Творчество Гоголя и «обличители» 20-х годов и «панегиристы» 50-х

Уже в лирике XIX века и юбилейной поэтической гогблиане 1902—1909 годов наметились принципиальные решения его образа. В поэзии этих эпох уже была заложена концепция трагической судьбы, противоречий в биографии и творчестве «схимника и Аристофана>, «судьи и врача», сатирика, смеющегося сквозь слезы. В полной мере постичь и воплотить социологию и философию образа великого художника слова смогла лишь советская лирика, шедшая к нему путем проб и ошибок. Концепция Гоголя в ней менялась: она определялась не только «первовидением» образа пишущим, но и уровнем развития советского гоголеве-дения, тенденциями различных литературоведческих школ. Гоголь в 20-е годы представал в ней то трагически раздвоенным и «закомплексованным» представителем вырождающегося дворянства, то подтягивался к нашей современности как бескомпромиссный обличитель «мертвых душ» и певец необгонимой Руси-тройки.

И «обличители» 20-х годов и «панегиристы» 50-х пытались найти средства пластического воплощения образа. Различный подход поэтов-«биографов» к «своему» Гоголю регламентировался в разные эпохи общественно-исторической оценкой сатиры Гоголя, общими тенденциями развития биографического жанра, индивидуальным «первовидением» Гоголя как личности, художника, гражданина. В поэтической гого-лиане возник целый «несобранный цикл» стихов о двух московских памятниках — скульпторов Н. А. Андреева и Н. В. Томского, воплощающих полярные тенденции образа. «России старой черный дым» увидела в трагедийном памятнике Андреева Н. Павлович («У памятника Гоголю»). Резко сопоставил их Л. Озеров:

Веселый Гоголь на бульваре.
Печальный Гоголь во дворе.
(«В районе Арбата»)

Гармонически, сочетать концепцию «разных Гоголей» попытался В. Павлинов. В его стихотворении «Два Гоголя» андреевский памятник —«Весь боль, тревога и забота> — противопоставлен памятнику Томского, где «Гоголь юный и веселый». Но в сложной диалектике образа у него все же:

Два Гоголя непримиримы, . Их невозможно примирить.
Наиболее бескомпромиссно концепцию андреевского трагического Гоголя принял Вс. Рождественский: Нет, все же трижды прав ваятель мой Андреев, Лепивший Ленина и знавший свой народ! …Как мало знаете вы смех мой и страданье, Как вы забывчивы, неблагодарны вновь! Ведь я не только тень, немое изваянье, Я — совесть прошлого, я — гнев и я — любовь!
(«Гоголь. Старый памятник»)

В поэтической гоголиане 20— начала 30-х годов писатель отождествлялся со своими героями, представал в кошмаре безвыходной ситуации. Такой он в стихотворении М. Рыльского «Смерть Гоголя>: на фоне России, хрипевший в руках Николая I, писатель показан больным приверженцем фанатика, которому тень безумного попа заслонила солнечную тролу к Пушкину. Мотивы безнадежности, безумия, умирания окружают Гоголя в стихотворении Н. Майорова «Гоголь», где писатель изображен в момент сожжения второго тома «Мертвых душ» поглощенным холодом беспросветной ночи, понятой как символ. Но уже в конце 30-х годов в стихотворении П. Тычины «Румяная и русая» образ Гоголя возникал как символ грядущего обновления свободной занадноукрайнской земли.

В лирике Великой Отечественной войны писатель осознавался через героика-патриотический пафос своего творчества, как певец братства украинского и русского народов. Таков он в «Копье Тараса» Л. Первомайского, «Тарасе Бульбе» К. Симонова, «Живых героях» М. Светлова, «Гоголе» П. Васильева.

Несколько прямолинейно концепция образа Гоголя решалась в юбилейной поэзии 1952—1959 годов — в однозначном положительном плане как образ великого гражданина-патриота, бескомпромиссного сатирика-обличителя, единомышленника революционных демократов. Последовательно эта тенденция воплощена в стихотворениях П. Тычины «Гоголь наш, большое сердце…», «Два великана» Л. Вышеславского, «Смех Гоголя» М. Бабаева, «Волшебник слова» А. Часовникова.

В поэзии 60—70-х годов образ, освобождаясь от хрестоматийного глянца, предстает в ореоле не только гражданственности, но и в разных ракурсах психологизма, трагедийности. Расширяется арсенал средств художественной типизации при пластическом воплощении его, обогащаясь экспрессивными, условно-реалистическими приемами. Резким протестом против подтягивания «живого» Гоголя к эталону «образцового писателя» пронизаны стихотворения А. Кушнера «Быть классиком — значит стоять на шкафу», Н. Рубцова «Однажды Гоголь вышел из кареты». В поэзии возрос интерес к художественному миру Гоголя, нравственным и социальным проблемам его творчества, в ней появляется Гоголь трагический, «нашим» становится Гоголь скульптора Андреева.

В росте многожанровости, многостильности, богатстве осмысления образа в 70—80-е годы сказалось и преодоление бытовавшего шаблонного взгляда на гениальную личность — «слугу времени» и народа. Образ писателя и его художественного мира обрели многомерность, широкую ассоциативность. Не весь — это и не программируется лирическими жанрами,— но в нравственной сердцевине, в красках своего времени, в подлинной народности предстает Гоголь в современной многонациональной поэзии. Отмечены приметами современности «Песня об украинском лерце и Тарасе Бульбе» Ш. Нишииадзе, «Гоголю» Н. Винграновского, «Хома Брут» Н. Матвеевой, «Плач о майоре Ковалеве» Ю. Левитанского, «Гоголю» И. Драча, «Литературный труд» О. Дмитриева.

Можно говорить о двух основных тенденциях, наметившихся в стихах о Гоголе сегодня. Одна — по преимуществу реалистическая, эпическая, тяготеющая к публицистичности (у Е. Евтушенко, Б. Слуцкого, О. Дмитриева). Другая — субъективно-романтическая, уходящая от окончательных приговоров и довольствующаяся остановленным летучим мгновением жизни (А. Вознесенский, И. Драч, Ю. Кузнецов, Н. Винграновский). Наметилась также попытка вторжения в интимный мир переживаний Гоголя, в стихах о нем зазвучали мотивы гоголевской иронии в оценке пошлых явлений современности.

К сожалению, нет возможности рекомендовать учителю такие полные издания со стихами о Гоголе, Как «венки» стихов о Пушкине, Лермонтове, Кольцове, Некрасове, но он может обратиться к «Венку Гоголю», выпущенному в 1984 г. издательством «Прапор». Готовая композиция с гоголевскими страницами включена в книгу поэта и художника — А. Поперечного и И. Глазунова «Россия. Родина. Любовь. Лиро-эпическая композиция в картинах и стихах»