Студенческие годы Чехова

Но декан университета категорически отклонил кандидатуру Чехова. Мысль о том, чтобы доверить университетскую кафедру писателю, да еще такому, который подписывал когда-то свои рассказы легкомысленным псевдонимом Антоша Чехонте, показалась ему кощунственной. Студентом последнего курса Чехов поехал летом с семьей в Воскресенск (ныне Истра), где учительствовал его брат Иван. Зеленый городок с чудесными окрестностями, рыбная ловля, долгие прогулки—все это радовало Антона Павловича, уставшего от городской сутолоки. Но и здесь он отдыхал ка свой, чеховский лад.

Познакомившись с заведующим земской больницы, известным врачом Архангельским, Чехов устроил себе добровольную практику. Антон Павлович принимал больных, ездил на вскрытия, выступал экспертом в суде. В пестром калейдоскопе мелькавших перед ним людей — помещиков, чиновников, офицеров, крестьян — находил он героев своих бз^дущих рассказов.

По вечерам у Архангельского собирались молодые врачи, читали новые произведения Щедрина, с жаром декламировали Некрасова, пели народные песни. Чехов подпевал баском; ему было приятно чувствовать себя коллегой этих хороших полезных людей.

Всю жизнь медицина и мешала и помогала писательскому труду Чехова. Благодаря медицине он. глубже узнал жизнь своей страны, теснее был связан с народом. «Я чувствзгю себя бодрее и довольнее собой, когда сознаю, что у меня два, а не одно дело», — говорил Антон Павлович.

В июне 1884 года Чехов окончил университет. «Живу с апломбом, — сообщает он друзьям об этом событии,— так как ощущаю у себя в кармане лекарский паспорт».

Осенью на дверях квартиры писателя появилась табличка: «Доктор А. П. Чехов». Пациентов у Антона Павловича было немало — вся литературная Москва шла к нему так же просто, как ходят в бесплатную лечебницу. Зная его бесконечную доброту, не стеснялись его беспокоить, частенько будили среди ночи и везли на другой конец города к больному.

В том же, 1384 году на прилавках; книжных магазинов появилась тоненькая книжка: А. Чехонте «Сказми Мельпомены».

, что речь идет о художнике Исааке Ильиче Левитане, близком друге брата Николая.

Было уже темно, когда Антон Павлович с братьями, надев охотничьи сапоги и прихватив фонарь, отправился по топкой дороге через лес в Максимовку. Без стука, распахнув дверь, Чеховы ввалились к спящему Левитану. Не узнав в потемках вошедших, художник вскочил с постели и направил на них револьвер. Антон Павлович расхохотался. Левитан хмуро, без улыбки, взглянул на него. Он был в приступе хандры, которая находила на него внезапно и продолжалась целыми неделями.

Веселые шутки Антона Павловича разогнали мрачное настроение Левитана. Он решил переселиться в Бабкино. Рядом с дружной, веселой семьей Чеховых ему и жилось и работалось легче.

Три проведенных вместе лета навсегда сдружили Чехова и Левитана. Это не была легкая дружба сверстников, которая кончается вместе с молодостью. Их роднили испытания невеселой юности, ненависть к империи пришибеевых, а главное, любовь к России, к ее талантливому, но забитому народу, любовь к русской природе. Все эти чудачества не мешали Чехову и Левитану плодотворно работать. Этюдами, написанными за лето, были покрыты все стены левитаковского флигелька. Чеховские рассказы появлялись почти в каждом возом номере юмористических журналов.

Левитан был одним из первых, кто угадал в молодом таланте Чехова силу, которой еще предстояло развернуться в будущем.

В один из дождливых дней собравшиеся у Киселевых гости коротали вечер за чтением. Прочли и рассказ Антона Павловича. Левитан смеялся вместе с другими, а потом, помрачнев, спросил с протяжным вздохом:

— Почему вы, Антон Павлович, такой талантливый, а пишете пустяки?

Чехов молча улыбнулся в ответ. Вопрос Левитана его не удивил. Он сам уже не раз думал, что все сделанное им до сих пор хуже и мельче того, что он может сделать.

Случайная встреча двух старых школьных товарищей в рассказе «Толстый и Тонкий» (1863) сразу превращается во встречу малого чина с большим, как только Тонкий узнает, что его одноклассник стал важной особой, «его превосходительством».

Покорность заменила чиновнику Перекладину из рассказа «Восклицательный знак» (1885) все человеческие чувства. «…Сорок лет писал он бумаги, написал он их тысячи, десятки тысяч, но не помнит ни одной строки, которая выражала бы восторг, негодование или что-нибудь в этом роде…» Эта чувства не дозволены ему по чину.

Экзекутор Червяков «Смерть чиновника», умер от страха, чихнув нечаянно на лысину сидящего впереди генерала. Герой рассказа «Чтение» (1884) Мердяев так отупел, что едва не сошел с ума, когда начальство приказало ему для расширения кругозора читать книги.

Низкопоклонство в царской России было неизбежным следствием полицейско-бгарократической системы/ Духом холуйства была проникнута и так. называемая «мыслящая» интеллигенция, разоблаченная Чеховым в рассказе «Маска» (1884).

Благоговейную тишину читальни общественного клуба, где во время бала собрались местные интеллигенты, нарушает пьяный в маске. Не стесняясь в выражениях, он приказывает присутствующим убираться вон, так как решил здесь повеселиться в своей компании. Интеллигенты возмущены. Директор банка Же-стяков вызывает дежурного полицейского Евстрата Спиридоныча и велит составить на пьяного протокол.

«В каждом юморе есть смех и слезы», — говорил Чернышевский. Чехов не только издевался над Очумеловыми и Пришибеевьми. Рассказы его были проникнуты горечью, заставляли думать, что там, где хозяйничает «унтер с колючим лицом», нет места счастью.

Все явственней начинает звучать в рассказах Чехова боль за угнетенный народ России. Именно в рассказах о народной жизни впервые проявились замечательные свойства чеховского таланта: лиризм и глубокое проникновение в душу человека.