Шестидесятые годы ХХ века и литература «оттепели»

Шестидесятые годы ХХ века — не только хронологическое понятие, но и историческое. Разные исследователи определяют его рамки по-разному, ориентируясь на определенные события, коими так богато было то время. Есть версия, что эта эпоха началась в 1956 году, в год ХХ съезда КПСС, а закончилась 1964 годом, пленумом ЦК КПСС, освободившим Н.С.Хрущева от всех его постов. Таким образом, эпоха как бы связывается со временем правления Хрущева, иногда ее так и называют — «хрущевская оттепель». П.Вайль и А. Генис, посвятившие анализу шестидесятых годов книгу, изданную в США и перепечатанную журналом «Театр» в 1992 году, определяют начало этой эпохи 1961 годом, когда на ХХII съезде КПСС была принята новая Программа партии и состоялся полет Ю.Гагарина в космос. Конец ее — ввод советских войск в Чехословакию в августе 1968 года.

Характерно, что в обоих случаях «оттепель», как иначе называют эпоху шестидесятых годов, связывается с событиями партийной жизни. Для страны, где «партия — наш рулевой», — это закономерно. Ей дано принимать «исторические» решения и подчинять им жизнь. И все-таки автору видятся другие параметры времени шестидесятых годов. Начало им положил ХХ съезд, на котором Хрущев открыто (и вместе с тем закрыто, так как речь так и не была тогда напечатана и рассылалась как закрытое письмо ЦК, с которым знакомили только членов КПСС) развенчал культ Сталина, рассказал о преступлениях сталинского режима. Началась реабилитация пострадавших, в результате которой из лагерей вернулась значительная часть интеллигенции, ставшая автором и движущей силой «оттепели». Закончилась эпоха роковым августом 1968 года — вводом советских войск в Прагу. Но нельзя забывать и танки в Будапеште 1956 года. Таким образом, шестидесятые годы, «оттепель», логично укладываются между двумя танковыми рейдами, между Будапештом и Прагой. Важно еще и то, что первая агрессия прошла для многих (далеко не для всех) советских художников и вообще интеллигенции почти незаметно, вторая же навсегда исключила возможность какого-либо компромисса между большой частью советской интеллигенции и советским режимом. К этому разрыву бывшие певцы Революции, свободы и романтики гражданской войны были уже готовы.

60-е годы были бурными и крайне важными в своих последствиях для всего человечества. Выделим для примера «молодежную революцию», молодежные движения, студенческие волнения, хиппи, движение «красных бригад», мини-моду, поп-арт, появление «Биттлз», десегрегацию американской школы, появление хеппенингов и прочее. Все это так или иначе отзывалось на социально-культурных процессах и у нас в стране. Но многое в мире возникало как реакция на события, происходившие у нас. У американцев до сих пор в ходу термин «комплекс спутника», которым они объясняют многие просчеты в своей культурной и социальной политике, например, в системе образования.

События, предшествующие 60-м годам, известны как ключевые события ХХ века: окончание 2-й мировой войны, победа над фашизмом; взрыв атомной бомбы над Хиросимой и Нагасаки; смерть Сталина.

Надо иметь в виду, что определение важности названных событий в сознании западном и советском различно. Если победа над фашизмом одинаково значительна для обоих типов сознания — западного и советского, то взрыв атомной бомбы, превратившийся в атомную угрозу, для большинства людей на Западе был куда важнее, чем смерть диктатора одной из сверхдержав. Для нас же смерть Сталина на какое-то время затмила все остальное.

Правда, не всеми эта смерть воспринималась одинаково. Очень малая часть людей радовалась ей с надеждой на перемены; большинство же восприняло ее как катастрфоу, чуть ли не как конец света. Казалось, произошло что-то страшное, непоправимое. Однако через несколько дней жизнь вошла в привычный ритм: работали заводы, ездили трамваи, торговали магазины. И это стало для многих еще более страшным: жизнь входила в привычное русло, но уже без Сталина, без его жесткой, но якобы справедливой воли Отца-правителя, вдохновителя всех наших побед, как тогда говорили. Здесь и начинается ломка сознания, поиски новой системы верований, без которых невозможно было дальнейшее существование как отдельного человека, так и всего сообщества, носящего имя «советский народ». Шестидесятникам в это время около двадцати.

Нельзя все поколение родившихся в начале и в середине 30-х годов называть шестидесятниками. Это очень распространенная ошибка, бытующая особенно активно сейчас, когда многим кажется, что настало время шестидесятников, т. е. то время, о котором они мечтали и за которое боролись. Поэтому очень удобно свалить на них ответственность за ошибки и просчеты «перестройки». Сегодня мы часто слышим, читаем и определяем: «этот из шестидесятников» или: «мы — шестидесятники» (так, кстати, назвал книгу очерков и статей А.Адамович, выпустив ее в 1991 году). По каким параметрам определяется это качество: по возрасту? по внешнему виду? по целям? по мифам?.. Можно и так попробовать. Многим шестидесятникам в эти годы исполнилось шестьдесят. Внешне многие из них сохранили вид растрепанных мальчишек. Можно найти еще много общих штрихов, но тогда есть опасность запутаться во второстепенных и порой совсем неважных признаках. Скажем, если им шестьдесят и за шестьдесят сегодня, значит, они родились в 30-х и сформировались после войны, но как быть с Б.Окуджавой и Э. Неизвестным, войну прошедшими? И почему мы оставляем за бортом И.Эренбурга, давшего название времени, и писателей, начавших процесс «оттепели»? Может быть, попробовать утвердить в звании «шестидесятников» художников, состоявшихся в 60-е годы, выразивших их в своих произведениях? Пленум московской писательской организации в 1962 году обсуждал творчество молодых писателей, среди которых, наряду с названными Е. Евтушенко, Р. Рождественским, А.Вознесенским, В.Аксеновым, Б.Ахмадуллиной, звучали имена В.Чивилихина, Е.Исаева, Ю.Семенова, Г.Семенова(Прим.4). Очевидно, что не все писатели, художники, бывшие моодыми в 60-е годы, стали шестидесятниками в нашем сегодняшнем понимании.

Значит, необходимо определить комплекс характерных особенностей, объединяющих разные творческие индивидуальности в понятие «шестидесятники». Вероятно, самое лучшее — искать их в идеях, героях и конфликтах, увиденных в жизни художниками и воссозданных в определенной образной структуре, свойственной именно этим художникам. Причем, шестидесятники остались таковыми в 70-80-90-е годы, взрослея сами, заставляя взрослеть своих героев; в чем-то иначе относясь к ценностям своей юности, они до конца оставались им верны. Не случайно критики до сих пор, пытаясь определить того или иного писателя, часто стараются примерить на него «костюм шестидесятника». Не случайно критики более позднего времени говорят о шестидесятниках с завистью и иронией, сетуя на то, что они, став популярными рано, долго не уходили из памяти и душ читателя-зрителя последующих годов, десятилетий, не давая художникам более поздних генераций занять подобающее место, может быть, полагающееся им по таланту больше.