Фольклор и книжная поэзия русской литературы начала ХХ века

Фольклор и книжная поэзия определили две струи в развитии пролетарской литературы: стихийное творчество рабочих, вначале еще не поднявшихся до осознания социалистических идей, и поэзию интеллигентов-марксистов, профессиональных революционеров, в стихах и песнях которых находили эмоциональное воплощение идеи социализма, призывы и лозунги партии. В творчестве рабочих поэтов заметно было прямое продолжение и развитие рабочего фольклора, а также обращение к поэтам-демократам прошлого. Поэты же из среды интеллигентов широко использовали те произведения, которые возникали на высшем этапе революционного движения в Европе, или наиболее революционно заостренные стихи, созданные в среде русских народников: «Марсельеза» П. Лаврова, «Замучен тяжелой неволей» («Последнее прости!») Г. Мачтета. Заметна была и разница в стиле: яркая романтичность, эмоциональность, героическая патетика, призывность отличали стихи революционных интеллигентов от стихов поэтов-рабочих, тяготевших к повествовательной манере. Со временем обе струи сольются в творчестве наиболее крупных представителей пролетарской поэзии, в частности в творческой практике Демьяна Бедного.

Зачинателями пролетарской поэзии являются поэты-рабочие Е. Нечаев, Ф. Шкулев, М. Савин, Ф. Гаврилов. В их произведениях, созданных в 80—90-е годы, нашел наиболее яркое и конкретное отражение быт и тяжелый труд рабочих. На первых порах преобладали жалобы на тяжкую долю, на невыносимые условия труда на заводе, и это было характерно для раннего пролетарского сознания. Однако уже тот факт, что труд рабочих становится основной темой литературного творчества, определяет пролетарскую поэзию как новое явление в русской литературе, её история и начиналась именно с этого — с тематического признака. Непосредственная же связь с жизнью и борьбой рабочего класса расширяла политические горизонты первых поэтов-рабочих.

Егор Ефимович Нечаев (1859—1925)—один из наиболее талантливых рабочих поэтов. Свой сборник 93 года поэт назвал «Вечерние песни», так как стихи писались по вечерам, после работы. Начиная с 9-летнего возраста, на протяжении 45 лет Нечаев работал на стекольном заводе. Читать он научился лишь в 7 лет, а в 22 года впервые познакомился со стихами Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Некрасова. Первые стихи Нечаева относятся к началу 80-х годов. В них поэт рассказыват о тяжелом, изнурительном труде рабочих стекольного завода — «гутарей» («На работе», «Неудача» и Др.). Значение и изобразительная сила этих стихов объясняется прежде всего тем, что в них впервые в русской поэзии нарисованы картины труда, увиденные глазами самого труженика.

В стихах Нечаева 90-х годов звучит уже и надежда на лучшую долю. Обращается поэт и к теме трудовой и человеческой гордости рабочего («Безработный»).

Несмотря на то, что Нечаев оставался в основном поэтом узкой рабочей темы, насыщенность стихов высокой идеей политической борьбы придает его творчеству широкое социальное звучание. В период революции 905 года в его поэзии мощно звучат революционные призывы.

Расширяется и культурный кругозор поэта. Еще в 80-е годы он обращался к традициям Лермонтова («Колыбельная песня хрустальщиков»), Некрасова («Кумушки») и др. От внешнего подражания он идет к глубокому освоению традиций и к осмыслению судеб русских и украинских писателей и их роли в жизни страны и народа (стихи, посвященные памяти Г. Успенского, Плещеева, Некрасова, Кольцова, Шевченко). В стихотворении «Родина» Нечаев называет дорогие ему имена писателей, среди которых и имя великого Кобзаря. Плодотворной была деятельность Нечаева как переводчика стихов М. Конопницкой, Я- Ку-палы, Я- Коласа, Я- Райниса; среди его переводов есть и стихотворения Т. Шевченко, а также стихи украинского поэта-рабочего Андрея Бобенко.

Характерен путь Филиппа Степановича Шкулева (1868—1930), который, подобно многим детям бедняков, девятилетним ребенком начал трудовую жизнь на фабрике. Вскоре он стал инвалидом: правая рука попала в машину. С большим трудом удалось ему устроиться подручным в овощную лавку. Эти обстоятельства усложнили путь поэта, оторвав его от рабочего коллектива.

Шкулев начал писать стихи с 5 лет, но активная литературная работа относится к началу 90-х годов, когда он познакомился с группой писателей из народа — М. Леоновым, М. Цыгановым и др. На протяжении всего десятилетия основной темой его стихов, написанных в традициях А. Кольцова и И. Сурикова, были жизнь и труд крестьянина. Идея народа в ранних стихах Шкулева часто персонифицируется в обобщенном образе пахаря («Думы», «Пахарь»). Пишет поэт и о людях других профессий — о ткаче, прачке, каменщике и т. д. Однако на раннем этапе творчества в его стихах еще не чувствуется классового самосознания рабочего человека, основные мотивы этих стихов — тяжелый труд, терпеливое упование на лучшую долю, порой — чувство безысходности.

Но уже в 903 году в поэзии Шкулева появляются новые интонации, слышится голос труженика, обретшего чувство человеческого достоинства. По-иному — требовательно и гневно обращается он к угнетателям («Я не просить пришел у вас»). По-иному звучит теперь и тема труда. В поэзию Шкулева все увереннее входит образ рабочего как борца за новую жизнь («Гимн труду», 1904).

В годы первой революции голос Шкулева становится особенно громким и мужественным. Он пишет о героике баррикадных боев, излюбленным образом-символом его становится знамя революции («Красное знамя», «На баррикадах» и др.). Стихи Шкулева проникнуты радостным предчувствием победы. Об этом говорят уже их заголовки («Пробуждайся, народ!», «Вставайте, силы молодые», «Гуди, набат»).

Любовь Шкулева к обобщенным образам сказывается и в эти годы. На смену пахарю приходит символический образ кузнеца как творца новой жизни. Яркое художественное выражение этот символ нашел в стихотворении «Мы кузнецы, и дух наш молод» (906). Положенное на музыку самодеятельным композитором Скворцовым, оно стало одной из самых популярных песен русского и международного пролетариата. Текст этой песни переведен на многие языки народов нашей страны, в том числе на украинский и на иностранные.

Образ кузнеца как символ пролетария — борца за свое освобождение характерен и для поэзии других народов нашей страны. Так, А. Акопян создает образ кузнеца, который ударом молота разобьет цепи, сковавшие народ: «Товарищ, бей, ударь сплеча!.. Чтоб день над тьмою ночи встал, чтоб искры солнцем стали!» («Песня кузнеца», 905).

Важно подчеркнуть, что Акопян, член большевистской партии с 904 года, глубоко понимал реальный смысл этого символа. «Революция 905 года,— писал он уже в советские годы,— была кузницей, в которой закаливалось сознание рабочего класса» ‘.

Путь Е. Нечаева и Ф. Шкулева весьма показателен для развития пролетарской поэзии. Они четко сознавали цель своего творчества. Ясен и определенен был для них и адресат, к которому они обращались с пламенным словом революционного призыва. В этом состоит одна из важнейших особенностей социалистического искусства: глубокое понимание художниками своей идейной позиции, роли искусства в жизни и борьбе народа.

Аналогичный путь прошли украинские рабочие поэты Антон Шабленко и Трофим Романченко. М. Горький, который горячо поддержал литературные опыты А. Шабленко, писал ему в 900 году в ответ на присланные ему стихи (по-видимому, сб. «Нова хатина»): «Вы, наверно, поймете, какой интерес для меня представляет свой брат, рабочий, склонный к писанию стихов… Очень важно, чтобы наш брат заговорил, наконец, громко и на своем языке, свои речи».