Философия и выводы частных наук

История должна с помощью философии ставить проблемы познания общих понятий, законов, причин. Нет науки о единичном. В основе классификации наук лежат методы ими применяемые в исследовании. Исторические методы не идентичны методам наук о природе, они глубоко специфичны. Степень познаваемости объектов науки зависит от познающего субъекта, его точек зрения, эрудиции, личных способностей и т. п.

Эти выводы свидетельствуют о том, что неокантианский историзм во многом

[smszamok]

противостоял не только позитивизму, но и марксизму. Вместе с тем принципы неокантианства были восприняты французской историографией XX в. Разработанные для нужд истории Э. Дюркгеймом, Ф. Симианом, А. Берром, о чем речь пойдет ниже, они в немалой степени способствовали выведению школы «Анналов» на тот высокий уровень, который ныне является общепризнанным.

Становление историков «русской исторической школы» пришлось на 70-е годы XIX в., т. е. на время кризиса «первого позитивизма» 29, который плодотворно преодолевался в их исследованиях, посвященных изучению сюжетов Французской революции, восприятием и марксистских идей. Историк Г. П. Мягков пишет: «Сделав выбор в пользу философии позитивизма, М. М. Ковалевский, Н. И. Кареев, П. Г. Виноградов вместе с тем восприняли элементы материалистической интерпретации исторического процесса. Это было, фактически, поиском путей выхода из наметившегося к 70-м годам кризиса платформы «первого позитивизма».

В ходе упоминавшихся выше дискуссий в советской исторической науке о кризисе исторического знания в России на рубеже веков вновь был поставлен вопрос о причинах влияния марксизма на российскую историографию. В свое время Н. И. Кареев ответил на него. Объясняя прогресс исторических исследований в области экономической истории, он писал, что «явление это объясняется не специальным влиянием доктрины экономического материализма (здесь ученый подразумевал марксизм — Л. Т.)», а «общими условиями современности, все более и более указывающими на важное значение экономического фактора в общественной жизни, и развитием исторической науки, которая все больше и больше расширяет предмет своего видения и умножает подлежащий обработке материал».

Историки, которых научная традиция объединила в «русскую историческую школу», искали путей выхода из кризиса не только в восприятии отдельных положений марксизма, но и в усвоении некоторых постулатов неокантианства. Его проникновение в историческую науку России началось почти сразу же после создания этой школы. Последствия проникновения неокантианства были двоякого рода. С одной стороны, неокантианство оказывало влияние на творчество историков, воспринимавших его отдельные постулаты и с новых, отчасти «неокантианских, методологических позиций» критиковавших позитивистскую историографию, не порывая при этом с позитивизмом. К числу таких «критических позитивистов» томский историк А. Н. Нечухрин относит Р. Ю. Виппера, В. П. Бузескула, Е. В. Тарле и Д.М. Петрушевского, которые, начиная с середины 90-х годов XIX в., писали о кризисе научного метода анализа и понимания явлений прошлого. Их атакам подвергались как ученые, разделявшие научную платформу первого позитивизма, так и сторонники идеализма. Они критиковали предшествующую историографию за идеализм, игнорирование социально-экономического фактора в истории, высоко оценивая марксистскую теорию, и разрабатывали социально-экономические проблемы в своих трудах. А. Н. Нечухрин пишет, что для них характерно «конкретно-историческое изучение. явлений прошлого», сочетание исторического и сравнительного, социологического их анализа; последний ориентировал научный поиск на изучение статики и в трудах Е. В. Тарле сопровождался критикой теории исторического прогресса. «Русские критические позитивисты» — пишет томский историк, — видели корни кризисных явлений в неразработанности, нерешенности, пренебрежении к гносеологическим проблемам исторического познания, обратили внимание на опыт немецкого неокантианства в этой области, к которому «отнеслись осторожно» х.

С другой стороны, невозможно не отметить радикальную критику позитивизма в российской историографии, которая велась с неокантианских позиций, и широкое распространение в начале XX в. идей баденской школы .

Как уже отмечалось, в 1902 г. с критикой позитивизма выступил А. С. Лаппо-Данилевский. Принципы социологической доктрины О. Конта опровергались им с позиций неокантианской теории исторического познания. Одним из первых этот факт констатировал Н. И. Кареев, обратив внимание на то, что сборник «Проблемы идеализма», где поместил свою статью А. С. Лаппо-Данилевский, в целом имел антипозитивистскую направленность.

[/smszamok]

С начала 1900-х годов А. С. Лаппо-Данилевский все больше внимания уделял разработке проблем истории исторической науки и теории исторического знания в соответствии с принципами неокантианства. Исследовательница Р. А. Киреева подчеркнула, что на новых подходах к историографии «сказалось» влияние международных конгрессов, участником которых А. С Лаппо-Данилевский был с 1900 г.