Литературная деятельность Николая Александровича Добролюбова

Жизнь Добролюбова лишена внешнего драматизма, но богата сложным и ярким внутренним содержанием. На его могиле Некрасов сказал: «Бедное детство в доме бедного… священника, бедное полуголодное учение, потом четыре года лихорадочного, неутомимого труда и, наконец, год за границей, проведённый в предчувствии смерти,— вот и вся биография Добролюбова!» Добролюбов родился в Нижнем Новгороде (ныне город Горький), в семье священника, умного и образованного человека, любившего книги и хорошо знавшего светскую литературу. Добролюбов учился в духовном училище, а затем в нижегородской духовной семинарии, где чтение книг было для него главным занятием и единственным наслаждением и отдыхом от тупых и скучных занятий. Семнадцати лет Добролюбов поступил в Главный педагогический институт в Петербурге. Там Добролюбов доставал запрещённые цензурой книги, увлекался Герценом, просиживал над его статьями целые ночи. Он рвался к активной борьбе за благо обездоленных и неимущих, стремился стать в центре предстоящей борьбы за счастье народа. Со жгучим интересом следил он за первыми шагами Чернышевского, видел в нём единственного достойного народа вождя. В 1856 г. Добролюбов принёс свою первую статью в редакцию «Современника».

В 1857 г. Добролюбов окончил институт и мог, к великой радости

[smszamok]

Чернышевского, с головой уйти в журнальную работу. Чернышевский называл его самым сильным талантом в «Современнике» и отмечал, что «ещё в 1858 году Добролюбов имел уже преобладающее влияние в журнале». Уже осенью 1857 г. Добролюбов стал во главе наиболее важного в то время отдела журнала — критико-библио-графического, и Чернышевский сказал ему: «Пишите, о чём хотите, сколько хотите, как сами знаете. Толковать с вами нечего. Достаточно видел, что вы правильно понимаете вещи… Вы единственный человек, который правильно судит о положении нашего общества». Человек исключительной принципиальности, Добролюбов, как вспоминает близко знавшая его А. Я. Панаева, «очень заботился, чтобы ни одна фраза не противоречила направлению журнала».

Без любимого дела, которому он отдавал все свои силы, Добролюбов не представлял себе жизни. «Если бы мне сказали,— с условием бросить журнал, я, не колеблясь, предпочёл бы лучше прожить до 30 лет, но не бросать свою журнальную деятельность».

Статьи Добролюбова учили мыслить и жить. Для разночинной интеллигенции он был признанным наставником и руководителем. «Белинский и Добролюбов — это мои нравственные учители»,— говорил, например, писатель Ф. М. Решетников.

«Мужицкий демократ», убеждённый революционер, Добролюбов беспощадно разоблачал всё узкое, фальшивое, классово-эгоистическое в современном ему общественном устройстве и литературе. Ему приходилось действовать в условиях жестокой цензуры, прибегать к иносказаниям и умолчаниям, ивсёженадо признать, как писал Ленин, «что даже в крепостной России Добролюбов и Чернышевский умели говорить правду то молчанием о манифесте 19 февраля 1861 г., то высмеиванием и шельмованием тогдашних либералов». Как лермонтовский Мцыри, «он знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть», жил в постоянном ожидании скорой крестьянской революции, с мучительным нетерпением звал её и готовился к ней.

В суровой ночи николаевского и александровского царствований он провидел рассвет, наступление «настоящего дня», как называл Добролюбов революцию: «Придёт же он, наконец, этот день. И, во всяком случае, канун недалёк от следующего за ним дня: всего-то какая-нибудь ночь разделяет их…»

«Желанная и святая» революция пришла гораздо позднее; Добролюбов умер, не дождавшись её, но, умирая, он знал, что сделал «благое дело» среди царившего зла, и с полным правом сказал о себе:

Милый друг, я умираю,
Оттого что был я честен.
Но зато родному краю,
Верно, буду я известен.

Смерть Добролюбова была великой утратой. Это прекрасно понимал Чернышевский, который любил Добролюбова, как сына. «Я — тоже полезный человек, но лучше бы я умер, чем он. Лучшего своего защитника потерял в нём русский народ»,— писал Чернышевский. То же чувство мужественной скорби выразил и Некрасов в замечательном стихотворении «Памяти Добролюбова»:

Но слишком рано твой ударил час,
И вещее перо из рук упало.
Какой светильник разума угас!
Какое сердце биться перестало!

Литературное наследство Добролюбова очень велико. Он оставил после себя большое количество лирических и сатирических стихотворении, пародий, эпиграмм, несколько прозаических художественных произведений. Самым главным в этом наследстве являются его критические -статьи, посвященные творчеству Щедрина, Островского, Гончарова, Тургенева, Достоевского, Шевченко и других писателей. 15 своих гениальных критических статьях Добролюбов выступает как продолжатель Белинского, как самый последовательный и верный ученик Чернышевского. «Мужицкий демократ», Добролюбов страстно восставал против всяких попыток приукрашивания Жизни, против искусства, уводящего от борьбы за переустройство жизни на новых началах, достойных человека.

Писатель, по мнению Добролюбова, должен стоять близко к народу, уметь улавливать и угадывать его интересы и потребности, знать, что нужно народу. «Мерою достоинства писателя или отдельного произведения,— писал он,— мы принимаем то, насколько служат они выражением естественных стремлений известного времени и народа».

Искусство должно служить народу, выражать его интересы и потребности, постоянно учил Добролюбов. Поэтому он был таким непримиримым противником сторонников «искусства для искусства», утверждавших, что искусство не должно быть отражением жизни народа и его запросов. «Мы никогда не согласимся,— писал он,— чтобы поэт, тратящий свой талант на образцовые описания листочков и ручейков, мог иметь одинаковое значение с тем, кто с равной силою таланта умеет воспроизводить, например, явления общественной жизни». Вслед за Чернышевским он боролся за то, чтобы искусство не отрывалось от жизни, а воспроизводило её, объясняло жизнь и произносило приговор над жизнью. Выше всего в искусстве Добролюбов ценил правду. «Главное достоинство писателя-художника состоит в правде его изображений…»

Достоинство и значение литературного произведения определяются тем, «как глубоко проникает взгляд писателя в самую сущность явлений, как широко захватывает он в своих изображениях различные стороны жизни». Если произведение искусства неправдиво, ложно, «оно становится даже вредным, потому что служит не к просветлению человеческого сознания, а, напротив, ещё к большему помрачнению». Правда жизни — необходимое условие подлинного произведения искусства. Задачу критики он видел в разъяснении, правильном истолковании того, что дано художником в произведении искусства. Критик должен помочь читателю разобраться в общественной и художественной ценности произведения, не навязывая читателю и автору того, чего нет в самом произведении. Отмечая, что иногда сам художник неправильно объясняет смысл своего творения, Добролюбов говорил, что задача подлинной критики в том и состоит, «чтобы разъяснить смысл, скрытый в созданиях художника…»

[/smszamok]

В лице Добролюбова мы имеем перед собой критика-просветителя, «писателя, страстно ненавидевшего произвол и страстно ждавшего народного восстания против «внутренних турок» — против самодержавного правительства».