Отображение общества в творчестве Некрасова

Николай Алексеевич Некрасов был поэтом, в творчестве которого отразилась целая эпоха нашего общественного развития. Он родился 28 ноября (10 декабря по новому стилю) 1821 г. в местечке Немирове Каменец-Подольской губернии, а детство и отрочество провёл в селе Грешневе Ярославской губернии, в имении своего отца. В одном из своихстихотворений Некрасов и отроческие писал:

В неведомой глуши, в деревне полудикой
Я рос средь буйных дикарей.
И мне дала судьба, по милости великой,
В руководители псарей,

В этих строках — горькая, печальная правда. Отец поэта — «угрюмый невежда», «охотник и игрок», жестокий крепостник — вёл

[smszamok]

праздную и бесплодную жизнь, протекавшую

Среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства.

Мучительной была жизнь крепостных в усадьбе отца Некрасова, где «рой подавленных и трепетных рабов завидовал житью последних барских псов»; не лёгкой была и судьба домашних.

Здесь что-то всё давило,
Здесь в малом и большом тоскливо сердце ныло.

Картины помещичьего произвола и деспотизма навсегда врезались в душу поэта. Всю жизнь он помнил

…мрачный дом,

Где вторил звону чаш и гласу ликований
Глухой и вечный гул подавленных страданий,
И только тот один, кто всех собой давил,
Свободно и дышал, и действовал, и жил.
Особенно тяжёлой была жизнь матери поэта.

Образованная, чуткая женщина, она все силы своей богатой натуры отдавала детям. К памяти матери Некрасов всегда относился с благоговением, её образ вдохновил поэта на создание целого ряда проникновенных стихотворений. «Моя бедная мать», «страдалица», «затворница», «родная» — так называл её Некрасов. Лучшими минутами детства обязан был Некрасов своей матери:

Когда кругом насилье ликовало,
И стая псов на псаряе завывала,
И вьюга в окна била и мела,

мать поэта рассказывала ему сказки, простыми словами говорила о великих поэтах — Шекспире, Данте, передавала содержание их бессмертных творений. Её исполненные благородства и нежности рассказы, её участливое, заботливое отношение к крепостным смягчали тяжёлые впечатления мальчика от окружавшей его жизни. Родительский дом стоял близ знаменитой «Владимирки» — дороги, «проторённой цепями», по которой «гнали» в Сибирь ссыльных. А неподалёку, под горой, протекала Волга, и по ней бурлаки тянули баржи, расшивы. Вместе с толпой крепостных-сверстников мальчик целыми днями пропадал на реке, купался, катался в рыбачьих челноках, бродил с ружьём по островам. , Волга была его «колыбелью». На всю жизнь запечатлелись в душе Некрасова картины нечеловеческого труда бурлаков, их стоны и хватающие за душу песни. Впоследствии любимую реку он назвал «рекою рабства и тоски». Когда мальчику пошёл одиннадцатый год, его отдали в ярославскую гимназию. В гимназии будущий поэт много и жадно читал. Особенно захватила Некрасова ода Пушкина «Вольность». Он сам впоследствии писал:

Хотите знать, что я читал? Есть ода
У Пушкина, названье ей — «Свобода»…

Но военная карьера не мытарства влекала будущего поэта, он стремился попасть в высшее учебное заведение, о том же мечтала и его мать. Ослушавшись отца, Некрасов задумал поступить в университет, куда и был, после нескольких попыток, зачислен вольнослушателем. Разгневанный отец лишил непокорного сына всякой материальной поддержки. «Судьбе угодно было, чтобы я пользовался крепостным хлебом только до шестнадцати лет»,— говорил Некрасов. Он оказался один в огромном городе, без денег, без жилья, без друзей. Нужно было обладать огромной силой воли, упорством, железным характером, чтобы не пасть духом. С собой он привез из Ярославля тетрадь юношеских стихов, на которую возлагал большие надежды. Некрасов мечтал о поэтической славе. Я отроком покинул отчий дом. (За славой я в столицу торопился.) В шестнадцать лет я жил своим трудом И между тем урывками учился. Некоторые из стихов ему удалось пристроить в журналы. Но молодого поэта критики упрекали за отсутствие самостоятельности и оригинальности. Тяжёлая нужда душила Некрасова. В сильные морозы он ходил без пальто и калош, шею обвёртывал старым вязаным шарфом. Ни один из русских поэтов не знал такой гнетущей бедности, и никто из них не работал так много, как пришлось работать Некрасову.

Праздник жизни — молодости годы —
Я убил под тяжестью труда
И поэтом, баловнем свободы.
Другом лени не был никогда,—
писал впоследствии Некрасов.

Он стал литературным подёнщиком, интеллигентным пролетарием: давал грошовые уроки, сотрудничал в газетах и мелких журнальчиках, занимался перепиской ролей и сочинением куплетов для актёров,’ писал статьи, сказки, стихотворения, повести, рассказы, пьесы, правил корректуры. Когда ему приходилось особенно тяжело, он, по словам одного современника, «отправлялся на Сенную площадь и там за пять копеек или за кусок белого хлеба писал крестьянам письма, прошения, расписывался за неграмотных». Незадолго до смерти, вспоминая о своей голодной юности, Некрасов писал: «Розно три года я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Уму непостижимо, сколько я работал! Господи, сколько я работал!» Эта нечеловеческая работа, однако, не спасала от нужды.

«Восемь лет боролся я с нищетою, видел лицом к лицу голодную смерть»,— вспоминал Некрасов в письме к Щедрину. Будущему поэту, чтобы не умереть с голоду, приходилось иногда ходить в рестораны, где бывали газеты и где можно было, ничего не спрашивая, закрывшись газетным листом, есть хлеб, лежавший на столах.

Позднее Некрасов писал:
На мне года гнетущих впечатлений
Оставили неизгладимый след.
Как мало знал свободных вдохновений,
О родина, печальный твой поэт!

В 1840 г. Некрасов издал свои юношеские стихи. Сборник этот он назвал «Мечты и звуки». Стихи успеха не имели: в большинстве своём они были подражательными. Но в некоторых из них уже звучали своеобразные, «некрасовские» ноты. В 1841 г. он познакомился с Белинским и скоро сблизился с ним. Их беседы часто длились далеко за полночь. Великий критик перевернул всю жизнь поэта, направил его на верный путь, помог Некрасову найти самого себя. «Моя встреча с Белинским была для меня спасением»,— говорил Некрасов. Белинский полюбил Некрасова, полюбил за «ожесточённый ум, за те страдания, которые он испытал так рано, добиваясь куска насущного хлеба, и за тот смелый практический взгляд не по летам, который вынес из своей труженической и страдальческой жизни»,— рассказывает близко стоявший к Некрасову и Белинскому Панаев. Беседы с Белинским были для Некрасова своеобразным университетом. Он стал серьёзнее относиться к литературной деятельности; Белинский растил и пестовал, направлял его поэтическое дарование.

Спустя много лет после смерти В. Г. Белинского Некрасов помянул своего безвременно погибшего учителя и друга проникновенными строками:

Белинский был особенно любим…
Молясь твоей многострадальной тени,
Учитель, перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени!

За Некрасовым было установлено секретное наблюдение. С каждым месяцем и годом всё труднее было выпускать «Современник». Но Некрасов не сдавался. Он вёл переговоры с цензурой, читал огромное количество рукописей, работал по ночам над своими произведениями, нередко писал без отдыха более суток, работал так много, что сам удивлялся, как паралич не хватил его правую руку. Редакторская работа Некрасова была беспримерным литературным и общественным подвигом. Замечательный ум, редкая проницательность и критическое чутьё, позволявшие ему безошибочно угадывать даже в начинающих писателях характер и размер их дарования, душевная чуткость и отзывчивость, мужество, энергия и принципиальность, полное отсутствие ложного самолюбия, прекрасное знание жизни и запросов читателей — всё это делало Некрасова идеальным редактором.

Поэтическая известность его росла с каждым годом. Первое собрание стихов Некрасова, вышедшее в 1856 г., имело такой грандиозный успех, какого не знал даже Гоголь. Это объяснялось тем, что вырастал новый читатель — разночинец, плебей, который в стихах и поэмах Некрасова находил отзвук своим думам и мыслям. К концу 50-х — началу 60-х годов Некрасов стал поэтическим вождём нового поколения. Добролюбов назвал его «любимейшим русским поэтом, представителем добрых начал в нашей поэзии, единственным талантом, в котором теперь есть жизнь и сила». Новые сотрудники «Современника» — Чернышевский и Добролюбов — становятся особенно близкими Некрасову. Они оказали на формирование его мировоззрения ещё большее влияние, чем то, какое в 40-е годы оказал на поэта Белинский. Идейная близость между ними была настолько велика, что уже в конце 1856 г. Чернышевский писал Некрасову: «Я не знаю, какие ошибочные убеждения нужно было бы вам исправлять в себе». В том же году Некрасов, уезжая за границу для лечения, в знак своего безграничного доверия к Чернышевскому полностью передал ему редакторские права по «Современнику». «Передаю Вам мой голос во всём… так, чтобы ни одна статья в журна ле не появлялась без Вашего согласия»,— писал больной поэт. Общность убеждений скоро перешла в тесную дружбу. С трогательной заботливостью Некрасов переселил Добролюбова из сырой квартиры, в которой тот жил, к себе, окружил его уходом; когда же здоровье Добролюбова резко ухудшилось, послал его для лечения за границу. Тронутый заботливостью Некрасова, Добролюбов писал Чернышевскому: «Кроме Вас да его, у меня нет теперь в Петербурге никого. В некоторых отношениях он даже ближе ко мне». Идейная близость Некрасова к Чернышевскому и Добролюбову особенно ярко проявилась в то время, когда внутри «Современника» обострились отношения между писателями-дворянами, сторонниками реформ, и крестьянскими демократами, сторонниками крестьянской революции.

Во главе первых стоял Тургенев, с которым Некрасова связывала многолетняя дружба. Разрыв с ним был тяжёлым шагом для поэта, но Некрасов пошёл на разрыв, ибо все его симпатии были на стороне Чернышевского и Добролюбова. Ранняя смерть Добролюбова потрясла Некрасова. Поэт, прошедший тяжёлую школу жизненной борьбы, которого все знали как сурового и замкнутого человека, рыдал, как ребёнок.

После ареста Чернышевского Некрасов сделал очень многое для того, чтобы облегчить положение жены и детей своего учителя и друга. Ему Некрасов посвятил одно из лучших стихотворений: «Не говори: забыл он осторожность…» Чернышевский в свою очередь отдавал должное уму и благородству Некрасова. Для Чернышевского он был «лучшей, можно сказать, единственной, прекрасной надеждой нашей литературы». «Помните,— писал Чернышевский Некрасову,— что на вас надеется каждый порядочный человек у нас в России».

[/smszamok]

За год до смерти Чернышевский писал: «Некрасов — мой благодетель.,Только благодаря его великому уму, высокому благородству души и бестрепетной твёрдости характера я имел возможность писать так, как я писал. Я хорошо служил своей родине и имею право на признательность её, но все мои заслуги перед нею — его заслуги».