Сочинения

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

При всем различии содержания и формы романов («Рудин» 1855, «Отцы и дети» 1862) И.С.Тургенева у них одна общая проблема необходимость обоснования общественной, общественно преобразовательной деятельности. Впервые тип современного общественного деятеля появляется у Тургенева в одном из рассказов «Записок охотника», в «Гамлете Щигровского уезда» (1849). У героя рассказа и Рудина общий прототип Михаил Бакунин, участник известного и заметного в 40е годы философского кружка Николая Станкевича. От кружковых умозрений на баррикады жизненная канва и Бакунина, и Рудина. Щигровский Гамлет намечает и другой путь изучение России и ее потребностей для последующего служения ей. Эта идейная антитеза дворянской революционности и либерального просветительства развита в образах Рудина и Лежнева. Однако по цензурным условиям их конфликт дан не в идей-нополитическом, а в отвлеченном, идейно-психологическом плане.

Кружковые разговоры открываются нам в передаче Лежнева. Романтик
в прошлом и трезвый реалист в настоящем, он выступает судьей
Рудину. Ему противопоставлен поверхностный скептик Пигасов,
комический противник Рудина.

Основная линия романа любовь Рудина к Наталье Ласунской.
Условия для их «романа» крайне неблагоприятны, ибо пребывание
Рудина в имении ее матери случайность. В любви Рудин проявляет
черты характера, роднящие его с «Гамлетом…» и другими «лишними
людьми»: склонность к отвлеченным умствованиям поглотила чувства,
волю, искренность, уверенность в себе. Он хотел увлечь девушку, но
сам увлекся, любит лишь в воображении, на словах (общее свойство
«лишних людей»). В итоге соперники в любви Рудан и Лежнев
меняются местами. Рудин становится неуверенным в себе и
неспособным к делу и личному и общественно значимому. Гибель
Рудина на баррикадах похожа на самоубийство и отражает поражение
революции 1848 года И кризис дворянской революционности в России.
Лежнев, наоборот, от неприятия Рудина приходит к признанию и
необходимости этого «лишнего человека» с его романтическими
исканиями, ибо сам потерпел неудачу в своих хозяйственных реформах
и опустился до уровня обывателя. И Рудин, и Лежнев «последние из
могикан» идейного и революционного движения 40х годов.
Общее впечатление от первой романной пробы пера Тургенева
противоречивость, отвлеченность и неслаженность. Рудин может
считаться «лишним человеком» лишь отчасти, в нем уже сильнее
осознанно размежевание либеральной и демократической тенденции в
дворянской революционности. Скепсис и социальное самоотрицание
передовых дворян были характерны и для самого Тургенева, поэтому и
Рудин, и Лежнев выражают различные стороны идейносоциальной
позиции их автора.

В «Отцах и детях» изображен более крутой, чем в предыдущих романах
исторический перелом в жизни России. И опять, как и в «Рудине», в
этом романе один сюжетный центр, один герой выражение этого
перелома. Сталкиваются откровенно и непримиримо враждебные силы
социальные и политические, Базаров на балу у губернатора или в
усадьбе Кирсановых как лазутчик во вражеском стане. Он один
выражает новые общественные силы, остальные персонажи или враги
его (Аркадий), или недостойные подражатели (Ситников и Кукшина).
Базаров нигилист, т.е. отрицатель и революционер. Поэтому его образ
героичен и трагичен одновременно. Социальнополитические черты
нигилиста в Базарове это принадлежность к демократической
интеллигенции, политический радикализм, философский материализм.
В центре романа споры Базарова с Павлом Кирсановым, носителем
дворянской культуры. В итоге их демократ торжествует над
аристократом. Кроме аристократаангломана П.П.Кирсанова, в романе
представлены старый романтик, затянутый рутиной барского
усадебного быта, Николай Кирсанов; губернатор, деспот и прогрессист;
либеральный сановник Колязин, фразер и приспособленец.
Базаров близок к народу, любит его любовью революционера,
тоскующего от недостатка сознания в забитых и темных крестьянских
массах. Он уверен в своих силах, верит в науку, надеется обрести
общий язык с мужиками, отличается мощью анализа и общественного
темперамента, неукротимостью протеста. Эти обаятельные черты
революционного разночинца Тургенев наблюдал в редакции
«Современника» в пору своего сотрудничества в нем.

Но в «Отцах и детях» писатель предупреждает и о культурных потерях,
которые принесет в будущем этот тип. Тургенев воспроизводит
парадоксы в поведении нигилиста: порка воракрестьянина, клевета на
Пушкина. вульгаризация материализма, обильный бытовой цинизм.
(Здесь будет уместно процитировать текст.) В этом проявился
либерализм Тургенева, его высокая культура и прозорливость
художникареалиста. Предвидел Тургенев и то, что за эти опасения на
него обрушится и консервативная, и революционная критика.
Смерть Базарова, по выражению Герцена, исторически закономерная
случайность: такие незаурядные люди обычно обречены первыми.
Есть в базаровской смерти и еще один смысл научный. Ученый
естественник, Базаров гибнет ради «чистой» науки и помогая людям,
ведь вокруг него темнота, грязь, болезни, т.е. его наука оказывается
родственной его революционным деяниям обе направлены на
улучшение жизни. «Ведь он не на медицинском поприще собирается
прославиться?» риторически спрашивает Базаровотец его молодого
друга Аркадия. Но и здесь трагедия, ибо Базаров все же больше
революционер, нежели врач. Его смерть похожа на смерть Рудина,
который умирая, выполняет не свою главную историческую задачу, и
Инсарова из романа «Накануне», который умирает накануне
революционного дела. Трагичен конец Базарова и потому, что он
умирает одиноким, не оставит последователей.

Показателен тот факт, что в четырех из шести своих романов,
посвященных раскрытию личности и деятельности передового
человека, стремящегося изменить общественное бытие, Тургенев в
финалах «убивает» героев такого типа. В этом проявился политический
пессимизм писателя, неверие в возможность радикальным путем
преобразовать русское общество, русскую жизнь.

(Еще не оценили)

Загрузка...

На языке литературоведов подобное изображение называется гротеском. Но и гротеск бывает самый разный по-своим формам да и по сущности. Мы читаем, как у коллежского асессора Ковалева исчез нос. Бедный Ковалев увидел свой нос — подумать только! — в экипаже, который катит по улице. А когда на почтовой станщии подозрительного путника задержали, выяснилось, что нос уже успел обзавестись паспортом. Выдумка? Конечно. Все это чистая фантазия. Гоголь вовсе и не хочет, чтобы читатель даже па секунду заподозрил, будто имеет дело с событием, хоть отдаленно правдоподобным. Условность исходной ситуации он обозначает уже первой фразой своей замечательной повести: «Марта 25 числа случилось и Петербурге необыкновенно странное происшествие».

Может быть, все это только страшный сон несчастного Ковалева, может быть, его бред, наваждение («черт хотел подшутить надо мною») или просто какая-то необъяснимая загадка Для Гоголя это не так уж существенно. Важнее то, что вся ,  какой она представлена в «Носе», нелепа и пугающая до последнего предела. Перевернута с ног на голову.

Впрочем, гротеск совсем не обязательно требует нарушения логики, так, чтобы перед нами возникал мир наизнанку. «Путешествия Гулливера» — тоже гротеск, очень последовательный: „(Ы понимаем, что автор придумал и страну лилипутов, и страну великанов, и страну разумных и добрых лошадей-гуигнгнмов, Причем не поскупившись на подробности совсем уж сказочные, невероятные, если судить по меркам реальной жизни. Однако сама по себе каждая из книг Гулливера вполне логична, надо только осознать и освоить условность самой ситуации, в которую нас переносят. Для читателей XVIII века в этой цниге за условностями проглядывали вещи вполне узнаваемые. Доктор Свифт был человеком желчным, наблюдательным и непримиримым ко всяческим порокам, каких не требовалось искать днем с огнем в Англии его времени. Он описывал в «Гулливере» несуществующие государства и их вымышленных обитателей, а современники различали за этими масками английские нравы, английские порядки.

Гротеск способен опрокидывать привычные пропорции и отношения, делая их почти неузнаваемыми, и может сохранять эти отношения, эти пропорции, но только непременно их укрупняя, чтобы острее выступила сущность того мира, который в них воплощен. Удивительно многоликое явление этот гротеск, он может страшить и забавлять, внушать отчаяние или чувство освобождения от пут осмеянной, уничтожаемой им действительности, он создает самые разные художественные формы — философскую трагедию и фарс, притчу и сатиру, нравоучительную сказку и утопию, изображающую желанный справедливый мир будущего. Он никогда не уйдет из литературы, обогащаясь все новыми и новыми творческими возможностями, когда к нему обращаются художники действительно великие — и Свифт, и Гоголь, и Марк Твен.

В гротескную литературу Твен внес свою особую интонацию, свою неповторимую ноту.

Однажды его спросили: какое качество всего нужнее литератору, который хочет писать смешно? Твен ответил не задумываясь: «Способность говорить о смешном, сохраняя непоколебимую важность тона, не подавая и виду, что тебе самому забавно то о чем повествуешь». Этот секрет он открыл очень рано, еще в первые годы писательской работы. И хотя тогдашним литературным авторитетам казалось, что он просто издевается над нормами изящной словесности, всегда следовал правилу, установленному для самого себя.

Эффект   оказывался   сильным   и   порой   непредсказуемым.

 «Еще не было случая,— писал Твен,— чтобы кто-нибудь по поверил моей самой беспардонной лжи, как не бывало, чтобы кто-нибудь не счел ложью чистейшую правду, вышедшую из моих уст», Это, конечно, тоже шутка. Но не такая уж веселая. По крайней мере, Твену но пришлось бы долго искать подтверждений этому ироничному комментарию к собственному творчеству. Их набиралось с избытком после любого его рассказа.

Здесь вся суть была в том, что американская публика ко привыкла к такому юмору. В Америке и до Твена было великое множество юмористов, а гротеск, не признающий никаких ограничительных продолов, для этих писателей служил едва ли не основным художественным средством. Еще в типографии Амен-та, на той своей давней службе, Сэмюзл Клеменс не раз с жадностью набрасывался на очередной номер тощего журнальчика «Дух времени» , издававшегося в Нью-Йорке,— провинциальные газеты перепечатывали из него целые полосы, «Дух временно был чужд претензий — ол хотел смешить любой ценой, и только. На его страницах публиковались рассказики и зарисовки самых остроумных литераторов той поры.

Остроумные? Посмотрим. Вот что мог прочитать в «Духе времени»  Сэм  КломеЕгс, пятнадцатилетний наборщик у Амента. Дальний Залад — место, ничего не скажешь, замечательное. Есть там один городишко, о котором жители говорят, что у них «малость шумновато». Вчера я в нем побывал и стал свидетелем двух уличных драк, а также повешения. Трех бродяг прокатили па шесте, потом палили по йпдюшкам и затеяли собачий бокс. Заезжий циркач прочел им проповедь, перед тем как залезть па самый высокий столб и помахать оттуда ногой. А тамошний судья, проиграв в покер свое годовое жалованье, сначала прикончил: партнера по карточному столу, а затем помог линчевать собственного дедушку, которого уличили в краже свиней».

Сейчас подобный юмор покажется нам весьма грубоватЕ,1М, даже покоробит. Американцам во времена молодости Твена он нравился. Окружающая их жизнь изяществом и утонченностью не отличалась. Жестокостей в ней было через край. И хотелось осмеять эту малопривлекательную повседневность, эту будничную жестокость. Чтобы уже не чувствовать себя их пленниками.

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Почему Пьер Безухов и Андрей Волконский относятся к числу любимых героев Л. Толстого? Ведь натуры этих персонажей совсем разные. Уже в салоне А.П. Шерер Андрей напоминает скучающего Онегина, которому светские гостиные внушали отвращение. Если Пьер по наивности благоговеет перед салонными гостями, то Волконский, имея большой жизненный опыт, презирает собравшихся. Андрей отличается от Пьера трезвым, государственным умом, практической цепкостью, способностью довести намеченное дело до конца, сдержанностью, самодисциплиной и собранностью. А главное силой воли и твердостью характера. Однако говорить о том, что эти герои не имеют общего, было бы неправильно, ведь их многое объединяет. Они остро чувствуют фальшь и пошлость, они высокообразованны, умны, независимы в своих суждениях и в целом близки по духу. «Противоположности дополняют друг друга», говорили древние. И с этим я полностью согласна. Пьеру и Андрею интересно вместе.

Андрей может быть откровенен только с Пьером. Он изливает душу и доверяет только ему. А Пьер способен верить только Андрею, которого он безгранично уважает. Но герои эти мыслят поразному, их мировоззрения совсем не похожи.

Если Андрей рационалист, то есть его рассудок преобладает над
чувствами, то Безухов натура непосредственная, способная остро
чувствовать и переживать. Пьеру свойственны глубокие раздумья и
сомнения в поисках смысла жизни. Жизненный путь его сложен и
извилист. Вначале, под влиянием молодости и окружающей
обстановки, он совершает много ошибок: ведет бесшабашную жизнь
светского кутилы и бездельника, позволяет князю Курагину обобрать
себя и женить на легкомысленной красавице Элен. Пьер стреляется на
дуэли с Долоховым, порывает с женой, разочаровываете в жизни. Ему
ненавистна всеми признаваемая ложь светского общества и он
понимает необходимость борьбы.

Андрей и Пьер деятельные натуры, они постоянно ищут смысл
жизни. В силу полярности характеров, взглядов на жизнь, эти герои
проходят разные жизненные пути. Пути их духовных исканий тоже
различны. Но нельзя не отметить, что некоторые события в их жизни
идентичны, разница заключается лишь в порядке их размещения во
времени, на которое они приходятся. В то время, как Андрей ищет
наполеоновскую славу на войне, будущий граф Безухов, не зная, куда
девать энергию, забавляется в компании Долохова и Курагина, проводя
время в кутежах и развлечениях. В это время у Болконского в жизни
наступают большие перемены. Разочаровавшись в Наполеоне, князь
Андрей, потрясенный смертью жены, впадает в меланхолию, решая, что
жить он должен только для себя и семьи, мировая слава его больше не
интересует. Толстой говорит о том, что желание славы эта та же
любовь к людям.

В это время положение Пьера в свете полностью изменилось. Получив
богатство и титул, он приобретает расположение и уважение света.
Опьяненный триумфом, он женится на самой красивой и глупой
женщине света Элен Курагиной. Позднее он скажет ей: «Где вы, там
разврат и зло». В свое время Андрей тоже неудачно женился.
Вспомним, почему он так торопился на войну. Только ли изза
опротивевшего света? Нет. Он был несчастлив в семейной жизни.
«Редкое внешнее очарование» его жены быстро надоело князю, потому
что он чувствует ее внутреннюю пустоту. Как и Андрей, Пьер быстро
понял свою ошибку, но в этом случае никто не пострадал, кроме
Долохова, которого Пьер ранил на дуэли. Осознав всю порочность и
бессмысленность прошлой жизни, Пьер уходит в масонство с твердым
желанием духовного перерождения.

Ему кажется, что он нашел свой смысл жизни. И в этом есть изрядная
доля правды. Пьер жаждет деятельности и решает облегчить участь
крепостных. Наивно думая, что он помог им, Пьер чувствует себя
счастливым, потому что выполнил свой долг. Он говорит: «Когда я
живу, по крайней мере стараюсь жить для других, я начинаю понимать
счастье жизни». Этот вывод станет для него главным на всю жизнь, хотя
он разочаруется и в масонстве, и в своей хозяйственной деятельности.
Пьер, узнавший смысл жизни, побывавший в плену, помог возродиться
своему другу Андрею, поддержал его в трудную минуту. Под влиянием
Пьера и Наташи князь Андрей вернулся к жизни. Его деятельной
натуре нужен размах, и Болконский с энтузиазмом принял участие в
работе комиссии Сперанского. Позже, осознав, что она бесполезна для
народа, князь Андрей разочаруется в государственной деятельности, как
Пьер в масонстве. Любовь к Наташе спасет Андрея от нового приступа
ипохондрии, тем более, что до этого он не знал настоящей любви. Но
счастье Андрея с Наташей оказалось непродолжительным. После
разрыва с ней, князь окончательно убедился в невозможности личного
благополучия, и это чувство подтолкнуло Андрея пойти на фронт.
Именно там Болконский наконецто понимает предназначение
человека на земле. Он осознает, что надо жить, помогая и сочувствуя
людям, приносить им максимальную пользу. Очень жаль, что князь
Андрей так и не успел претворить эту идею в жизнь: смерть
перечеркивает все его планы… Но его эстафету подхватывает Пьер,
оставшийся в живых и обогативший свой жизненный опыт.
Соприкасаясь с народом, Пьер осознает себя частью этого народа,
частью его духовной силы. Это и роднит его с простыми людьми.
Платон Каратаев научил Пьера ценить жизнь во всех ее проявлениях,
любить людей, как самого себя.

Жизненные пути Пьера Безухова и Андрея Болконского типичны для
лучшей части дворянской молодежи того времени. Именно из таких
людей, как Пьер, на мой взгляд, и составилось течение декабристов.
Эти люди остались верны своей родине. Когдато в молодости Л.
Толстой дал клятву; «Чтобы жить честно, надо рваться, путаться,
биться» ошибаться, начинать и опять бросать, и опять начинать, и
опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие душевная
пошлость». Мне кажется, что любимые герои Л. Толстого прожили свои
жизни именно так, как об этом мечтал автор. Они остались до конца
верны себе и своей совести. И пусть проходит время, одно поколение
сменяет другое, но несмотря ни на что, произведения Л. Толстого
всегда будут помнить, потому что в них раскрыты вопросы
нравственности, в них содержатся ответы на многие вопросы, извечно
волнующие людей. В общем. Толстого по достоинству можно назвать
нашим учителем.

(Еще не оценили)

Загрузка...

На этой мнимой авторской серьезности основывается весь юмористический колорит рассказов молодого Марка Таена. Первым его читателям казалось, что такие рассказы — вообще не литература. Тогда еще верили, что литература непременно должна быть возвышенной, глубокомысленной и подчеркивающей свое глубокомыслие, изысканной но языку, совсем не похожему на обычную речь простых людей, и выстроеншой в согласии со строгими правилами и законами художественного повествования. А у Твена поминутно попадались словечки грубоватые и просто жаргонные. Никаких правил не было и в помине, изысканность осмеивалась беспощадно. И сам рассказ больше всего напоминал небылицу или анекдот, каких немало довелось услышать начинающему писателю и на пароходах, плававших по Миссисипи, и на приисках, разбросанных но пустынной Неваде.

Эти небылицы, эти анекдоты обязательно требовали преувеличений самых диких, обстоятельств самых невозможных, но выдаваемых за подлинную, абсолютно достоверную реальность, явлений совершенно немыслимых, однако почитаемых истинными  в каждой своей подробности.

Анекдоты и комичные истории, особенно тс, которые -сочиняли на фронтире, отмечены упорным пристрастием к сюжетам, связанным с насилием, кровопролитием, избиением. Знакомясь друг с другом, герои таких историй обязательно дерутся, подстраивают всякие каверзы один другому, ломают руки и ноги, отстреливают пальцы и уши, проявляют удивительную изобретательность по части всевозможных издевательств и глумлений,

Анекдот и прославляет его, и вышучивает, ведь герой, попятно, лицо собирательное, в нем воплощены типичнейшие черточки психологии фронтира, но уже доведенные до своей крайности, до явной нелепицы, потому что люди, воспевшие этих вымышленных удальцов, на самом деле повествовали о самих себе и умели не только собою восторгаться, но и сознавать уродство собственной жизни, весело потешаясь над нею.

В юности Твен просто обожал истории подобного толка, словно по замечая, до чего они примитивны и невзыскательны. Став репортером невадской газеты Энтерпраиз, он и сам напечатал страшный рассказ про своего коллегу по газете Дэна до Квилла, Дэн поехал в гости на соседний прииск, а Твен в очередном номере оповестил, что с его приятелем произошел ужасный случай: лошадь понесла со скоростью полтораста километров в час, Дэн вылетел из седла, шляпу вогнало ветром прямо ему в легкие, а нога от толчка вошла в тело до самого горла. Отлично выспавшись и позавтракав у своих друзей, де Квилл развернул свежую «Энтерпраиз» и с растущим удивлением прочел эту мрачную повесть о собственных несчастьях.

Однако довольно быстро Твену приелся юмор, рассчитанный лишь на вкусы не избалованных высокой литературой старателей да переселенцев. «Знаменитая скачущая лягушка из Ка-лавераса» на фоне такого юмора казалась Монбланом рядом с небольшими холмиками. В ней тоже властвует гротеск и вольный смех, не оглядывающийся на искусственные разграничения комического и драматического, но в ней есть и качество, которое напрасно было бы искать в анекдотах и небылицах,— это умение буквально двумя-тремя штрихами обрисовать не просто потешную ситуацию, а целый жизненный уклад, целый мир в его необычности. И это умение будет крепнуть у Твена от рассказа к рассказу, стремительно завоевывая ему известность лучшего юмориста Америки.

Он постарался сохранить тональность такой, какой она была в устном, не ведающем никакой литературной приглаженности изложении, он добивался, чтобы его рассказ прежде всего смешил. Но в то же время ему было необходимо, чтобы читатель и за самоочевидным, буйным и несдержанным гротеском видел достоверно описанную американскую жизнь со всей ее многокрасочностью.

Он создал маску простака, человека доверчивого, неискушенного, недалекого и на каждом шагу попадающего в положения крайне нелепые, но не унывающего при любых передрягах и

к тому же способного при всей своей неопытности да и глупова-тости в нужный момент как бы мимоходом обронить словцо или замечание, бьющее в самую точку.

Он менее всего заботился о том, чтобы события логично вы-текали одно из другого, разрывал необходимые внутренние связи, рисуя действительность как будто лишенной какого бы то. ни было смысла и цельности, но эта мозаика на поверку обладала прочнейшими сцеплениями, потому что сама ее пестрота доносила ощущение контрастности, несочетаемости начал, чересполосицы и хаоса, поражавшего каждого, кто в ту пору впервые приезжал в Америку.

Он знал, что «нет такой крепости, которая не рухнула бы, когда ее атакует смехэ, и выучился навыкам, необходимым юмористу,— дразнил публику, рассказывая ей совсем не о том, что обещало заглавие, или с невозмутимым видом повествовал про явления совершенно абсурдные, делал выводы, противоречащие всякой логике, и защищал их с упорством фанатика, которым овладела заведомо дикая идея,— но все это для него оставалось лишь техникой, а не сутью творчества.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Нет Величия там, где нет простоты, добра и правды. Толстой Великий писатель и философ Лев Николаевич Толстой выводит свою теорию о роли личности в истории. Справедливо полемизируя с буржуазными учеными, создавшими культ великой личности, исторического героя, по воле которого, якобы, совершаются мировые события. Толстой утверждает, что ход мировых событий предопределен свыше, и влияние личности на ход этих событий есть только внешнее, фиктивное. Все совершается не по воле людей, а по воле провидения.

Это означает, что Толстой старается опоэтизировать стихийные законы
жизни. Он утверждает, что все решают чувства, а не разум, что есть
рок, судьба. Теория предопределенности, фатализма, неизбежности
исторических событий сказалась также и на трактовке образов Кутузова
и Наполеона. Роли личности в истории Толстой отводит ничтожно
малую роль, приравнивая ее к назначению «ярлыка», то есть давать
наименование событиям, фактам и явлениям.

Наполеон при жизни получает титул непобедимого и гениального
полководца. Толстой развенчивает Наполеона в нравственном плане,
обвиняя его в отсутствии гуманизма по отношению к простым солдатам
и народу. Наполеон захватчик, поработитель народов Европы и
России. Как полководец, .он является косвенным убийцей многих
тысяч людей. Это давало ему право на величие и славу.
Государственная деятельность Наполеона в этом свете постановки
вопроса попросту была безнравственна. Европа не могла никого
противопоставить Наполеону, «никакого разумного идеала», и только
русский народ хоронит его сумасбродные планы захвата мирового
государства. Толстой пишет: «Вместо гениальности являются глупость и
подлость, не имеющие примера». Весь облик Наполеона ненатурален и
лжив. Он не мог отвечать высоким моральным требованиям, поэтому в
нем нет и подлинного величия. Воплощением всего этого является
Кутузов. Толстой отмечает в нем не только «мудрого наблюдателя
событий», но и талант полководца, руководившего самым главным
моральным духом войска. Толстой пишет: «Долголетним военным
опытом он знал, что руководить сотнями тысяч человек нельзя одному
человеку, что решает участь сражения не распоряжения
главнокомандующего, не место, где стоят войска, не количество пушек
и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска».

Противоречия во взглядах Толстого на изображение им Кутузова
проявляются в том, что, с одной стороны, Кутузов мудрый,
пассивный наблюдатель хода военных событий, руководитель духа
войска, а, с другой стороны, это полководец, активно
вмешивающийся в ход военных событий. Кутузов предложил
Наполеону генеральное сражение и при численном превосходстве
Наполеона одержал военную и моральную победу Кутузов на
следующий день отдает приказ о контрнаступлении, чтобы поднять дух
войска, но потом отменяет приказ в целях сохранения армии и сил. И
таких примеров много. После изгнания Наполеона из России Кутузов
подает в отставку, считая свою миссию выполненной. Так реализм
Толстого взял верх над путами его фаталистической философии и
художественно представил истинное лицо великого полководца, его
кипучую энергию, активное участие в ходе военных событий. Война
приобретала всенародный, национальный характер, поэтому на посту
главнокомандующего должен был быть не иностранец (Барклай), а
русский полководец Кутузов. С приходом его на этот пост русские
воспрянули духом. Они даже сочинили пословицу: «Пришел Кутузов
бить французов». Превосходство русской армии в военном отношении и
полководческий гений Кутузова показали в 1812 году, что русский
народ непобедим. В яркой пушкинской оценке личности великого
полководца содержалось зерно замысла образа Кутузова в романе
Толстого.

В русской армии жил неукротимый дух суворовской «науки
побеждать», были живы национальные традиции военной школы
Суворова. Солдаты вспоминают его и во время боя, и у костра.
Как к оценке поступков отдельных людей, так и к оценке исторических
событий, Толстой подходит с критериями добра и зла. Развязывание
войны он считает величайшим проявлением зла. «Мысль народная»
пронизывает и философские выводы Толстого, и изображение
конкретных исторических событий, исторических деятелей, и
обрисовку рядовых людей, оценку их нравственного облика.

Важнейший вывод, который вытекает из художественных картин и
теоретических рассуждений писателя, вывод о решающей роли
народных масс в истории. Изображая войну 18051807 годов, Толстой
объясняет причину поражения русских именно тем, что солдатской
массе неясен был смысл этой войны, чужды ее цели. Совсем по иному
изображаются настроения армии в войне 1812 года. Эта война носила
народный характер потому, что русский народ защищал свой дом и
свою землю. Подлинный героизм, незаметный и естественный, как
сама жизнь, это качество проявляется и в боях, и в солдатских буднях,
и в отношениях русских воинов друг к другу и к врагу. Народ предстает
перед нами как носитель высших нравственных ценностей. Общие цели
и общая беда сплачивают людей, независимо от того, к какому
сословному кругу они принадлежат, поэтому лучшие национальные
черты русского человека выявляются во время всенародного бедствия.

В «Войне и мире» воплощена подлинная народность величайшее
завоевание русской классической литературы. О людях, о жизни, об
исторических событиях писатель судит с точки зрения интересов всего
народа, который является по существу главным героем его
произведения. Стремясь осмыслить закономерности человеческой
жизни, исторического процесса, писатель не только рисует живые
картины, образы и судьбы людей, но и рассуждает как философ,
ученыйисторик, говорящий на языке науки. Любимая мысль писателя
живет в каждом образе, в каждой сцене, в каждой детали созданной им
великой эпопеи.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Обложку самой первой; его книги украшала огромная лягушка ярко-желтого цвета, резко выступающая на блеклом, светло-кремовом фоне переплета. Таких лягушек в природе не бывает. Но Твен ведь и написал о лягушке поистине необыкновенной. Об этой лягушке рассказывали в любом старательском лагере. А еще раньше ту же самую историю можно было услышать в родных краях Твена. Или даже прочитать ее в газетах, издававшихся на периферии, в глубинке. Нашли несколько напечатанных вариантов этого рассказа. И все-таки лягушку из Калавераса прославил не кто НЕГОЙ, как Марк Твен.

А что в ней было особенного, в этой лягушке? Да ничего, просто она умела очень далеко прыгать. Настоящий чемпион по прыжкам что в длину, что в высоту — при слове «мухи» взвивалась в воздух, переворачивалась, как оладья на сковородке, и, схватив муху на лету, скромненько приземлялась на свое место. Звали эту лягушку Дэниел Уэбстер — в честь одного известного американского политического деятеля. V нее был хозяин, Джим Смайли, живший в рудничном поселке, как раз в центре фронтира. Он изловил Дэниела на болоте, долго с ким возился, обучая всяким фокусам, и утверждал, что лягушки необычайно понятливы, надо только дать им особое лягушачье образование, а так они па все способны.

На Дальнем Западе, пожалуй, не отыскалось бы человека, который хоть краем уха не слыхал, как, понадеявшись на удивительный талант Дэниела, Джим Смайли проиграл на пари сорок долларов объявившемуся в Калаверасе незнакомцу. Твен записал этот случай почти в точности так, нак его не раз при нем излагали: незнакомец усомнился в способностях Дэниела, принял пари и, пока Смайли ловил для него другую лягушку* всыпал в пасть чемпиону пригоршню перепелиной дроби, так что бедная знамевитость не смогла сдвинуться с места. В общем-то печальная повесть об обманутом доверии и о прилежании, которое пошло прахом.

Но под пером Твена эта повесть, уместившаяся в несколько страниц, смешит читателей вот уже второе столетие. Б чем тут дело? Конечно, в том, что у Твена был неподражаемый юмористический дар. Только у каждого большого писателя юмор свой, неповторимый. И есть особые приметы твеновского юмора, которые станут видны, если прочесть тот же рассказ о лягушке по имени Дэниел Уэбстер внимательно.

До Твена рассказывали только про само состязание, в котором Дэниел осрамился не по своей вине. Выходил забавный анекдот о предприимчивом и находчивом госте Калавераса, который так ловко провел бахвала и упрямца Смайли. Получалась всего лишь колоритная картинка из жизни фронтира.

В рассказе Твена сохранена красочная атмосфера быта и нравов переселенцев. Мы отчетливо можем себе представить и этот поселок в несколько кривых улиц, уводящих в бескрайнюю прерию, и как попало одетых, давно не брившихся людей у входа в салун.

О самих лягушачьих скачках мы узнаем лишь под самый конец, а до этого Твен будет долго рассказывать о разных происшествиях из жизни Смайли. Твен? Нет, рассказывать будет некий Саймон Уилер, которому доверено вести повествование. Этот Уилер сам из Калавераса, он все видел своими глазами и все запомнил. Мы верим ему как свидетелю. Сочинителю мы бы так не поверили.

А самое важное — Уилер повествует по-особому. Здесь чуть не каждое слово сразу выдает человека с фронтира, у которого особые понятия о правдоподобном и невероятном,— ни за что не разобрать, где кончается одно и начинается другое. Рассказчику, во всяком случае, никто не докажет, что происшествие, о котором идет речь,— хоть отчасти легенда, а не доподлинный факт. Ведь на фронтире чего не случается, каких только не встретишь чудаков и одержимых, фантазеров и упрямцев!

Со стороны покажется: еще одна небылица, которую придумали, чтобы веселее скоротать вечер в компании приятелей, собравшихся посудачить о том о сем. А для Уилера это совершенно реальный эпизод из повседневного быта затерявшегося среди прерии Калавераса.

Поэтому он и рассказывает очень серьезно, ни разу не улыбнувшись, ничем не выказав, что находит в своем повествовании что-то странное или веселое. Он вовсе не шутит. И Смайли, и незнакомца он считает отменными ловкачами, перед которыми остается лишь снять шляпу. Ему ужасно интересно, кто кому натянет нос, он в восторге от всякой лукавой проделки и, увлекшись ею, перестает относиться к знаменитому пари как к игре — Лягушачьи состязания для него событие серьезное, и от слушателей он тоже ожидает серьезности,, а не хохота.

А слушатели смеются до слез. И добился этого Твен. Его авторского присутствия в рассказе почти не заметно. Зато Уилер стоит перед нами как живой. Все описываемое мы видим его глазами, настраиваемся на его восприятие, перенимаем его взгляд на вещи. Мы невольно ему верим, хотя кому же не понятно, что он, мягко говоря, преувеличивает. Мы знаем, что Уилер

рассказывает, сильно увлекаясь, заостряя или, как говорится, хватав через край. Но сам-то он совсем не осознает, что истина переросла в необузданную фантазию. А Твен делает вид, что и для него самого любая выдумка — это неоспоримая правда: вот так в точности все и было. Он сохраняет ту же бесстрастность, ту же серьезность, которые для его рассказчика но поза, не прием, а естественное и искреннее отношение к событиям, пусть явно  нереальным или до абсурда комичным.

(Еще не оценили)

Загрузка...

«Война и мир» была написана в 60е года прошлого века. Правительство Александра отменило крепостное право, но не дало крестьянам земли, они бунтовали. Россия и Запад, исторические судьбы России и ее народа это были самые злободневные вопросы времени. Они постоянно волновали Толстого. Толстой всегда был против революции, но надеялся путем просвещения, реформ, конституций, то есть утопическим путем воздвигнуть идеальный социальный строй. «Война и мир» одно из самых замечательных произведений литературы. Годы работы над романом это время напряженнейшего труда писателя.

Творческие искания Толстого всегда были связаны с жизнью. Роман
задумывался как грандиозное исследование полувековой истории
России в ее острых столкновениях и сопоставлениях с Европой, как
постижение национального характера русского народа и всего строя его
жизни. В романе поставлены психологические, социальные,
исторические, нравственные проблемы, говорится об истинном и
ложном патриотизме, о роли личности в истории, о национальном
достоинстве русского народа, о дворянстве, в романе действуют свыше
двухсот исторических лиц. Представляя события с человеческой,
нравственной стороны, писатель нередко проникал и в их подлинную
историческую сущность.

Наполеон претендовал на великую роль в истории, рассчитывал творить
историю, подчиняя ее собственной воле. Толстой говорит, что он
деспот не только по положению но и по убеждению. Он развенчивает
его величие. «Нет величия там, где нет простоты, добра и правды»,
писал Толстой.

В «Войне и мире», этом романеисследовании, огромная роль
отводилась картине характеров и нравов. Он воссоздает душевные
переживания разных людей этого времени, их духовные устремления.
Лучшими представителями дворянства являются Пьер Безухов и Андрей
Волконский. Они оба стремятся к разумному устройству общества, оба
неустанно стремятся дойти до правды. В конечном итоге они доходят
до обращения к народу, к сознанию необходимости служить ему,
слиться с ним, отрицают все формы либерализма. Характерно, что
вообще дворянская культура того времени представлена в романе
преимущественно этими умственными и нравственными исканиями
«образованного меньшинства». Внутренний мир человека, исследование
души вот одна из философских проблем, волнующих Толстого. У
Толстого свой собственный взгляд на историю. Философские
рассуждения в его романе это его мысли, его думы, его
мировоззрение, его понятие жизни.

Одна из важных проблем «Войны и мира» это соотношение личности
и общества, руководителя и массы, жизни частной и жизни
исторической. Толстой отрицал роль личности в истории. Он
отказывался признать силой, руководящей историческим развитием
человечества, какую бы то ни было «идею», а также желания или власть
отдельных, пусть даже и «великих» исторических деятелей. Он говорил,
что все решает «дух войска», утверждал, что существуют законы,
управляющие событиями. Эти законы неизвестны людям. Одна из
философских проблем романа это вопрос о свободе и необходимости.
Посвоему и оригинально решает Толстой этот вопрос. Он говорит, что
свобода человека, исторического деятеля кажущаяся, человек
свободен лишь в том, чтобы не идти наперекор событиям, не
навязывать им свою волю, а просто соответствовать истории, меняться,
расти и таким путем влиять на ее ход. Глубока мысль Толстого в том,
что человек тем менее свободен, чем ближе он поставлен к власти. В
своих философскоисторических взглядах Толстой был близок Герцену.
Роман назван «Война и мир». Смысл названия: мир отрицает войну.
Мир это труд и счастье, война это разобщение людей, разрушение,
смерть и горе.

Тема сочинения очень трудная, скорее она годится для выпускников
института филологического факультета или аспирантов, которые
занимаются исследованиями втворчестве Толстого.

Я недостаточно полно отразила в своем сочинении все философские
проблемы 4х томного романа «Война и мир», да это и понятно: нельзя
на двух листах уместить все мысли Толстого, он же гений, но главные я
все же отразила.

Можно было бы еще добавить о том, как решает Толстой вопрос о роли
женщины в обществе. Он отрицательно относился к эмансипации
женщины, если Тургенев, Чернышевский женщину рассматривали в
другом аспекте, то Толстой считает, что для женщины место
домашний очаг. Поэтому Наташа Ростова просто мать и жена в конце
романа. А жаль! Она .ведь была не просто девушкой, а одаренным
человеком, излучающим тепло и свет, хорошо пела. В этой позиции я с
Толстым не могу согласиться, потому что умной женщине мало быть
просто домашней «гусыней», ей все равно хочется большего. И если у
Наташи был богатый духовный мир, то куда же он делся, ушел в
домашний быт? В этом Толстойконсерватор. Мало он написал и о
тяжелом положении крепостного крестьянства, всего несколько
страниц на всю громадную эпопею. Сцена богучаровского бунта
единственно яркий эпизод этого плана. Я думаю, это отразилось бы в
его другом романе «Декабристы».

(1голосов, средний: 4,00 out of 5)

Загрузка...

Я проїжджаю село, старий зруб, що став сіножаттю, і опиняюся в діброві. Діброва зверху кутається небом, а знизу туманцем. А клени зараз такими наполоханими стали — от-от полетять за перелітними птахами. Біля їхніх ніг схлипує й схлипує джерельце. А якась пташина перескакує з листка на листок, весело виспівує собі й ніби не баче, що поміж кленами холод синіє. Я розмірковую, куди ж гайнути по гриби. В загороді Костюків завжди восени буває багато опеньків. Та опеньки в нас вважаютв напівгрибами, їх знайде і малюк. Зовсім інша справа — знайти боровика! Тут треба бути дуже зіркооким. Для мене знайти боровик чи красноголовець дуже радісно й несподівано. І я не можу одразу хапати гриба. Мені треба подивитися й погомоніти з ним, а потім уже зрізати.

Я іду далі та й заспівую пісню.

Аж ось і березняк, тут уже я пильную. В цьому місці не тільки земля, але й дерево пахне грибами. Тут галасувати не можна; присідаю навпочіпки й придивляюся. Аж ось моє серце тенькнуло і радісно завмерло: неподалік красовито стоять два краснологовці.

— Добрий день, хлопці! — кажу я до них, а вони мовчать.

А що тільки робиться за ними! Стоїть там величезне красноголовище! Шапка на ньому немов полумисок, а ніжка завтовшки з мою руку. Стоїть він як отаман над близнюками-красноголовцями. Я такого величезного ще ніколи не бачив! Підхожу до нього, милуюся, а далі бережно зрізаю. Буде тепер чим дома похвалитися!

Ранок сьогодні вдався. Я назбирав повнісіньку торбу красноголовців ще й їх отамана знайшов. У село їхав, наче сам отаман.

Більш за все я люблю збирати гриби. Щоб зібрати їх якнайбільше, треба поїхати в ліс, розташований в глибинці. Чим далі від міста, тим краще. Сідаю з батьками в електричку, і їдемо кілометрів 100—150. Ще важливо, щоб погода для збору грибів була сприятлива.. Краще за все, якщо напередодні пройшов дощ. Тоді грибочки ростуть прямо на очах. Але ті, яких видно зразу, мене цікавлять не гак, як ті, що приховуються під потемнілим осіннім листям і глицею. Як лриємно в лісі восени! Такий незабутній терпкий запах! Під ногами немов м’який пружний килим.

Вважаю за велике щастя знайти з десяток-другий маслюків. На мій погляд, це самий приємний гриб. Дивишся — он горбок якийсь над листям ви-дніється. Підходиш, обережно розсуваєш те листя, знімаєш глицю, і ось він, красень з коричневою вологою шапинкою, такий чудовий, немов маленький казковий гномик, аж зрізати його жаль бере. Я завжди гриби ножем зрізаю, не вириваю з корінням, бо це може грибниці зашкодити і новий гриб на цьому місці вже не виросте. А взагалі вважаю, що в ліс треба з добром приходити. Як погано, коли лісова краса й гармонія порушуються. І робить це саме людина. Вона приходе в ліс і залишає лише безлад і сміття. Мені здається це важлива проблема, яку повинні вирішувати на державному рівні, а саме члени партії Зелених.

(5голосов, средний: 4,80 out of 5)

Загрузка...

Мері Кранік, вагітна 25-річна жінка, сиділа в своєму офісі і працювала. Коли робочий день закінчився, вона сіла в автомобіль і поїхала додому. Дорога пролягала серед засніжених полей. Напівдорозі Мері потрапила в заметіль. Сніг густішав, дорогу стало погано видно. Несподівано машину струснуло і вона зупинилась. Мері ледь ви бралася із заваленої снігом машини і рушила полем. Раптом вона відчула, що починаються пологи. Йти Мері вже не могла, насилу доповзла до дерева і знепритомніла.       Коли жінка прийшла до тями, її голова лежала на спині великого сірого вовка. Десять вовків оточили її тісним колом, захищаючи від холоду і снігу. Під час пологів Мері кричала і плакала, а вовк злизував сльози з її обличчя. Коли народилася дитина, вовчиця обережно перегризла пуповину і разом з іншою вовчицею вилизала дитя. Мері притулила дитину до грудей, щоб нагодувати. Вона не відчувала страху, тому що інстинктивно відчувала їхнє співчутгя.

В цей час знайомі Мері натрапили на покинуту машину, побачили зграю вовків під деревом і подумали, що сталося нещастя. Вони почали стріляти, вовки розбіглися — і люди побачили жінку з немовлям на руках.

Після пригоди Мері була глибоко здивована поведінкою вовків і вдячна їм за допомогу. Вона хотіла б іще раз з ними зустрітися, бо переконана, що вовки її впізнають.

Ми багато разів чули про те, що вовки не чіпають людей влітку, але взимку, коли мало їжі, вони збиваються в зграї, разом полюють і нападають не тільки на тварин, а й на людей. В історію чудесного спасіння жительки Аляски Мері Кранік важко повірити. Але якщо це правда, то незвичайна пригода молодої жінки ще раз доводить нам, що інстинкт кожної живої істоти — охороняти життя новонародженого. Вовки захистили матір і дитя від смерті, весь час зігрівали жінку і її дитину, щоб вони вижили. Ця чудова історія ще раз нагадує нам про те, що природа, тваринний світ багатогранніпгай за наші уявлення про нього. Учені доводять, що почуття — це суто людське надбання. Нам здається, що природа нічого не відчуває. Ми вирубуємо ліси, забруднюємо ріки, полюємо на тварин, бо не задумуємося над тим, що все живе має душу. Але історії, подібні тій, що сталася з Мері Кранік, доводять нам, наскільки ми, люди, буваємо жорстокими і нерозумними.

(4голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Людина впродовж свого історичного розвитку прагнула схопити якнайширшу картину світу, пізнати природу, Щоб застосувати її для своїх потреб. Цікавим були погляди наших предків на будову світу, деякі природні явища. Наприклад, в прадавні часи вважали, що скільки людей живе на землі, стільки зірок існує на небі, тому що в кожної людини є своя зірка, яка з’являється, коли людина народжується, і гасне, коли людина помирає. За зміною розташування зірок люди навчилися орієнтуватися вночі, вони змогли визначити сторони світу і прогнозувати погоду за певними прикметами.

В усіх землеробських народів існував культ матері-землі. Здавна українці шанобливо ставилися до землі, називали її матір’ю, годувальницею, клялися землею. Землю уявляли живою істотою, яка відчуває біль. Земля давала силу богатирям, але її можна було втратити, якщо відірватися від землі. Народ закликав всіх шанобливо ставитися до землі, берегти її.

Багато повір’їв українського народу присвячено воді, вогню, блискавці, снігу. Вогонь і вода також мали чудодійну силу, люди їх поважали і боялися.

Унікальним є повір’я нашого народу про вирій — край загального блаженства, куди вилітають птахи на зиму і душі людей після смерті.

Вітер, вихор, дощ, веселка, роса та інші природні явища також не залишилися за межами народної уваги. Всі ці повір’я збагачують нас знаннями про наше минуле, наше коріння.

Первісні люди тому й вижили, що шанували природу, для якої вони були не гостями, а її часткою. Чи то великі чиїсь амбіції, чи недолугий розвиток цивілізації призвів до того, що люди стали розділяти: вона — природа, і ми — люди. Це була помилка, яка й до сьогоднішнього дня ніяк не виправляється. Не хочу сказати, що цим усі нехтують, але не надають, на жаль, належного значення.

Погляньмо на себе трохи збоку: взимку утеплені в різноманітний одяг, влітку теж маємо щось для естетики прикрити своє тіло; і здається, що ми начебто слухаємо голос природи. Та це споживацьке й поверхове ставлення, бо природу слід поважати. Не повертати течію річок зопалу на 180 градусів (бо ми, бачте, — царі природи!), не викидати сміття та відходи підприємств у річки (природа стерпить, якось із цим упорається). Вона довго може терпіти, але є межа її терпінню, і Чорнобильська катастрофа стала знаковим символом для людства. Та чи збагнули ми це?

Кожен із нас живе поблизу якогось водоймища чи річки. Розпитайте старожилів, який вигляд мали їхні води ще років 15—20 тому, і ви жахнетеся нашому хижацькому ставленню до природи, коли нашими вчинками керує не просто байдужість, а відверте нехтування, мовляв, на мій вік вистачить. А діти? А онуки? До того байдуже, на жаль.

Дуже добре, що в школі екологічним питанням приділяється велика увага, а це означає, що нинішнє покоління, яке колись прийде на зміну старшому в управлінні державою, можливо, дбатиме про середовище, в якому ми живемо, і не допустить, щоб наші нащадки колись у підручниках про наш час прочитали як про час технологічних варварів. Треба дбати про майбутнє.