Карфаген должен быть разрушен

Разрушение Карфагена практически не прекращалось с того дня, как арабские завоеватели превратили его в каменоломню. Угроза железобетона начала вырисовываться в 1930—1935 годах, когда городские границы Туниса стали казаться слишком тесными и была проведена первая разбивка на участки Для застройки морского побережья. С тех пор население неуклонно увеличивалось, и все больше спекулянтов в погоне за легкой прибылью развивали здесь неистовую и бесконтрольную деятельность, уродуя огромную территорию, включавшую наряду с Карфагеном тунисскую Медину и живописное местечко Сиди-Бу-Саид. По прогнозам специалистов по урбанистике, нынешняя тенденция освоения этого региона, имеющего историческую ценность и представляющего археологический интерес, приведет к полному уничтожению зоны руин к 1985 году, когда, как предполагается, население тунисской столицы достигнет 1,6—2 миллионов жителей, то есть возрастет вдвое по сравнению с 1970 годом.

Речь идет о полной урбанизации побережья и превращении одной из наиболее интересных в археологическом отношении зон всего африканского берега в жалкий клочок земли, затерянный среди безликой массы современных сооружений, лишенный того пейзажного фона, который придает ему смысл и очарование.

Чтобы не допустить уничтожения Карфагена, тунисское правительство и ЮНЕСКО разработали проект охраны археологической зоны и Медины, который должен быть осуществлен, прежде чем демографическое давление и порождаемая им урбанизация приведут к полному ее опустошению. Первым делом следовало разобраться, чему отдавать предпочтение: созданию археологической зоны или застройке. А для этого нужно было узнать, что же скрывается под землей. Вот почему в 1972 году ЮНЕСКО выступила с призывом провести международные раскопки, на который с энтузиазмом откликнулись многие страны. Тунисские власти со своей стороны произвели небольшие разведочные раскопки, чтобы на законном основании заморозить разбивку участков для продажи в районах, представляющих археологический интерес.

Некоторые раскопки уже завершены, другие еще продолжаются. Только после того как все экспедиции опубликуют результаты своей работы, можно будет произвести разбивку участков в зонах, не представляющих ценности для археологии, и возводить там жилые районы и туристические комплексы. Одновременно начнутся работы по превращению Карфагена в большой археологический парк.

Под землей — 15 столетий. С основания Карфагена в 814 году до н. э. до его окончательного разрушения в VII веке н. э. прошло 1500 лет. Под песком погребено 15 столетий, причем о некоторых из них мы располагаем крайне скудными сведениями. Даже международные раскопки, еще не завершенные к моменту написания этой книги, не прояснили тайну первых 500 лет существования города. У нас также нет материальных данных о древнем Карфагене IX века до н. э. и пуническом городе VIII, VII, VI и V векои до н. э. Столкнувшись с необъяснимой пустотой, археологи начинают задаваться вопросом: а не прав ли старый «белый отец»2 Феррон, который уже много лет утверждает, что Дидона основала Карфаген в другой части побережья, около Сиди-Бу-Саида, и что лишь в IV веке до н. э. город был перемещен на нынешнее место.

Это волнующая загадка, но скорее всего разгадать ее никогда не удастся. Поэтому остается только сказать, что Карфаген был колонией, основанной в западной части Средиземного моря^ выходцами из Азии семитского происхождения, и что на протяжении пяти-шести столетий ее судьба была связана с жизнью коренных обитателей Северной Африки, италийцев, иберов и кельтов.

Как писали супруги Пикар3, в первый, наименее известный период своей истории Карфаген, видимо, представлял собой финикийскую торговую факторию, один из многих опорных пунктов на оловянном пути, который вел вдоль атлантических берегов Иберийского полуострова и Галлии и Британским острецам.

Изобретение бронзы, сплава меди и олова, служившего для изготовления орудий труда и оружия, побудило людей 2-го тысячелетия до н.э. завязать торговые связи с отдаленными народами. Медь добывалась в странах Малой Азии, которые в ту пору наряду с Египтом являлись главными районами средиземноморской цивилизации. Олово же добывалось в западной и северной Европе, в Испании, Арморике (на галльском побережье Атлантики) и на Британских островах. В этих областях развивалась культура мегалитических памятников. Торговые связи с Востоком поддерживали те таинственные народы, которые воздвигали дольмены4. К концу 2-го тысячелетия контроль над движением по этому пути, который раньше осуществлялся микенцами, перешел в руки финикийцев, основавших в главных гаванях торговые фактории. Так возникли самый древний торговый пункт Кадис (Гадес)*, Утика на тунисском побережье (1178 г. до н.э.) и Карфаген (814 г. до н. э.). Однако в отношении точности этих дат нет никакой уверенности. В Карфагене, например, остатки наиболее древних керамических изделий, найденных в святилищах и захоронениях, можно датировать примерно 750 годом до н. э., то есть они были изготовлены по меньшей мере через 60 лет после того, как, по сообщениям древних писателей, Дидона вступила на африканский берег.

Согласно легенде, приводимой Тимеем и Юс-тином, дочь тирского царя Муттона, которую финикийцы звали Элисса, вышла замуж за своего дядю Сихея, очень богатого жреца культа Геракла. Но ее брат Пигмалион, став царем Тира, убил ее мужа, чтобы завладеть его богатствами. Элисса с немногими спутниками бежала и после долгих перипетий добралась морем до Ливии. Там царь Ярбас обещал ей и ее спутникам столько земли, сколько можно покрыть бычьей шкурой. Царевна разрезала шкуру на тончайшие полоски и обложила ими большой участок, где и основала город, который назвала Кварт хадашт (Новый город); в искаженном виде это название стало звучать у римлян как Карфаген. Те же ливийцы дали Элиссе имя Дидона.

Расхождения в датах и литературные данные, в которых действительно происходившие события перемешиваются с вымыслом рассказчиков, наводят на мысль, что Карфаген возник иначе, чем другие финикийские колонии: это была не фактория, а прибежище группы политических беженцев, вынужденных навсегда покинуть родину.

Долгое время Карфаген признавал за Тиром, главным городом-государством финикийского мира, роль метрополии, а за Утикой — определенное право первенства. Но как только представилась возможность, он, проявив мудрость и мощь, захватил главенство в торговых операциях. Этому содействовал не только рост самого Карфагена, но и катастрофы, потрясшие финикийскую державу на Востоке. Когда Тир, истощенный изнурительной борьбой с царями Ассирии и Вавилонии, оказался не в состоянии поддерживать финикийцев Запада в их соперничестве с греками, Карфаген начал освобождаться от его влияния. Тем временем греки обосновались сначала на берегах Киренаики, южной Италии и Сицилии, а затем на побережье Галлии, где основали Марсель (Массалию), в Каталонии, на Корсике и юге Иберийского полуострова по соседству со сказочно богатой Тартесской державой (нынешняя Андалузия). И везде, где интересы греков и финикийцев сталкивались, между ними возникало острое соперничество.

По пути завоеваний. Когда Тир подпал под владычество сначала вавилонян, а затем сменявших друг друга персов, македонцев и селевкидов, Карфаген стал естественным наследником традиций мореплавания былой финикийской метрополии и обширной сети торговых факторий, созданных на побережье Средиземного моря и Атлантического океана. Понятно поэтому, что именно флот способствовал превращению Карфагена в одну из могущественнейших и жизнеспособных держав древности.

Карфагенский флот удовлетворял и военным, и торговым нуждам. Он включал как тяжелые, «круглые» суда, использовавшиеся для перевозки товаров, так и очень легкие и быстроходные длинные, узкие корабли, которые легко перемещались с помощью весел. Рассказывая об этих мобильных военных кораблях, Полибий пишет: «Они были построены таким образом, чтобы их было легко поворачивать в любом направлении. Гребцами были очень опытные люди… Такой корабль не могло догнать ни одно неприятельское судно. Столь легким судам нетрудно было выходить в открытое море. Если неприятель стремился сойтись для ибордажа, они сворачивали в сторону, затем обходили вокруг неприятельского корабля и молниеносно таранили его сбоку».

В мирное время флот Карфагена, состоявший из нескольких сотен кораблей, не только охранял торговые карами пы, но и участвовал в известных исследовательских экспедициях. И в этой области Карфаген освоил богатое наследие финикийцев, которые к тому времени уже совершили плавание вокруг Африки по поручению фараона Нехо II (609—595 гг. до н. э.). Если верить древним авторам, карфагеняне снарядили две исследовательские экспедиции вдоль африканских и европейских берегов с целью создания НОВЫХ торговых гаваней. Первое плавание, сообщения о котором дошли до нас из одного греческого текста, возглавлял Ганнон. По-видимому, он достиг района нынешнего Камеруна, пройдя затем вдоль Гвинейского залива. О другой экспедиции, под командой Гимилькона, нам известно лишь то, что в поисках оловянных и Серебряных рудников она обследовала атлантическое побережье Европы и добралась до Британских островов. Действительно, карфагеняне долгое время держали под контролем атлантические перевозки в обоих направлениях: на юг, вдоль берега Африки, и на север, вдоль европейского побережья от Иберийского полуострова до Великобритании и Ирландии.

Распространив свою гегемонию на многие финикийские города Запада, карфагеняне начали расширять горизонты своей империи. Первым шагом в этом направлении стало упрочение их позиций на Сицилии. Выйдя из Моции (Мотии), пункта, расположенного на нынешнем острове Сан-Панталео, находящемся напротив Марсалы, карфагенские военные суда достигли берегов Сицилии. Их армия под командованием полководца Малха быстрым маршем двинулась на покорение коренного населения, жившего на склонах горы Эрике. Захват этого стратегического плацдарма позволил им овладеть Сегестой, Палермо (Панор-мом), Солунто (Салунтом), а впоследствии — Гимерой и Селину нтом.

С Сицилии карфагеняне начали наступление на Сардинию, одновременно стремясь укрепить захваченные позиции в западном Средиземноморье: в Ликсе (Марокко), в Ка-дисе (Гадесе) в Испании, в Ивису* (Эбесе) на Балеарских островах. Таким образом, к концу VI века до н. э. они распространили свое господство на все финикийские колонии в Северной Африке — от Триполитании до побережья Атлантики, а также на более или менее обширные районы Сицилии, Испании, Сардинии и Балеарских островов. В дальнейшем мощь Карфагена еще более возросла благодаря заключению союза с этрусками, явно преследовавшего цель остановить эллинскую экспансию.

В это время греческие переселенцы из Фо-кеи, основавшие в 600 году до н. э. Массалию, ныне Марсель, действительно представляли растущую угрозу. Они не только стали союзниками тартессов, хозяев знаменитых оловянных и серебряных рудников, но и обосновались на Корсике.

Собрав все свои корабли в единый, мощный флот, карфагеняне и этруски в 535 году до н. э. разбили фо-кейцев при Алалии (Алерия). Вытесненные эллинами с Корсики, перешедшей к этрускам, фокейцы вынуждены были отступить в области, расположенные вокруг Лионского залива.

Позднее, когда после поражения от латинов при Ариции (508 г. до н. э.) начался упадок этрусской державы, карфагеняне вступили в союз с римлянами. Три договора скрепили между соперниками эту дружбу, которая, однако, вылилась в крово-пролитнейшую схватку древности.

Карфаген никогда не доверял Риму, даже в периоды, когда союз казался действительно прочным. Если по первому договору, заключенному в 509 году до н. э., римлянам оставлялась свобода торговли с Сардинией, Сицилией и Африкой (кроме центральных и южных берегов Туниса), то по второму, более ограничительному, им запрещалось высаживаться на Сардинии, в Африке и южной Испании.

Союз с Римом дал Карфагену возможность укрепить свои позиции, но его стремление к экспансии, видимо, вновь натолкнулось на греческое могущество, достигшее в V веке до н. э. своего апогея. В 480 году греки близ Гимеры (сегодня Термини-Имересе) нанесли пуническим силам жестокое поражение. Одновременно при Саламине были разбиты персы — союзники Карфагена.

Эллинское превосходство в Средиземноморье сыграло огромную роль в изменении карфагенской политики. Чтобы компенсировать сокращение внешней морской торговли, пуническое государство обратилось к внутренней территории Северной Африки. Вскоре Карфаген захватил огромную область, почти соответствующую нынешнему Тунису. Предприятие было доведено до конца ценой тяжелых боев с коренным населением. Оно содействовало тому, что карфагеняне из тирян, каковыми являлись до этого, превратились в африканцев. Кроме того, в распоряжении Карфагена оказалось обилие сельскохозяйственной продукции и большое число хороших бойцов для армии. В 409 году до н. э. преемники пунического царя Ганнона решили, что пришло время отомстить за разгром при Гимере, тем более что в греческих городах, ослабленных непрерывной внутренней борьбой, начинали проявляться признаки непоправимого упадка.

Карфаген перешел в контрнаступление. Он быстро разрушил Селинунт и Акригент, но перед Сиракузами был остановлен. Последовала изнурительная и кровопролитная борьба, но ни одной из сторон не удалось добиться решающего перевеса. Карфагеняне были измотаны. Все более многочисленной становилась партия, выступавшая против войны и ведшей ее династии. К 370 году до н. э. этой партии удалось взять верх, захватив власть у последних Магонидов, преемников Магона, первого карфагенского монарха, о котором имеются сообщения. В Карфагене был установлен аристократический и тиранический режим, жутким символом которого стал грозный Совет ста четырех.

Взлет и падение. Эксплуатация земледельцев внутренних районов, открытие новых рынков в Африке, активный товарообмен с восточными государствами, образовавшимися в результате завоеваний Александра Великого, вернули Карфагену все его могущество. Он снова занял позиции, утраченные после поражения при Гимере. Сиракузский тиран Агафокл и эпирский царь Пирр, пришедший на помощь другим греческим городам Сицилии, не сумели остановить его неудержимый натиск. Карфаген распространил свое влияние на большую часть острова. Если бы он на этом не остановился и приложил дополнительные усилия, отмечает тунисский археолог и историк Хеди Слим5, то еще до середины III века до н. э. смог бы занять господствующее положение в Средиземноморье. К тому времени, когда в 269 году до н. э. карфагеняне сумели овладеть Мессиной (Мессаной), уже возникла новая могучая средиземноморская держава — Рим. Столкновение было неизбежным, и два гиганта вскоре сошлись в смертельной схватке. Если принять в расчет размеры известного тогда мира, пишет Хеди Слим, три этапа этой долгой и ожесточенной борьбы приобрели размах мировой войны, первой в древности.

Карфагенская экспансия в Средиземном море продолжалась между Первой и Второй Пуническими войнами. После первого великого противостояния Карфаген был разбит в битве у Эгатских островов (241 г. до н. э.) и выдворен с Сицилии. Причины поражения следует искать прежде всего во внутренней ситуации. Большой вред наносил державе аристократический режим, со слепой враждебностью относившийся к любой попытке реформ и с болезненной ревностью державшийся за свою власть. Поняв ошибки правящего класса, полководец Гамилькар Барка, прославившийся во время войны в Сицилии, решил создать иную форму правления, чем существующий режим, который он считал ответственным за поражение. Для проведения этого политического эксперимента он перебрался в Испанию, достаточно далекую, чтобы не встревожить, по крайней мере вначале, римский сенат и Карфаген. Именно Гамилькар повел новую политику экспансии в Средиземноморье. Когда этот полководец-реформатор пал в бою (222 г. до н. э.), то власть перешла в руки его зятя — полководца Гасдрубала. Гамилькар оставил ему державу, обеспеченную с финансовой точки зрения богатыми иберийскими рудниками, а с военной — хорошо обученной армией. Гасдрубал основал новую столицу, Картахену (Новый Карфаген), построил дворец и провозгласил себя царем.

После смерти Гасдрубала власть унаследовал сын Гамилькара — Ганнибал. Он усовершенствовал политический план отца, направленный главным образом на достижение одной цели: взять верх над Римом. Надеясь, что города италийской конфедерации, хотя и извлекли торговые выгоды из победы Рима над Карфагеном, в действительности жаждали полной независимости и поэтому порвали бы договор о союзе с Римом, Ганнибал был уверен, что сможет покончить с римской военной мощью. В 219 году до н. э. сын Гамилькара Барки со своей иберо-африканской армией и слонами перешел Пиренеи и Родан, перевалил Альпы и спустился на равнину, где нанес врагу ряд ударов.

Однако предприятие Ганнибала, как известно, кончилось провалом после того, как, казалось, был достигнут полных успех. Причины следует искать в том, что италийский союз оказался прочным, а поддержка со стороны царей Македонии и Сирии недостаточной. Конец стал неизбежным: римский полководец Сципион высадился в Африке и разгромил войска Ганнибала в битве при Заме (202 г. до н. э.), после чего Карфаген был вынужден принять условия победителей, надо отметить, относительно скромные. Сципион и большинство сенаторов хотели «привязать» Карфаген к Африке, не разрушая его. Но к 170 году до н. э. Катон и его партия сумели убедить сенаторов, что для благополучного развития Рима уничтожение Пунического государства — необходимость.

В 146 году до н. э. Карфаген был побежден и разрушен Сципионом Эмилианом. Как рассказывает александрийский историк Аппиан, римский полководец не мог сдержать слез при виде пылающего в огне города и, словно охваченный зловещим предчувствием, что рано или поздно та же судьба может ожидать и Рим, громко прочитал знаменитые строки из «Илиады»:

Вудет некогда день, как погибнет высокая Троя, Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама*.

Действительно, римляне, даже ненавидя Карфаген, понимали, что это Пуническое государство со своими многочисленными колониями, рассеянными в Средиземном море и на Атлантическом побережье, оказывало значительное влияние на эволюцию древнего мира, оживляя плодотворные связи между различными средиземноморскими городами.

Римский Карфаген. Разрушенный в 146 году до н. э., Карфаген нновь вырос 117 лет спустя, в 29 году до н. э., но уже как римская колония. Он снова стал крупным городом, насчитывавшим 300 тысяч жителей, Карфаген вывозил масло, вино и пурпур и ввозил греческие статуи. Город был полностью спланирован по римскому образцу — акведук, форум, жилые дома и виллы патронов, цирки, театр, храмы и бани, знаменитые термы Антонина, крупнейшие и роскошнейшие в мире после римских. Чувство реализма возобладало у римлян. Несмотря на то что побежденный город был предан иашпапо тетопае**, они не желали отказываться от самых плодородных земель во всей Северной Африке.