Разрушение Карфагена

По этому поводу сходятся во мнении все крупнейшие специалисты в области охраны памятников. «В итальянском проекте, — говорит мне Раймон Лемер,— скрупулезно, умно и смело соблюдалась целостность монументального комплекса. Иными словами, все было продумано, чтобы касаться его как можно меньше. Жаль, что в конце концов возобладали финансовые соображения.

Это произошло в основном потому, что люди, принимающие окончательные решения, не располагают специальными знаниями и данными. Если решения принимаются исходя из расчета стоимости и наличных средств, легко допустить ошибку и в конце концов в жертву приносится культурная сторона проблемы».

Во всяком случае в определенный момент

[smszamok]

итальянский проект был отвергнут под официальным предлогом отсутствия достаточных средств и стали искать более экономичное решение. Так 3500 лет истории потерпели крушение по финансовым, денежным мотивам. Никто не подумал, что хватило бы одного усилия, которое нашло бы количественное выражение: 100 миллионов долларов — это сумма, расходуемая всего за один день на вооружение.

По мнению председателя Римского клуба Аурелио Печчеи, итальянский проект имел прежде всего огромное культурное значение: «Храмы, воздвигнутые между двумя порогами Нила, — это плод фантазии, воли, трудоспособности, инженерной мысли, эстетического чувства высшего порядка. Необходима была эта культурная, художественная согласованность между нынешней эпохой дерзкой техники и эпохой пирамид и скальных храмов. Всего этого недоставало. История Абу-Симбела показывает, какая бедность царит в’ мире по сравнению с огромными средствами, которыми тот же мир мог бы располагать».

С другой стороны, принятие итальянского проекта не дало бы возможности избежать тех опасностей, которые угрожают и сейчас нубийскому монументальному комплексу из-за того, что его подняли на более высокое место. Не защищенные уже скалистыми берегами реки, оба храма подвергаются воздействию ветра и песка. И бедственные последствия этого все очевиднее. В остальном надо признать, что реконструкция полностью удалась. Ночью возникает ощущение полного сходства’. Но этого нельзя сказать при свете дня. Дело в том, что очень плохо получилась искусственная гора, особенно холм, возвышающийся над Малым храмом. Разочарование еще более возрастает, когда обнаруживаешь, что позади Абу-Симбела раскинулся город с аэропортом, дворцами и музеем. К тому же в искусственной горе сделана галерея для обслуживания, а сзади — огромный бетонированный свод, превышающий по размерам зал атомной электростанции, под которым установлены механизмы для уравновешивания сил растяжения между скальной частью и железобетонной конструкцией. Так Абу-Симбел вдруг стал колоссальным памятником современной техники, рядом с которым явно мельчает гигантский храм Рамсеса II. Уходя, посетитель выносит общее впечатление о великолепнейшем техническом свершении, которое само становится памятником, меняющим и искажающим окружение египетского комплекса.

Это подтверждает, поясняет мне Джорджо Торрака, справедливость позиции ИККРОМА (Римского центра), принципиально выступающего против «крупных работ».

В момент, когда я пишу эти строки, подходит к концу последняя стадия международной операции по спасению памятников Нубии, организованной ЮНЕСКО в 1959 году. Разобранные камень за камнем, храмы острова Филе, относящиеся к птоле-меевско-римскому периоду (IV в. до н. э.), целиком реконструируются на соседнем острове Агилкиа, вне досягаемости вод Нила. Чтобы спасти эти сокровища египетского искусства, почти все посвященные богине Исиде, пришлось возвести вокруг большой части островка дамбу и откачивать воду. После этого итальянская фирма «Кондотте э мацци» расчленила памятники на 40 тысяч блоков, перевезла их на остров Агилкиа и вновь собрала.

Сейчас Филе целиком ушел под воду. Если бы памятники не были перевезены в безопасное место благодаря и на этот раз международной солидарности, воды Нила уже начали бы медленно, неумолимо разъедать камни и нубийская эпопея осталась бы незавершенной.

Разрушение продолжается. То место на берегу моря, в нескольких километрах от Туниса, где когда-то стоял Карфаген, может вскоре оказаться поглощенным беспощадным железобетоном. «Ве1епс1а СаПпао»* — эти исторические слова, произнесенные более 2100 лет назад Катоном, вновь звучат над руинами древнего города, которым угрожает натиск непрерывно почкующихся маленьких вилл и больших гостиниц. Если в Абу-Симбеле врагом была вода, то здесь — урбанизация. «Мы, жители Карфагена, изо дня в день наблюдаем, как исчезают последние остатки древнего пунического и римского города… — писал в 1970 году тунисский специалист по городскому планированию Джелаль эль-Кафи.— Если мы не предпримем срочных мер, то не сохраним для будущих поколений эти груды руин карфагенского и римского города»1.

Случай с Карфагеном безусловно типичен, чдесь наиболее ярко предстают те явления, с которыми мы сталкиваемся на всех широтах. Здесь, как и повсюду в мире, калечение окружающей среды обусловлено отсутствием последовательной градостроительной политики, при которой предусматривались бы, с одной стороны, быстрый рост застраиваемых районов, порождаемый увеличением населения, появлением крупных индустриальных комплексов, бурным развитием дорожной сети, а с другой — охрана природных и исторических достопримечательностей.

[/smszamok]

«Состояние руин ухудшается и по другим причинам: под воздействием атмосферных агентов, химических процессов в камне, деятельности древесных паразитов, — отмечает Джелаль эль-Кафи. — Но в целом на камень меньше оказывает влияние время, чем отсутствие упорядоченной политики освоения районов».