Литературные работы братьев Гримм для детей

Творить поэтому можно лишь то, что поэт действительно перечувствовал и пережил в душе и для чего в языке наполовину сознательно, наполовину бессознательно откроются ему слова, однако то, что обычно, едва ли не всегда, становится камнем преткновения для одиноко творящих людей, а именно: истинная мера всех вещей, народной поэзии дано изначально. Народу претят слишком изысканные блюда, и его невольно считают непоэтичным, ибо его негромкая поэзия, к счастью, им даже не осознается, зато ненасытимые образованные люди силились подмешать, подбавить, подсыпать всякое вранье не только в действительную историю, но и в столь же неприкосновенное богатство преданий. Однако обаяние непоколебимой истины бесконечно сильнее и долговечнее, чем все хитросплетения, ибо она нигде не обнаруживает слабости и обладает подлинной отвагой».

«Второе, — говорят братья Гримм в этих предисловиях, законченных в Касселе 14 марта 1816 года, — что нам кажется важным при собирании народных преданий, состоит в том, что необходимо в полной мере учитывать их разнообразие и своеобразие. Ибо как раз на этом основана их глубина и широта и только из этого можно уяснить себе их природу. В эпосе, народной песне, в их языке проявляются одни и те же признаки: то в одном и в другом совпадают целая фраза, отдельные строки, обороты речи, выражения; то они по-разному начинаются и заканчиваются и прокладывают себе совсем новые пути и переходы. Как бы ни велико было сходство, одно произведение не равно другому, здесь оно полное и зрелое, там выглядит более бедным и скудным. Однако эта бедность, поскольку она безвинна, почти всегда возмещается какой-нибудь особенностью, и тогда это просто недостаточность. Если мы ближе присмотримся к языку, то увидим, что он вечно и бесконечно разделяется на ступени, на необозримые ряды и вереницы ступеней, показывая нам хиреющие корни наравне с крепкими, слова составные и простые, и такие, что определяются в новом значении или ответвляются в сторону по какому-то родственному смыслу; эту подвижность языка можно проследить вплоть до звучания и изменения слогов и до отдельных звуков».
Это в то же время программные заявления, выходящие за рамки предисловий к «Немецким преданиям». Они были осуществлены братьями Гримм в кассельский период их деятельности в области фольклорных и филологических, изысканий — в «Германских героических сказаниях» Вильгельма Гримма, в «Немецкой грамматике» и «Древностях германского права» Якоба Гримма. Уже статья Вильгельма Гримма в Старонемецких весах — первый их выпуск увидел свет в 1813 годр — показывает рвение, с каким он прослеживал источники сказаний и их традицию. Можно вернуться еще дальше назад, к исследованию Вильгельма Гримма, написанному в 1808-году, где он вскрывал связи средневековой немецкой литературы со скандинавской.

Датчанин Раек в своем капитальном труде «Изыскания о происхождении древнескандинавского или исландского языка», вышедшем в Копенгагене в 1818 году, доказал на основе обширных исследований, какое близкое родство существует между древнескандинавскими и южногерманскими языками, установил также их пусть и отдаленную родственную связь со славянскими, латышским и даже латинским и греческим языками. При поддержке датского короля и других покровителей наук он получил возможность с 1816 по 1823 год совершить научную экспедицию, позволившую ему пристально заняться изучением языков в Персии, Индии и на Цейлоне. Он привез богатые сокровища для датских библиотек, состоявшие прежде всего из древнейранских и буддистских рукописей; вскоре после своего возвращения он был назначен эстраорди-нарным профессором истории литературы, а через несколько лет профессором восточных языков Копенгагенского университета.

Между Якобом Гриммом и Расмусом Кристианом Рас-ком вплоть до ранней смерти последнего в 1832 году существовал постоянный научный контакт, который, правда, был несколько омрачен, поскольку Раек по праву претендовал на то, что он еще задолго до своего немецкого коллеги открыл закон передвижения согласных, кратко обозначенный англичанами.

«Формообразование», как назвал первый том своей «Немецкой грамматики» Якоб Гримм, получило высокую оценку отнюдь не только среди ученых-специалистов — люди поняли значение исторического подхода к развитию германских языков. Кроме того, этот труд стал важен для развития исторических наук в первой половине XIX века вообще. Уже в 1822 году, почти одновременно с третьим томом «Детских и семейных сказок», вышло второе, существенно переработанное издание «Немецкой грамматики». То, что по первоначальному замыслу Якоба должно было рассматриваться лишь во втором томе, — учение о гласных и согласных германских языков — стало теперь важнейшей частью всего труда в целом. Название тома звучало теперь иначе: не «Формообразование», а просто «О буквах», позднее оно было обобщено и уточнено самим Гриммом как «Фонетика».