Русская действительность и духовная близость в творчестве Некрасова

Стихи Некрасова правдиво воспроизводили жизнь во всей её сложности и полноте, объясняли жизнь, учили произносить над ней революционный приговор, становились учебником жизни. Вслед за своими великими учителями, требовавшими, чтобы искусство служило народу, выражало важнейшие общественные интересы своего времени, Некрасов заявлял: «Нет науки для науки, нет искусства для искусства,— все они существуют для общества, для облагорожения, для возвышения человека…» Муза Некрасова — «муза мести и печали», а чаще всего музой, призванной глаголом жечь сердца людей, то образ некрасовской музы оставался неизменным на протяжении всего творчества поэта. Так, в стихотворении «Вчерашний день, часу в шестом…», написанном в 1848 г., когда молодой Некрасов только ещё выходил па свою славную поэтическую дорогу, он писал:

Вчерашний день, часу в шестом,
Ни звука из её груди,
Зашёл я на Сенную;
Лишь бич свистал, играя…
Там били женщину кнутом,
И Музе я сказал; «Гляди!
Крестьянку молодую.
Сестра твоя родная!»

Через семь лет в стихотворении «Безвестен я…» Некрасов писал о своей гневной и страдальческой поэзии:

Стихи мои — плод жизни несчастливой,
У отдыха похищенных часов,
Сокрытых слёз и думы боязливой;
Но вами я не восхвалял глупцов,
Но с подлостью не заключал союза,
Нет! свой венец терновый приняла,
Не дрогнув, обесславленная Муза
И под кнутом без звука умерла.

И в своих последних стихах, написанных за несколько дней до смерти, Некрасов вновь создавал тот же образ музы, борьбой и страданиями кровно связанной с народом. Муза Некрасова была «печальной спутницей печальных бедняков, рождённых для труда, страданья и оков». Сторонники «искусства для искусства» утверждали, что поэзия должна примирять людей с уродствами жизни, уводить от борьбы с общественной несправедливостью и социальным злом. Муза Некрасова раскрывала «бездны тёмные насилия и зла»; она не уводила от жизни, не примиряла с ней, а звала на борьбу «с неправдою людской», «кричала: мщение! и буйным языком на головы врагов звала господень гром!» Жизнь и искусство, по мнению Фета, это два различных мира, между которыми нет никакой связи. «Я никогда не мог понять,— писал Фет,— чтобы поэзия интересовалась чем-либо помимо красоты». «Мы,— говорил он о себе и своих единомышленниках,— постоянно искали в поэзии единственного убежища от всяких житейских скорбей, в том числе и гражданских». Творчество бессознательно и бесцельно, утверждали сторонники «искусства для искусства», оно — «бред неясный», «безумная прихоть певца».

Иначе смотрели на долг поэта и роль поэзии в общественной жизни сторонники искусства для народа. Ещё Рылеев видел в поэте того, кто «выше всех на свете благ общественное благо ставил». Пушкин называл истинного поэта «пророком», который должен «глаголом жечь сердца людей». Поэт, не отдающий свой дар народу,— труп, утверждал Пушкин. Вслед за Пушкиным Лермонтов видел долг поэта в том, чтобы всегда, «во дни торжеств и бед», быть с народом, провозглашать «любви и правды

чистые ученья».

Поэзия Некрасова продолжала развивать лучшие традиции, завещанные русской литературе Рылеевым, Пушкиным и Лермонтовым. Как и его поэтические предшественники, Некрасов был поэтом-гражданином, но он жил и творил в иное время, тогда, когда, по словам В. И. Ленина, «шире стал круг борцов, ближе их связь с народом». Некрасов стал певцом народа, поэтическим вождём боевого поколения революционеров-демократов 50—70-х годов XIX в. В 1856 г. Некрасов писал Л. Н. Толстому: «Роль писателя есть прежде всего роль учителя и по возможности заступника за безгласных и униженных».

Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной,
Не будет гражданин достойный
К отчизне холоден душой,
Ему нет горше укоризны…
Иди в огонь за честь отчизны,
За убежденье, за любовь…
Обращаясь к поэту, он призывал:
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей любви.

Стихотворение было написано тогда, когда резко обострилась борьба между сторонниками реакционной теории «чистого искусства» и сторонниками гражданского направления в искусстве, во главе которых стоял Н. Г. Чернышевский. Полностью разделяя взгляды Чернышевского на искусство и долг поэта перед обществом, Некрасов писал о том, что искусство должно служить не богатым и праздным любителям «изящного», ибо «их цель мелка, их жизнь пуста», не либеральным «мудрецам», чьё «назначенье — разговоры», а народу. Истинный поэт не может и не должен быть равнодушным к горю и мукам «не имущих хлеба», не имеет права уклоняться от борьбы за счастье народа, не должен тратить свой талант по пустякам. Передовая идейность, которой было проникнуто стихотворение «Поэт и гражданин», вызвала озлобленные нападки реакционеров. Министр народного просвещения, указывая цензурному комитету на то, что не следовало разрешать сборник стихов Некрасова, писал: «В стихотворении «Гражданин и поэт»… выражены мнения и сочувствия неблагонамеренные». Цензору, разрешившему печатать стихи Некрасова, был объявлен строгий выговор, а когда Чернышевский перепечатал в «Современнике» стихотворение Некрасова (поэт в это время лечился за границей), то редакция журнала получила предупреждение о том, что «первая подобная выходка подвергнет… журнал совершенному прекращению».