат курс вдоль африканского побережья к экватору и, вливаясь в Северное Пассатное, замыкают субтропический круговорот. Другая ветвь Гольфстрима идет на север, к Европе, где образует Северо-Атлантическое течение, затем Норвежское и т. д., а там уже возникает субарктический круговорот.

В Тихом океане та же картина. Северное Пассатное прижимает воды к Юго-Восточной Азии, от нее на северо-восток идет сильное Куросио, затем Северо-Тихоокеан-ское течение и — на востоке океана — слабое Калифорнийское замыкает субтропический круговорот. А Аляскинское, Камчатское и Курильское течения, отделившись от Северо-Тихоокеанского, образуют субарктический круговорот.