Сочинения

(Еще не оценили)

Загрузка...

Берн — столица Швейцарии. Город был основан в 12 ст., но столицей страны стало только в 1848 г. В 1981 г. в Берне было 145 тыс. жителей. Берн расположенный в завороте реки Аре и окруженный Альпами. Центральная часть города мало изменилась из времен 18-19 ст.: сіро-зелені дома с аркадами, башни — остатки стены крепости, узкие улицы, старинные фонтанчики с аллегорическими фигурками, ратуша, сведенная в 15 ст. Главная улица старой части города — Марктгассе. Ее продолжение — Крамгассе — ведет к мосту через реку Аре. Ведущими областями промышленности здесь есть машиностроительная, полиграфическая и пищевая.

В Берне функционирует международный аэропорт. Он обеспечивает транспортировка грузов и пассажиров из разных уголков земного шара. В Берне находится резиденция Всемирного почтового союза. В городе есть всемирно известные памятники искусства.

Это прежде всего Музей искусств и единый в Европе Музей Альп, национальная и городская библиотеки, готический собор Санкт-Вінценц. К выдающимся местам Берна принадлежит и здание дворца на урвистому берегу Аре.

В нем расположенные парламент и правительственные учреждения.

На гербе города изображенный медведь. С медведями связанная история города.

И сегодня возле моста через Аре находится бетонированная яма, где живут медведи.

Это — любимцы детворы, которая приходит сюда развлечься. Берн посещают туристы, которые желают познакомиться со своеобразной архитектурой и выдающимися местами города.

Швейцария — одна из маленьких государств Европы. В 1 веке к нашей эре территория современной Швейцарии была завоевана римлянинами. После распада Римской империи эти земли населили германские племена ( 3-5 ст.). Так образовались здесь, на севера страны, германские диалекты. Население на юге страны ассимилировалось с культурой и языком кельтов, которые поселились там. В 6 ст. вся Швейцария была завоевана германскими племенами франков. В начале 9 ст. Швейцария была присоединена к империи Карла Большого. Это оказывало содействие дальнейшей германизации страны.

Швейцария располагалась тогда на столкновенье территорий братских народов, культура и язык которых был очень близкой друг другу.

В 11 ст. все земли Швейцарии стали частью Священной Римской империи.

В 1499 году Швейцария освободилась от царствования Римской империи.

В это время в Швейцарии были большие социальные и религиозные противоречия между католиками и протестантами. В 18 ст. Швейцария состояла из 13 кантонов, но к ней прєднували-сия новые и новые земли. В конце 18 ст. Швейцарию завоевал Наполеон и была создана единая республика с централизованным правительством. После распада Наполеоновской империи Венский Конгресс признал Швейцарию нейтральным государством. В это время Швейцария имела уже 22 кантона. В 19 ст. начала развиваться легкая, а со временем и трудная промышленность.

Высокоразвитым стало также сельское хозяйство, особенно молочное. Сегодня Швейцария високорозвине-на промышленная страна с продуктивным сельским хозяйством. Швейцария — один из ведущих финансовых ячеек мира. Большую роль в жизни страны сыграет туризм. В Швейцарии люди разговаривают четырьмя языками: немецкой, французской, итальянской и ретороманською.

(8голосов, средний: 4,25 out of 5)

Загрузка...

Сущeствуют чeтырe пoры гoдa: вeснa, лeтo, oсeнь и зимa. Кaждaя пoрa гoдa длится три мeсяцa. В мaртe, aпрeлe и мae влaствуeт вeснa. Пo мoeму мнeнию, вeснa — лучшaя пoрa гoдa. Дни стaнoвятся длинными. Всe сильнee сoгрeвaeт сoлнцe зeмлю свoими лучaми. Снeг нaчинaeт тaять, и улицaми бeгут мaлeнькиe ручьи. Нo пoгoдa eщe нe пoстoяннaя, a нeпoстoяннaя, oсoбeннo в aпрeлe. Eсть нeмeцкaя пoслoвицa: «Aпрeль, aпрeль, oн нe знaeт, чeгo oн xoчeт». Этo свeтит сoлнцe, тo идeт дoждь или снeг. Нo ужe в мae тeрмoмeтр чaстo пoкaзывaeт 15-20 грaдусoв тeплa.  Дeти стрoят для ниx сквoрeчники и рaзвeшивaют иx нa дeрeвья.  Всe нaчинaeт рaсцвeтaть. Пeрвыe цвeты, кoтoрыe прoдaют вeснoй,- мимoзы, пoдснeжники, фиaлки и лaндышa. Зa вeснoй идeт жaркoe лeтo, лучшee врeмя для oтпускa.

Мoжнo пoплaвaть, пoзaгoрaть, пoкaтaться нa лoдкe. Пoтoм приxoдит oсeнь с мнoгoчислeнными спeлыми плoдaми. Нo пoздняя oсeнь нe oчeнь приятнaя: пaсмурныe дни, сильный вeтeр. Чaстo идeт дoждь.

Эту пoру гoдa ждут всeгдa, oсoбeннo пoслe снeжнoй зимы сo студeным вeтрoм и чaстыми снeгoпaдaми. Нoчью пoдмoрaживaeт, нo днeм сoлнцe пoднимaeтся всe вышe и рaстaпливaeт лeд и снeг. Крaпaeт из крыш дoмoв и вeтвeй деревьев. Маленькие и большие ручьи с шумом пересекают улицы городов, леса и поля. Земля жадно пьет воду, чтобы, когда придет время, подарить богатые урожай. Природа пробуждается к новой жизни. Всюду пробивается ярко-зеленая свежая трава.

В лесах появляются первые весенние цветы. Перелетные птицы занимают старые домики, строят гнезда. Громкое чириканье птиц символизирует настоящий приход весны. Сады утопают в море цветения. Яблони, персиковые деревья, высшие, сливы, абрикосы одевают свою нежную белую или свет-розовую одежду. Воздух наполнен сладким запахом, который влечет пчел и других насекомых. Красивейший весенний месяц — это май.

Пышная листва и сочная трава привлекают наше зрение. Мы захватываемся красотой природы, якобы мы видим это впервые. Ландыша, фиалки, нарциссы, тюльпаны и другие сказочные цветы укрывают землю как цветистый ковер. Все выглядит так красиво, что нельзя оторвать зрение. Ночью в кустах сирени, которая распустилась, поет соловей.

Днем веет легкий ветерок и гонит тучные тучи, которые плывут по небу. С каждым днем становится все жарче. Скоро придет лето. Лето пора года. Все утопает в темно-зеленом письме садов, лесов и парков.

Днем часто теплый ветер гонит пыль, раскаленная земля отдает дополнительное тепло. На синем безграничном небе навряд можно заметить тучу. Сильное солнце посылает свои лучи на землю. На открытой местности нелегко выдержать жару. Тогда ищут тень, где можно спрятаться. Через продолжительную жару страдают как люди, так и природа. Которое же наступает облегчение, когда начинается гроза. Сначала на небе собираются темные тучи, потом сверкает молния и гремит гром. Приближается гроза.

Осень. Постепенно становится прохладнее. Часто просыпаешься утром и видишь, что белый иней укрыл все вокруг. Однако лето не хочет идти. Длинные лучи солнца растапливают иней. Насекомые роятся в воздухе. Но это длится недолго. Приходят трудные темные тучи, укрывают небо, и идет дождь. Веет холодный ветер, срывает безжалостно листву из деревьев и бросает его на землю. Облачно так, что вдруг замечаешь, какими короткими стали дни. Дождь прекращается. Нам приветливо улыбается солнце и греет землю своими теплыми лучами. Все радуются бабьему литу. Листву деревьев окрашивается и беззвучно падает на землю. Разноцветная листва, как ковер, укрывает землю и шуршит под ногами. Особенно красивая золотая осень, когда солнечные лучи пронизывают листву и все залитое яркому солнечному светом. Эта многоцветная блистательность природы в бабье лето радует глаз. Это сказочное время воспето многими поэтами.

Поздней осени по обыкновению облачно, ветряно и холодно. По целым дням, не прекращаясь, льет дождь, деревья гнутся от ветра и губят свою последнюю листву. Голые ветви торчат в небо. Перелетные птицы оставляют свои домики и стаями тянутся над лесами и полями на юг.

В лесу становится тише. Не слышать пения птиц. Лишь ветер насвистывает в ветвях деревьев свою печальную осеннюю песню. Природа засыпает. Скоро придет зима. Чем менее короткими становятся дни, тем длинными становятся ночи. Тяжелые серые тучи плывут небом и делают день еще менее коротким. Но скоро придут праздники, которых мы ждем круглый год. Это Новый год и Рождество. Мы с нетерпением ждем сюрпризов, и самые делаем что-то красивое для своих родственников и друзей. Как красиво, когда легкие снежинки кружат в воздухе и «гадают», чтобы Новый год принес что-то хорошо, о чем виднеешься.

Утром видишь белые глубокие заносы. Все белое, блестит на солнце, как тысяча алмазов.

Все сияет в белом зимнем великолепии. Особенно сказочно выглядит молчаливый лес. Природа спит. В глубоком снеге можно увидеть, однако, следы разных зверей и птиц. Это не лучшее время для жителей леса, которые с трудом должны добывать корм. Не всем это удается — перенести  зиму. Они умирают от голода, замерзают. В больших городах снег прибирают.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Около 1855 года удивленные прохожие могли видеть скромный гроб, вынесенный из церкви, буквально засыпанный сотнями букетов завядших и засохших фиалок. Покойную знали как невесту Баре, одного из четырех Ларошельских сержантов, которые погибли на эшафоте в начале правления Луи Филиппа. За несколько часов к смертной казни Баре попросил тюремного священника, который пришел его исповедать, передать невесте прощальный букет фиалок, и эта просьба была выполнена. Получив этот последний дар от пылко возлюбленного ею юноши, который до последней минуты надеялся на помилование, несчастная Луиза обезумела, и с того времени на протяжении 35 лет ее встречали по всему Парижу, особенно на окраине, где она жила, постоянно с букетом фиалок, который она обновляла каждую неделю — летом и зимой.

Все эти букеты несчастная складывала потом в шкаф, где их нашли в день ее смерти.

Умирая, она просила, чтобы эти цветы, с которыми никогда не расставалась, что будили в ней наиболее дорогие воспоминания о любимом, положили вместе с ней в могилу.

И вот теперь, на выполнение ее последней воли, все букеты и были положены на гроб, чтобы при погребении сойти с ней в последнее земное помещение.

Это зрелище взыскивало трудное и вместе с тем теплое впечатления. Так пылко любить на протяжении 35 лет — разве не образец постоянности!

Каждый прохожий невольно задумывался над печальной жизнью бедной Луизы и, перекрестившись, произносил молитву за упокой ее души…

Такое интересное место фиалки в истории Франции, но этот скромный цветок любили и в некоторых других странах: и короли, и поэты, которые не раз воспевали ее.

Шекспир называет фиалку своей любимой  упоминает в стихах Шелли Томас Мур — в «Лалла Рук», а Гете не только воспевает, но и старается, чтобы его родной город Веймар, будто Афины, окраины которых, как мы узнали раньше, представляли собой сплошные поля этих цветов, — был увенчан фиалками.

Везде возле дорог, на полях, в общественных парках, на лесных опушках вы можете теперь встретить там фиалки. Народ называет их фиалками Гете, так как великий поэт ощущал к этому цветку такую благосклонность, что никогда не выходил на прогулку, не захватив с собой семена фиалок, которые потом рассевал всюду, где только мог.

И хотя давно уже нет поэта, но каждую весну окраины Веймара превращаются в роскошный ковер из фиалок — это память о нем, которая сохранится еще много, много десятков лет и, неизвестно, может, переживет даже славу его творений …

Кроме Гете, в Германии фиалки пользовались еще большей любовью знаменитого автора «Картин природы» Александра фон Гумбольдта и короля прусского Фридриха-Вильгельма.

Этот король особенно любил украшать фиалками портрет своей покойной жены, королевы Луизы, на упоминание о том, что портрет этот, обвитый гирляндами из фиалок, примерещился ему именно того дня, когда он основал орден железного Креста, который отвечает у немцев Георгиевскому Кресту и служит наградой за храбрость.

Любил фиалки и покойный старый император Вильгельм, которому каждый день за завтраком любой поры года подавали плато со свежими фиалками, а на день его рождения ими прибирали весь обеденный стол и весь зал. Этот обычай сохранился определенным образом и после его смерти.

Любил их, в конце концов, и наш дорогой большой писатель И. С. Тургенев.

Лечась в Висбадене, он каждое утро гулял с букетиком ароматных фиалок, которые потом непременно дарил Г. Балашовой, которая лечилась там в то же время.

— Это мои любимые цветы,- говорил он ей, как свидетельствует она в одной из московских газет,- я чувствую особое удовлетворение вручать их здесь вам каждое утро. Это что-то вне моей курсовой программы. Никому, никому об этом не говорите…

(Еще не оценили)

Загрузка...

Однажды за правление Оттона Радостного этот обычай стал причиной кровавой стычки в окраинах Вены между рыцарем Нитгардтом Фуксом и крестьянами, — стычки, воспетой средневековым поэтом, Мейстерзингером Гансом Саксом, а потом Анастасием Грюном. Однажды весной Нитгардт нашел в лесу при Дунае первую фиалку и, накрыв ее своей шляпой, побежал к герцогу, чтобы сообщить ему о счастливой находке и пригласить его и весь двор на «праздник весны». В ту минуту какой-то крестьянин, идя мимо, заметил на лужайке царскую шляпу и поинтересовался — что под ней; увидев фиалку быстро сорвал ее, вместе с тем положил груду навоза, накрыл все шляпой и, будто ничего не произошло, исчез.

Тем временем герцог Оттон со всей свитой с приглашенными дамами торжественно появился на месте, где росла фиалка. Но, когда Нитгардт поднял шляпу, то на общее удивление, под ней оказалась не фиалка, а грязь. Взбешенные венцы решили, что Нитгардт решил надругаться над ними, и упали в такую злость, что горемычный рыцарь спасся от их гнева лишь благодаря своему быстрому коню.

Досадно пораженный Нитгардт не мог постичь, как это могло произойти, когда вдруг, отъехав немного дальше, увидел свою фиалку, прикрепленную к шесту, и целую гурьбу крестьян, которые весело танцевали вокруг нее. Выхватив из ножен меч, он бросился на них, начал их разгонять, многих поранил и остался на поле танцев победителем. С того времени он получил прозвище  — враг крестьян.

После греков фиалка ни у кого не пользовалась такой любовью, как у давних галлов, она для них была символом невиновности, скромности и добродетели, поэтому ею посыпали брачное ложе и прибирали могилу преждевременно умершей невесты.

От галлов эта любовь к фиалке перешла к их потомкам — французам, в которых во времена, известных под названием поэтических соревнований, которые происходили ежегодно в Тулузе, одной из высших наград была золотая фиалка.

Внедренные в 1323 году, соревнование приобрели особый блеск в 1490, когда их возглавила знаменитая красавица Клеманс Изор, что имела фиалку свыше всех цветов, и даже прислала ее как символ пожизненной преданности и верности своему любимому рыцарю, который находился в плену.

Фиалку неоднократно воспевали и французские поэты, в частности современник Людовика XIV поэт Демаре, посылая знаменитой учредительнице литературных вечеров Жюли де Рамбулье венок из фиалок, заставляет этот цветок говорить о себе вот что:

Не имея честолюбивости, я прячусь в траве, скромная своей окраскам, я скромная также и выбором места; но если когда-нибудь увижу себя на вашем лбу, то из скромнейшего  цветка я стану наилучшим.

Считая фиалку символом скромности и чистоты, французские писатели не могли даже терпеть, лишь бы с ней сравнивали кого-то негодного, и когда мадам где Севинье надумала из лести знаменитую фаворитку Людовика XIV Луизу де Лавальер назвать в своих письмах скромной фиалкой — то мадам де Жанлис (тоже французская писательница) была просто возмущена таким сравнением.

Особой любовью этот скромный цветок пользовался у многих французских актрис.

Так, например, известная французская актриса и вместе с тем любимица короля Мориса Саксонского Андриенна Лекуврер так страстно любила этот цветок, что Модиц, желая сделать приятное, подарил ей печать с выгравированной фиалкой.

Говорят, что букет, которым отравила ее соперница, герцогиня где Бульон, был тоже сделан из фиалок.

Другая, не менее знаменитая французская актриса, Клерон, которая жила, правда, в конце XVIII столетия, так любила этот цветок, что один из ее приверженцев завел для нее целые оранжереи фиалки. И в продолжение всего года, летом и зимой — двадцать лет подряд, — каждое утро присылал ей букетик фиалок.

Со своей стороны, имея целью подчеркнуть не меньшую преданность в дружбе и постоянности, Клерон каждый вечер срывала по цветку, заваривала из нее чай и выпивала его. Это был для нее словно напиток любви.

В конце концов, страстная сторонница фиалки — Сарра Бернар, у которой вся квартира и одежда пронизаны запахом этого цветка, поскольку круглый год фиалки стоят в ее будуаре и во всех комнатах.

Фиалку любил также и несчастный французский король Людовик XVI, прекрасная душа которого была подобна этому цветку, а от него эта любовь перешла и к его преемнику дофина, который всегда с особым удовлетворением вручал отцу собственноручно выращенные фиалки.

И особенно выдающуюся, крайне странную роль сыграл этот цветок в жизни императрицы Жозефины, а отчасти и в жизни императоров Наполеона І и III, о чем разрешим себе рассказать немного подробнее.

Начало этой истории имеет определенную связь с упомянутой выше страстью дофина к фиалке.

9 марта 1 795 года поздно вечером, — как свидетельствуют заметки отдельных современников, — возле ворот тюрьмы Тампль, где изнемогал заключенный маленький дофин, появилась молодая красивая дама с горшочком великолепно расцветших фиалок и попросила стража ворот передать их бедному маленькому царственному страдальцу. Она знала страсть мальчика к этим цветам и хотела порадовать его, прислав их к тюрьме как привет весны.

Это была не кто иная, как Жозефина, будущая императрица французская. Она тоже любила эти цветы и, пораженная сочувствиям к больному ребенку, пренебрегая опасностью, в сопровождении Барраса пришла сделать то святое дело, которое подсказывало ей ее золотое сердце.

Больной рахитом ребенок не надолго пережил эту радость и через месяц умер.

Его похоронили ночью, тайком, в одном из незаметных уголков кладбища св. Маргариты, причем на упоминание о том, что этот ребенок так любил тот горшочек с фиалками и, перебирая перед смертью слабыми ручками их кудрявые листочки, шептал: «Весной мы снова встретимся с вами, дорогие цветочки», — какая-то добрая душа посадила их ему на могилку.

С того времени цветы Жозефины ежегодно цвели на неизвестной могиле маленького Людовика XVII и, разрастаясь, все больше покрывали ее каждую весну сплошным лиловым ковром.

Тем временем, встретившись на одном из блестящих баллов, устроенных президентом конвента Баррасом, с тогдашним светилом, сияние которого лишь зарождалось, молодым генералом Бонапартом, Жозефина пленила его своей красотой и своим скромным нарядом, который своеобразно отличался среди роскошных туалетов республиканских модниц. Вместо ценных каменьев, которые поражали взгляд, все ее украшения состояли из небольшой гирлянды фиалок на голове и нескольких пучочков этих же цветов на груди.

Жозефина уважала их особенно, поскольку они напоминали ей о возвращении воли.

Брошенная, как рассказывают, в начале революции вместе с многими другими невиновными жертвами в знаменитую Консьержери (тюрьму строгого заключения), Жозефина с минуты на минуту ждала смертной казни на гильотине и прощалась уже с жизнью, аж вдруг одним вечером к ней пришла милая девушка — дочь тюремщика и подала ей букет фиалок.

Этот неожиданный подарок воскресил надежду, что заботы одной из высокопоставленных ее подруг об освобождении, возможно, закончатся успехом, и она увидела в тех цветах счастливое предвестие своей воли.

И в самом деле, предчувствие не обмануло ее.

Просьба подруги подействовала, и следующего же дня Жозефину освободили.

И с того времени фиалка для нее — символ жизни и счастья, и когда она встречала какого-нибудь несчастного и обездоленного, то никогда не миновала возможности подарить ему фиалки как надежду на то, что горе отступит. Возможно, именно это побуждало ее подарить цветы дофину.

Страсть к этим цветам достигала крайних границ. Все ее платья были вышиты фиалками, лиловый цвет стал любимым цветом, живые фиалки были единым украшением, и вся она, и все ее окружение пахло ими.

Очарованный генерал Бонапарт целый вечер не отходил от нее, а когда она отъезжала, — провел к карете. Прощаясь, Жозефина едва наклонилась, и букетик фиалок с груди упал к ее ногам. Наполеон схватил его, страстно прижал к губам и забрал с собой как первое ручательство любви.

9 марта 1796 года, ровно через год после того, как Жозефина принесла бедному дофину фиалки, в городской ратуше Парижа происходило ее торжественное венчание с Наполеоном. Снова Жозефина была одета в вышитое фиалками платье, снова в руках и на груди цвели букеты фиалок — ее цветов любви и счастья.

Выходя из ратуши, взволнованная, радостная, она не могла сдержаться, и когда несколько слезинок радости упали на ее букет, она, обращаясь к Наполеону, сказала:

— Разреши мне, мой милый друг, всегда носить эти цветы в этот

жены, Наполеон III остановил, в конце концов, свой выбор, на волшебной испанке, которую словно бы самая судьба определила ему за жену.

Евгения, графиня Монтихо, герцогиня де Теба — такое было имя будущей императрицы французов. Отец ее, Пенерандо де Теба, принадлежал к одному из знатных испанских родов, а мать походила с давнешотландского рода Кирпатрик Гласборн, родственного со Стюартами и герцогами Альба.

Родители матери Евгении переселились в Париж еще до Наполеона и стали его приверженцами. Здесь Мария, так звали мать Евгении, еще будучи ребенком и играясь в Тюльерийском саду с другими детьми, случайно познакомилась с маленьким Луи Наполеоном, сыном любимой падчерицы (дочери Жозефины от первого брака) и, вместе с тем, невестки Наполеона — королевы Гортензии. Дети так сошлись и подружились, что однажды маленький Луи Наполеон принес своей подруге в подарок букет фиалок оправленный в золотую обручальное кольцо. Когда Мария пришла домой, то мать ее, увидев обручальное кольцо, внутри которого было написано «Жозефина», велела немедленно отнести его назад и отдать няне мальчика. А на следующий день мальчик к саду не пришел, а со временем и совсем исчез, так вот обручальное кольцо невольно осталось у Марии.

Как оказалось со временем, это было венчальное обручальное кольцо императрицы Жозефины, которое Луи Наполеон, играясь с дядей (Наполеоном І) снял с его пальца и куда-то запрятал. Искали его всюду, но так и не нашли. Наполеон был очень огорчен и поехал на войну с Австрией без него. Это было плохое предвестие для Жозефины, которое в скором времени оправдалось, поскольку та война закончилась браком Наполеона с дочерью австрийского императора Марией-Луизой.

Маленькая Мария очень любила это обручальное кольцо и заботливо сохраняла среди своих саамы ценных мелочей, хотя не имела ни наименьшего понятие о том, кто его подарил и какая ему цена.

Достигнув 16-летнего возраста, она вышла замуж за своего дядю, герцога Пенаранда, и 5 мая 1826 года у нее родилась дочурка, Евгения.

Маленькая Евгения, не раз бывая в Лондоне у родственников своей матери, увидела здесь принца Наполеона, который жил в Лондоне, будучи членом политического общества карбонариев.

Бодрое, волшебное дитя, которым была Евгения, очень понравилось ему; он начал играться с ней, и девочка, как все дети, немедленно принесла все свои лучшие игрушки и ценности. Среди последних было и знаменитое обручальное кольцо.

Луи Наполеон сразу же узнал его и очень обрадовался находке и с этой минуты считал себя будто связанным какой-то таинственной цепью с маленькой Евгенией.

Тем временем мать Евгении, узнав о значении подаренного ей обручального кольца, немедленно составила свой план действий и, увидев в том для Евгении будто перст Божий, всячески старалась, лишь бы она не вышла ни за кого, а лишь за Луи Наполеона.

Чтобы  осуществить  свой план,   она переселилась в  Париж, где всячески старалась встречаться с Луи Наполеоном, который к тому времени уже готовился превратиться из члена карбонариев в императора.

Евгения появлялась перед ним не иначе, как с букетиком фиалок на шляпе или на груди, в лиловом платье или вуали фиалкового цвета.

Когда же в 1851 году все было готово к государственному перевороту, и Евгения появилась на балу в ратуше Парижа, одетая как императрица Жозефина, с фиалками в волосах и пучочком фиалок на плече, судьба ее решилась. Наполеон был поражен, и 29 января 1853 года Евгения стала императрицей французов. И с того времени фиалки — ее любимые цветы, им отдает предпочтение и весь модный мир Парижа.

Только это уже были не скромные цветы Жозефины, а их облагороженный вид — пермские фиалки, с более темной окраской и более сильным запахом.

Так очаровательно пахла эта фиалка, будто цветок счастья и радости, свыше 70 лет, пока 9 января 1873 года снова превратилась в цветок смерти. В этот день умер Наполеон III, — умер, как изгнанник, в Англии.

14 января в Чизельгерсте в парадном зале, украшенном гербами с императорской короной и заставленной многими подсвечниками с яркими свечками, лежал в гробу Наполеон III. На груди его покоилось распятие, а вокруг гроба в разнообразном объединении: в венках, букетах, гирляндах и даже просто рассыпанные на полу — всюду были фиалки, присланные от многочисленных друзей и приверженцев наполеоновской династии во Франции. Это было последнее приветствие с родины.

Расцветут ли фиалки снова на могиле Наполеона — это еще вопрос, и его приверженцы остаются верными им и до сих пор. И к этим порам в день ангела императрицы Евгении, в Ницце, где она постоянно находится, всю церковь украшают фиалками, которые присылают из всех концов Франции как напоминание о том, что верные последователи Наполеона еще не забыли его. Кроме того, возле входа в саму церковь сидит видимо-невидимо продавщиц фиалок, и никто, идя в церковь, не войдет в нее, не купив букетика…

С фиалкой связан еще один печальный сказ, который тоже касается эпохи революций. Это история парижской уличной знаменитости, «старухи с фиалками», как все ее называли — Луиза Пишон.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Сочинение по мотивам пьесы Горького «На Дне». Что есть правда и что есть ложь? Этим вопросом человечество задается на протяжении многих сотен лет. Правда и ложь, добро и зло всегда стоят рядом, одно без другого просто не существует. Столкновение этих понятий является основой многих всемирно известных литературных произведений. Среди них и социально-философская пьеса М. Горького «На дне». Главное в ее сюжете — столкновение жизненных позиций и взглядов людей. В пьесе «На дне» автор поднимает характерный для русской литературы вопрос о двух видах гуманизма. Гуманизм Луки призывает к жалости и состраданию, примиряет с трудностями жизни. Гуманизм же Сатина призывает не бояться правды, не примиряться с несправедливостью, а бороться за свои права.

Кто же прав — Лука или Сатин? Что для каждого из них правда и что ложь? Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к тексту произведения. «Подвал, похожий на пещеру». Затхлый и душный воздух. Каменные закопченные своды, нары, грязь, и люди, живущие в атмосфере беспробудного пьянства, грабежей, ругани и разврата. Вот, что мы видим с первых страниц пьесы. Большего «дна» и представить себе трудно.

Спустя некоторое время в ночлежке появляется Лука, который несет с собой «ласковое» слово для каждого ее обитателя. Именно доброго к себе отношения так им не хватало. Этим несчастным людям, отверженным обществом, был нужен человек, который пожалел и утешил бы их. Ночлежники, привыкшие жить в своем подвале по пещерным законам, давно отвыкли от нормальных человеческих отношений. Лука им говорил слова, которые им были очень нужны: «Христос всех жалел и нам так велел».

Жалость и сострадание, бесспорно, необходимы в суровом мире действительности. Сочувствие помогает человеку понять, что он не один, что его понимают и поддерживают окружающие. Возможно, он вновь приобретет уверенность в себе и в своих силах. А тогда ему будет легче справиться со своими проблемами. Но все хорошо в меру. Как каждого лекарства, жалости должно быть определенное количество. Главное — не перейти тонкую грань между пользой и явным вредом.

Лука полагал, что правдой вряд ли можно вылечить человеческую душу, что можно. боль смягчить утешительной ложью. Он с са-‘ мого начала выбрал ложный курс. Новый обитатель ночлежки не старался заставить людей изменить что-либо в их жизни, он

лишь утешал и жалел их. Лука сразу стал относиться к ночлежникам как к непоправимо потерянным людям. Разве так поступает человек, который искренне хочет помочь! Да, смертельно больной Анне нужна была именно такая помощь. Необходимо было скрасить ей последние минуты жизни, успокоить.

Но свою «утешительную» философию Лука примерил и к здоровым людям. Своими «сладким пилюлями» он поселил героев в мир заблуждений и иллюзий. Пожилой странник, призывавший к терпению и примирению, убаюкивал в ночлежниках слабость и неспособность бороться. Бедные люди и до его прихода бездействовали в силу привычки, не сопротивлялись обстоятельствам. Лука же своим ложным гуманизмом еще больше им навредил, «связав» окончательно руки и ноги. «Ты — надейся! Ты — верь!» — внушал он им.

Человек не может постоянно жить иллюзиями, и рано или поздно придется услышать горькую правду, которая «всегда поднимается над ложью, как масло над водою». Так не лучше ли как можно скорее открыть глаза на жизненные противоречия и проблемы и перейти к решительным действиям? Ведь «кто живет лишь надеждой, рискует умереть голодной смертью».

Очевидно, и сам автор придерживается подобного мнения. Он выстраивает сюжетную линию пьесы так, чтобы читатели смогли разобраться в его позиции по этому вопросу и убедиться в том, что гуманизм Луки — ложный гуманизм. Философия странствующего проповедника проверяется на героях пьесы и в итоге терпит поражение. Художественное развенчание ее сопровождается развалом ночлежки: повесился Актер, Пепел попал в Сибирь на каторгу, загублена судьба Наташи…

Автор больше симпатизирует теории Сатина. По его словам, ничто так не радует глаз, как правдивость; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь. Правда, пусть даже самая горькая, всегда должна побеждать. Не бывает гуманной лжи, и рано или поздно она принесет вред тому, кто верит в это заблуждение. А ложь — чистейшее проявление неуважения к человеку. Уважать же человека надо всегда; кем бы он ни был, он прежде всего человек. В этом, безусловно, можно согласиться с Константином Сатиным. Но, к сожалению, одной лишь теории бывшего телеграфиста тоже оказалось недостаточно. Он тоже ничего не смог изменить ни в своей жизни, ни в жизни других обитателей «дна». И, возможно, проблема здесь не в правильности теорий, а в самих людях, которые с Лукой или без него, с Сатиным или тоже без него, так и не поднялись бы со «дна». Большая часть, того, чего человек добивается в жизни, зависит от него самого.

Проблема истинного и ложного гуманизма не решается раз и навсегда. Время не стоит на месте, меняются обстоятельства, меняются люди. Каждое последующие поколение решает для себя эту проблему в соответствии с нравственными идеалами времени. Поэтому пьеса М. Горького актуальна во все времена, и сейчас можно говорить о своевременности спора о гуманизме.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Венком из роз, перевитых миртом, украшали невесту. Розами украшали дверь в ее помещение, лепестками из роз осыпали брачное ложе. Венки из роз посылали друг другу влюбленные или же клали их возле порога дома. Если же у кого-то из юношей или девушек разрывался венок, то говорили, что они влюблены, а когда они возражали — тогда обращались за помощью к так называемому розовому оракулу, толкованию его, как свидетельствует Теокрит, состояло вот в чем. Брали розовый лепесток и клали его на образованное большим и указательным пальцами левой руки отверстие (как это мы делаем иногда с маковыми лепестками) и потом ладонью правой ударяли по ней. Если лепесток оставался целым, то считалось, что человек сказал правду, когда же лопался, причем с треском, то над мальчиком или девушкой начинали подсмеиваться, говоря, что они влюблены, но безнадежно.

Розами и венками из них греки выстилали путь победителя, который возвращался с войны, и украшали его колесницу. Ими же прибирали тело и надгробие покойников. Так, например, Гомер утверждает, что Афродита почтила ими погибшего Гектора и что Анхиз просил роз, чтобы украсить ими могилу своего друга. Розы не вяли также и на могиле Софокла.

Греки носили цветок на голове и на груди как символ жалобы, непродолжительности нашей жизни, которой так же быстро вянет, как и душистая роза. У них даже была пословица: «Если ты прошел розу, то не ищи ее больше».

С другой стороны, греки украшали ею памятники и урны с прахом, поскольку приписывали ей чудодейственное свойство сохранять смертные останки от тлена, и считали, что запах ее приятен душам умерших. Кроме того, в бутоне розы греки усматривали символ бесконечности, которая оказывается в ее круглой, что не имеет ни начала, ни конца, форме, и именно поэтому на греческих надмогильных памятниках можно было раз в раз встретить плотно сомкнутый бутон розы.

Не менее выдающуюся роль сыграла роза и в религиозных обрядах греков.

Розами увенчивали богов, венки из роз клали к их ногам. И особенно украшали ими, как уже отмечалось, статую Венеры: привядшие на ее лбе розы считались даже чудодейственными.

Элиан описывает такой случай. У знаменитой куртизанки и первой на целую Грецию красавицы Аспазии в детстве на щеке был нарост, от которого она никак не могла избавиться, несмотря на все старания знаменитых врачей того времени. Этот нарост так искажал лицо, что Аспазия впадала в отчаяние, и, уже будучи сформированной девушкой, она решила что лучше умереть. И спас ее сон. Несчастной приснилось, будто любимая птица Венеры — голубь явился ей в облике молодой девушки и предложил снять привязанные к голове богини розы, приготовить из их листвы мазь и натереть нарост. Аспазия так и совершила, нарост пропал, и она стала самой красивой женщиной Греции.

Наизнаменитейшие в Греции храмы Венеры, которая на островах Кирен и Родос, были окруженные самыми роскошными, огромными садами роз. Здесь преклонение перед розой зашло аж так далеко, что даже на монетах чеканили ее изображение.

Вообще, следует отметить, что в Греции пользовались большим почетом не только сама роза, но и торговля ею и вязание венков. И первая плетельщица венков в давней Греции, красавица Глицера из Сикиона, была увековеченная знаменитым греческим живописцем Паузиасом, который написал ее портрет. После за саму лишь копию портрета Лукулл заплатил несколько тысяч карбованцев.

Из Греции колонисты перевезли розу в Рим, и она там чудесно прижилась. Но этот замечательный цветок приобрел здесь совсем другое значение. Если в Греции она была для богов символом любви и красоты, а для людей признаком и веселой радости, и глубокой грусти, то римляне во времена республики считали ее атрибутом суровой морали и наградой за выдающиеся действия, а с падением Рима она стала понятиям роскоши и разврата.

Сначала, как свидетельствует Элиан, римские воины, отправляясь на войну, снимали шлемы и одевали венки из роз, чтобы набраться мужества, и вообще на это время она является эмблемой храбрости. Это был будто орден за геройство. Так, Сципион Африканский разрешил солдатам восьмого легиона, которые первыми ворвались во вражеский лагерь, в день их триумфальной походки в Риме нести в руках букеты роз и на увековечение выдающейся храбрости выбить изображение этого цветка на щитах. Так же и Сципион — младший разрешил воинам легиона, который первым поднялся на стены Карфагена, украсить венками из роз их щиты и убрать цветами всю триумфальную колесницу. Вообще же сначала розами разрешалось увенчивать лоб лишь того человека, который осуществил что-то выдающееся, и когда Марк Фульвий разрешил своим воинам после незначительной стычки украсить шлемы венками из роз, то имел за это строгий выговор от цензора Катона.

Роза так высоко держалась с достоинством тогдашними римлянами, что даже запрещалось украшать себя венком в час траура или грусти, или в дни, когда Риму угрожала опасность и когда какой-либо богатый меновщик презрел это постановление, надумал во время Второй Пунической войны появиться у себя на террасе в венке из роз, то он немедленно, по приказу сената, был брошен в тюрьму, откуда его выпустили аж по окончанию этой войны.

Кроме того, роза для римлян первой республики считалась также предметом священным, и каждый год в Риме происходили поминальные торжественности, которые имели название розалий или розалийских дней.

Торжественности происходили не раньше 19 апреля и не позже 19 июня и заключались, главным образом, в роскошной уборке могил и урн, где сохранялся прах умерших, гирляндами и венками из роз.

Вообще, какого исключительного значения в этом случае римляне того времени предоставляли розам, удостоверяет обычай богатых людей завещать большие суммы на постоянную уборку их будущих могил этими цветами. Для этого преимущественно использовали белые и карминно-красные розы. Первые, по обыкновению, высаживали на могилах молодых людей, а вторые — на могилах людей старшего возраста.

В конце концов, без розы не мыслился тогда и домашний быт, и религиозные церемонии. Римляне украшали ею свое жилье и домашние алтари, посыпали путь во время торжественных процессий. Особенно же торжественной была процессия корибантив, жрецов богини Цибели, охранницы богов, тогда все покрывалось белыми розами: и статуя богини, и ее жрецы, и весь путь.

Не такое значение розы во времена падения Рима. Из цветка величия она становится цветком забавы пьяных оргий, признаком разврата. Теперь ею поздравляют не Венеру-Уранию — богиню честного брака и благословения детьми, а позорную Венеру-Пандемос — богиню сладострастия.

К тому времени злоупотребления розой как украшением достигло крайности. Так, например, тщеславный проконсул Веррес, обвиненный, как известно, Цицероном в продажности, передвигался по Риму не иначе, как на ношах, матрас и подушки которых постоянно наполняли свежими лепестками роз, причем и он сам весь был обвит розовыми гирляндами.

Еще больше роз истреблял император Нерон. В его знаменитом обеденном зале, стены и столы оборачивались во время банкетов с помощью особого механизма и воссоздавали четыре времени года, вместо града и дождя на гостей падали миллиарды свежих розовых лепестков. Для каждой такой гулянки, по свидетельству Свитония, тратилось свыше 180000 крб.

Но розы истреблялись в огромном количестве вообще на всех обеденных банкетах римлян, поскольку не только каждый гость должен был быть увенчан, розами украшали тех, кто подавал кушанья, рабов-слуг, а также посуда, чаши с вином, обеденные столы, нередко ими выстилали даже пол. Причем следует заметить, что венки для гостей сплетены были не просто из роз, а из розовых лепестков в виде чешуи вокруг обруча.

Желая как можно больше удовлетвориться запахом розы, некоторые патриции посыпали ее лепестками даже поверхность моря перед прогулкой на галерах, а во время одного из празднований ими была выстелена вся поверхность Люцинского озера.

И всех превзошел своим отвратительным уничтожением роз император Гелиогабал.

На одном из его банкетов, рассказывают, знатные гости были забросаны таким количеством лепестков, что падали с потолка, что кое-кто, на большую утеху хозяина, задохнулся под ними. Сам же он купался только в вине из роз, которое после этого должна была пить чернь. В конце концов, по его приказу, этой драгоценной влагой наполняли и общественные купальни, вследствие чего они испытывали осадки со стороны римского простонародья, которое совпадало сюда из всех концов Рима, главным образом для того, чтобы напиться, а не купаться.

И кроме вышеупомянутого широчайшего применения, роза имела и вдобавок и целиком своеобразное назначение. Она служила символом молчания, даже посвящалась Гиппократу — богу молчания, который, как известно, изображал юношей с приложенным к устам пальцем.

Латинская пословица утверждает: «истина в вине», указывая на то, что опьянелый от вина человек может разболтать иногда все свои тайны. А поскольку во время упадка Рима было весьма опасно публично делиться своими мыслями, то, чтобы напомнить разгоряченным головам о необходимости держать язык за зубами, во время римских собраний на стеле зала цепляли мастерски сделанную белую розу. Взгляд на эту розу заставлял многих сдерживать свою откровенность. Говорят, что от этой розы возникло известное латинское выражение: «по секрету».

Римляне готовили из розы разнообразные напитки и кушанья. Кроме вина, о чем уже сказано, получали, прибавляя к лепесткам яйца, пудинги, а также желе, розовый сахар и многочисленные сладости, и до этого времени употребляемые на Востоке.

Вообще у римлян того времени потребность в розе была настолько значительной, что неисчислимые розовые сады в окраинах Рима и всей Кампании не могли удовлетворить их, приходилось доставлять эти цветы кораблями из Александрии и Карфагена, вследствие чего здесь даже возникла новая огромная область хозяйства. На розовые сады ушли самые плодородные местности Рима, в ущерб хлебным полям, поэтому большинство здравомыслящих людей того времени приходили в негодование. Марциал, например, с горькой иронией писал: «Египтяне, пришлите нам хлеба вместо наших роз!»

Все улицы Рима были так пронизаны запахом розы, что непривыкшему человеку делалось плохо. На каждом роге, на каждом перекрестке торчали торговцы розами или торговки и плетельщицы розовых венков, их насчитывались целые сотни, они торговали ими даже на рынках, как было когда-то в Афинах.

В конце концов, существовала в Риме особая розовая биржа со специальными маклерами, которые занимались куплей и продажей лишь роз, и эти цветы, конечно, были разных сортов и разной стоимости. Самыми ценнми и считались цветущие дважды в год розы из Пестума. Они не раз воспеты выдающимися поэтами Рима Вергилием, Овидием и другими.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Роза — царица цветов. Ее любили, перед ней склонялись, ее воспевали с давних времен. О ней создано столько сказов, она сыграла такую выдающуюся роль в истории человечества, что об этом можно было бы написать целые тома. Отметим самое выдающееся. Первейшие сведения о розе встречаем в давнеиндусских пересказах, согласно которым она достигла в тогдашней Индии такого уважения, что даже существовал закон, который разрешал каждому, кто приносил царю розу, просить у него всего, что только потребуется. Брахманы украшали ею храмы, ею выстилали путь, по которому во время торжественностей несли богов, ее цветами убирали палаты вельмож, платили дань и царские подати. Ее запах считался в Индии таким приятным, что индийские принцы и принцессы устраивали в чудесных своих садах вдоль дорожек перетоки с розовой водой, лишь бы аромат цветка наполнял все вокруг.

О ее появлении в тех пересказах, однако, ничего не упоминается; лишь в индийских пуранамах (мифах) сообщается, что самая чарующая в мире женщина Лакшми родилась из процветающего бутона розы, который состоял из ста восьми больших и тысячу восьми мелких лепестков. Вишну, хранитель Вселенной, увидел эту волшебную красавицу, которая пряталась в своей удивительной розовой колыбели, и, захваченный ее красой, разбудил поцелуем и таким образом сделал своей женой. С этой минуты Лакшми превратилась в богиню красоты, а роза, которая прятала ее, стала символом божественной тайны и начала считаться у всех восточных народов священной.

Окутав, словно вуалью, весь Восток легендами, роза нашла себе главный приют в давнем Иране, стране персов, поэты которой написали о ее обворожительности сотни томов.

Со слов одного из тех поэтов, она была подарком самого Аллаха. К нему однажды пришли все дети Флоры с просьбой назначить над ними нового властителя вместо сонливого лотоса (нильской водной лилии), который, хотя и был удивительно красивый, но забывал среди ночи о своих обязанностях правителя. Тогда Аллах, благосклонно выслушав их, назначил правительницей цветов белую непорочную розу с острыми шипами, которые оберегают ее.

Когда соловушка увидел эту волшебную новую царицу цветов, то был так заворожен ее красотой, что в увлечении прижал розу к своей груди… Но острые шипы, будто кинжалы, впились ему в сердце, и ярко-красная кровь брызнула из любящей груди несчастного и оросила собой нежные лепестки удивительного цветка. Вот почему, утверждают персидские пересказы, множество внешних лепестков розы и до сих пор сохраняют розовый оттенок.

Слово «гюль», то есть роза, для перса, а особенно для персиянки, одно из самых чарующих слов. Да и сама Персия у поэтов приобрела название «Гюлистан» — «Сад роз». И в самом деле, здесь всюду розы. Ими переполнены сады и внутренние дворы, украшены все помещения, купальные, могилы; без них не минует никаких торжественностей, ни одного праздника.

Особенно же красивым бывает в Кашмире праздник процветающей розы. Тогда отовсюду сходятся к Кашмире молодые люди и, гуляя по улицам с корзинами роз, бросают цветы в прохожих. Тот или та в кого попали розой, считаются счастливцами и обязаны сделать подарок в ответ. И все с удовлетворением это делают, поскольку уверены, что розовый дождь, который упал на них, принесет счастье.

Из персидских поэтов особенно воспевал розу знаменитый Гафиз, и потому он даже похоронен в городке Кессер, что представляет собой наибольший в мире сад роз.

Любовь и благоговейное отношение к розе переняли от персов турки, а точнее все магометане, которые, согласно Корану, веруют, что белая роза выросшая из капель пота Магомета во время его ночного восхождения на небо (желтая — из капель пота Магометового ишака, а красная — из капель пота архангела Гавриила). Поэтому они приписывают белой розе очистительную силу, и ни один магометанин не только не разрешит себе наступить ногой на розу, но даже увидев один лепесток на дороге, он сразу же ее поднимет его и заботливо положит на чистое место.

Именно поэтому, очевидно, очистительную силу приписывают они и приготовленной из нее розовой воде, и султан Саладин, как известно, отвоевав у христиан в 1189 году Иерусалим, вошел в преобразованную крестоносцами в церковь мечеть Омара не раньше, чем вымыли весь пол, стены и даже скалы, на которых она построена, розовой водой. Сколько на это было израсходовано такой воды — можно сделать вывод хотя бы из того, что для ее перевозки понадобилось почти пятьсот верблюдов.

Так же совершил и Магомет II с храмом святой Софии, взяв Константинополь в 1453 году. Прежде чем превратить этот удивительный храм в мечеть, он велел вымыть его розовой водой полностью.

Говорят, что розой захватывался большой Конфуций, посвящая свои поэзии ее обворожительности и запаху, воспевая как царицу цветов. Рассказывают также, что из 18000 томов библиотеки китайского императора свыше 500 посвящены розе, в императорских садах ее столько, что из нее ежегодно получают эссенции на сумму свыше 50000 франков.

Интересное применение имеют в Турции и лепестки розы, особенно же розовой. Ими осыпают в сералях новорожденных, а если лепесток к тому времени нет, пеленают грудных детей в тонкий розово-красный газ, который очень напоминает их и который именно ради этого выписывают в Турцию из Египта тысячами аршинов.

Знали ли розу давние евреи — вопрос спорный, поскольку некоторые ученые утверждают, что еврейское слово «шошам» в Библии, переведенное Лютером как «роза», означает не розу, а красную лилию. С другой стороны, согласно Талмуду, красная роза выросла из невинно пролитой крови Авеля и поэтому должна служить украшением каждой еврейской невесты в день ее брака. Скорее всего, однако, евреи познакомились с ней не раньше VII столетия до рождения Христа, так как к тому времени ее изображения не встречается ни на одном из папирусов.

Что же касается известного знатока египетской жизни Еберса и его романа «Уарда» (роза), где этим именем названа героиня древнеегипетского произведения, то это, очевидно, лишь увлечение уважаемого египтолога.

В VII столетии во времена Птоломея своими замечательными розами прославился в Египте городок Арсиное — из них там изготовляли розовую воду. И знаменитая египетская царица Клеопатра, принимая у себя Марка Антония, велела осыпать весь пол зала, где должен был состояться банкет в его честь, пластом розовых лепестков толщиной в пол-аршина (один локоть). Это покрытие напоминало мягкий ковер и, чтобы по нему удобно было ходить, его накрыли мелкой шелковой сеткой. Лишь эта прихоть обошлась в полтора таланта серебра, т.е. свыше двух тысяч карбованцев.

Розовые же лепестки, как свидетельствует Плиний, сыграли решающую роль и в дальнейшей жизни Клеопатры — они помогли ей убедить подозрительного Марка Антония в искренности ее любви.

Как известно, во время дружеских банкетов римляне имели обычай опускать в вино розовые лепестки со своих венков и вместе с вином выпивать в знак искренней благосклонности к тем, кто бросил их в чашу. Когда Антоний стал вконец подозрительным и так привык к мысли о коварности Клеопатры, что принуждал своего слугу пробовать все кушанья, и царица, лишь бы успокоить его, сделала вот что.

Она велела опрыснуть сильным ядом розы свой венок и, когда опьяневший Антоний, клянясь ей в любви, насыпал отравленные лепестки в свою чашу с вином и хотел выпить, Клеопатра, вырвав чашу из рук Антония, сказала: «Взгляни, дорогой Антонию, как мне легко было бы избавиться от тебя, лишь бы только я могла без тебя жить!» И, повелев привести осужденного к смертной казни невольника, приказала ему выпить чашу Антония.

Смерть невольника настигла мигом и, как утверждают, так вытрезвила Антония, что он из признательности попросил Клеопатру, если умрет раньше  нее, не забывать постоянно убирать его могилу розами.

Ознакомившись коротко с тем, какую роль играла роза у восточных народов, полетим теперь в Грецию — центр умственной жизни всего древнего мира.

Греки считали розу даром богов, и знаменитая поэтесса Сафо назвала ее царицей цветов. Появление этой самого очаровательного из цветков давние греки обвили целым рядом замечательных легенд.

По словам Анакреона, она образовалась из белоснежной пены, которая покрывала тело Афродиты (Венеры), когда богиня красоты и любви вышла после купания из моря. Увидев на ней этот, не менее прекрасный, чем она сама, цветок, боги сразу обрызгали ее нектаром, который и предоставил ей удивительный запах. Однако нектар, который дарит бессмертие, вследствие зависти некоторых богов, не дал его розе и она осталась такой же смертной, как все, кто рождается на земле.

Белую розу, которая появилась во всем своем целомудрии и чистоте, жрецы Афродиты отнесли к храму этой богини и украсили ею алтарь и сад вокруг него. И роза оставалась белой, аж пока сердце Афродиты не поразила ужасная весть о том, что ее любимого Адониса смертельно ранил вепрь.

Забыв о всем, в неутешительном горе богиня мчится к роще Пифона, где лежит ее милый, бежит, не обращая внимания на острые колючки розы, которые кровавят ей ноги. Несколько капель этой божественной крови падают на розы, и из белых они превращаются в ярко-красные.

По другой легенде, белая роза превратилась в красную во время одного из банкетов, который устроили боги на Олимпе.

Порхая в веселом танце, Амур ненароком перекинул своими розово-красными крылышками чашу с нектаром, который, попав на цветущие неподалеку белые розы, окрасил их в красный цвет и вместе с тем предал удивительный запахае, боги сразу и она самая.

Еще поэтичнее легенда о создании красной розы богиней Флорой.

Флора, которая продолжительное время не любила и избегала встреч с Амуром, была, в конце концов, поражена его стрелой и сразу же воспылала к нему пылкой любовью. Но хитрый божок, достигши желательного, начал теперь сам избегать Флоры, и вот тогда, в пылающей страсти, она решила создать цветок, который смеется и плачет, объединяя в себе грусть и радость.

Увидев замечательный цветок, который вырастал в ее руке, богиня в захвате хотела воскликнуть: «Эрос!» (так звали греки Амура), но, стеснительная от природы, ударила, покраснела и, проглотив первый слог, лишь сказала «рос» (т.е. слово, которое по-гречески означает роза). Цветы, которые росли вокруг, подхватили это слово, и с того времени ее начали называть именно так.

И, в конце концов, еще за одним пересказом, роза происхождением своим обязана богине охоты Диане.

Влюбленная в Амура, богиня приревновала его к удивительно прекрасной нимфе Розалии, считая, что тот выбрал именно ее. И вот однажды, в лихом гневе, она схватила несчастную, потащила в ближайший терновый куст и, изранив страшными колючками, лишила нимфу жизни.

Узнав о горькой судьбе любимой, Амур подался на место преступления и, найдя ее мертвой, в неутешительном горе заплакал. Слезы его капали, капали на терн, будто роса, и — в, чудо! — орошаемый ими куст начал расцветать странными цветами. Эти цветы были розы.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Философская, фатальная неразделимость свободы (вольной, иррациональной) и закона (разумного, памятливого, цивилизованного) доказывается Домбровским не только позитивно — через Зыбина, но и негативно — через историю Корнилова.. Корнилов чрезвычайно близок Зыбину, настолько, что иногда кажется его двойником: у них общее детство, общая судьба (ссыльные в Алма-Ате), общая органическая несовместимость с режимом. У Корнилова, как и у Зыбина, есть острое чувство истории. В «Хранителе древности» Зыбин поражен тем, как под пальцами Корнилова археологическая бляшка «заговорила формой, весом, шлифом поверхности, своим химическим составом (…) Я не мог отделаться от впечатлениями потом, когда я вспоминал, оно становилось все сильнее и сильнее), что Корнилов чувствует незримую радиацию, звучание, разность температур, исходящую от этой крохотной пластинки». Да, у него есть чувство истории, но нет присущего Зыбину осознания исторической эпохи. Поэтому он переоценивает свою свободу. Ему кажется, что он, умный и талантливый человек, может переиграть, перехитрить эту свору облеченных властью подонков и недоучек. Он не догадывается, что нельзя перехитрить дьявола  и невозможно торговаться с бездной. Он не видит иррациональной природы происходящей исторической катастрофы, и пытается выстроить с ней более или менее разумные отношения: он жертвует малой толикой своей свободы (соглашается один только раз побыть тайным осведомителем — но не против, а в пользу Куторги), а НКВД в ответ отпускает его на все четыре стороны как лояльного советского гражданина. Однако, согласившись поступиться своей свободой, он тут же попадает в примитивную ловушку, превращающую его в один из инструментов тотального беззакония.

Вообще система характеров ФНВ строится так, что все центральные персонажи окружены более или менее подобными или, наоборот, контрастными «двойниками», подчеркивающими непредрешенность совершаемого выбора, и в пределе очерчивающими максимально широкий спектр философских и исторических вариантов поведения в «предлагаемых обстоятельствах». Так, Зыбин, помимо Корнилова, оттенен художником Калмыковым, который в свою очередь «запараллелен» с Куторгой. Если Корнилов проигрывает свою жизнь и свободу, потому что пытается сторговаться с системой тотального беззакония, то Калмыков демонстрирует восхищающий Зыбина пример абсолютной духовной независимости: «Положительно только к нему одному из всех известных Зыбину художников, поэтов, философов, больших и малых, удачливых и нет, он мог с таким полным правом отнести пушкинское: «Ты царь — живи один»». Причем если свобода самого Зыбина укоренена в истории, то духовная независимость Калмыкова нашла опору непосредственно в вечности. Он даже одет в яркие, фантастической расцветки, одежды «не для людей, а для Галактики». На его картинах исчезает время, и трактор ЧТЗ прямиком въезжает в арку Млечного пути. Оборотная сторона этой абсолютной свободы, «прописанной» в вечности поверх страшного времени, обнажается в позиции Куторги: с жаром и тонким проникновением рассуждая о страданиях Христа, он тем не менее без колебаний пишет требуемые от него доносы: «Богу — богово, а кесарю — кесарево». Оказывается, с высоты вечности (и абсолютной свободы) можно безразлично соучаствовать в беззакониях дня сегодняшнего. Для Зыбина, понятно, эта позиция не приемлема, и его вовлеченность в историю оборачивается мерой его нравственной ответственности, мерой его внутреннего закона.

Аналогичным образом, характер Неймана окружен двумя двойниками: с одной стороны, тупым палачом Хрипушиным, который в разгар террора чувствует себя нужным и успешливым, как никогда; и Романом Штерном, с другой стороны, умным циником, не строящим иллюзий относительно собственной устойчивости и возможности избежать судьбы своих теперешних жертв. Лина «запараллелена» с девушкой «с кудряшечками» из рассказа Штерна, женой арестованного журналиста, которая сначала в ответ на добродушное предложение следователя поскорей опять выходить замуж, отвечает: «А что вы с моим вторым мужем сделаете?», а потом бросается под поезд. Мраморный памятник «утопленнице» на кладбище в Крыму, окруженный романтической легендой, которая не имеет ничего общего с прозаической действительностью (не утопилась от большой любви, а умерла от стрептококковой ангины) отзовется в образе появляющейся в конце романа безымянной утопленницы, покончившей с собой в ответ на насилие (политическое или какое другое, неизвестно). Даже опытный лагерник Буддо, учащий Зыбина не выбирать средств в борьбе за выживание, контрастно сопоставлен с таким же старым лагерником Каландрашвили, напротив, так и не согнувшимся: даже после своего чудесного освобождения (по личному приказу товарища Сталина) он продолжает бесстрашно говорить о том, что он и видел и понял, да так что Тамара только мысленно охает: «Так как же его освобождать? …Ведь он так будет ходить и рассказывать. Тут и расписка о неразглашении ни к чему».

Такая система образов стягивает контрастными связками или соотносит по принципу дополнительности далеко отстоящие друг от друга эпизоды дилогии, придавая пространному романному сюжету, насыщенному деталями и лицами, четкость этической теоремы. В то же время, эти контрастные и подобные варианты человеческого поведения в сходных обстоятельствах придают предельно локальной истории несостоявшегося периферийного процесса против врагов народа значение философской метафоры, универсальной по охвату явлений притчи, современного мифа о свободе, законе и тирании.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Откуда взялось русское название этого цветка — истинно неизвестно. Правда, отдельные красивые ее разновидности и в самом деле похожи на глаз, но это, большей частью, окультуренные сорта, а наш рассказ — о том скромном простом цветочке, который растет на полях, иногда и близ человеческого жилья, на огороде. Немцы называют ее мачехой, объясняя это название так. Нижний, наибольший, лучше всего окрашенный лепесток — это ряженная мачеха. Две лепестка немного выше, не менее хорошо наряжены — это ее родные дочери. А два полинявших, что над ними, бледные, маленькие, с лиловатым оттенком лепестки — бедно одетые падчерицы. Легенда утверждает, что сначала мачеха находилась наверху, а несчастные падчерицы снизу, и Господь переглянулся над забитыми и покинутыми девочками и возвратил цветок, причем злой мачехе дал шпору, ее дочерям — ненавистные усики. На мысль других, фиалка трехцветная в самом деле похожа на лицо, если хотите, сердитой мачехи или какой-то злой женщины.

А еще другие, тоже различая в этом цветке лица, не видят в его выражении ничего злого, лишь любопытство, и рассказывают, что это лицо одной женщины, преобразованной в цветок из-за того, что любила заглядывать туда, куда ей было запрещено.

И, будто на подтверждение последнего,- еще одна легенда о появлении этого цветка на земле.

«Анютины глазки». Наиболее распространенное украинское название – Братки.

«Как-то Венера надумала купаться в отдаленном гроте, куда не мог проникнуть ни один человеческий глаз, и купалась там продолжительное время.

И вдруг слышит шуршание и замечает, что несколько смертных смотрят на нее…

Тогда, упав в невыразимый гнев, богиня умоляет Зевса подвергнуть наказанию наглецов.

Зевс учитывает ее мольбу, хочет подвергнуть наказанию высокомерных смертью, но решительность его мягчит, и он превращает их в фиалку трехцветную, рисунок красок которой воссоздает любопытство и удивление, что и привело наглецов к гибели».

Греки называли этот цветок — цветком Юпитера, и о происхождении ее существовала другая легенда.

Однажды Громовержец, истомившись сидеть на своем троне из пушистых туч, задумал, ради развлечения, спуститься на землю. Чтобы его не узнали, он превратился в пастушка и взял с собой хорошенькую белую овечку, которую вел на веревочке. Дойдя к Аргивским полям, он увидел множество людей, которые двигались к храму Юноны, и машинально пошел за ними. Здесь в самый раз осуществляла жертвоприношение знаменитая на всю Грецию красавица Ио, дочь царя Иноха. Очарованный ее необыкновенной красотой, Юпитер забыл о своем божественном происхождении, положил к ногам Ио приведенную с собой белую овечку и утонул в любви.

Гордая, неприступная Ио, что не ответила на домогательство земных царев, не смогла противостоять чарам Громовержца и пришла в восхищение им. Влюбленные встречались только в ночной тишине, придерживаясь большой тайны, тем не менее ревнивая Юнона в скором времени узнала об этой связи, и Юпитер, чтобы спасти бедную Ио от гнева своей жены, вынужден был превратить дочь Иноха в белоснежную корову.

Тем не менее это преобразование, хотя и спасло Ио от гнева и злобы Юноны, сделало ее глубоко несчастной. Ощутив ужасное изменение, она жалобно заплакала, одно слово, заревела, будто корова. Хотела поднять руки к небу, чтобы умолить бессмертных возвратить ей человеческое подобие, но рук уже не имела, Грустно бродила она рядом со своими сестрами, и никто не узнавал ее. Правда, отец иногда ласкал ее, как прекрасное животное, давал сочной листвы, срывая его с ближайшего куста, но напрасно из признательности она лизала ему руки, напрасно проливала слезы — он также не узнавал ее.

Тогда у нее возникла счастливая мысль: она решила написать о своем несчастье. И вот однажды, когда отец кормил ее, она начала ногами что-то обрисовывать на песке. Эти странные движения привлекли его внимание, он присмотрелся и с ужасом прочитал написанное, узнал о несчастной судьбе своей дорогой дочурки-красавицы, которую считал давно погибшей.

«О, я несчастный! — воскликнул он, цепляясь за ее шею, обнимая голову коровы.- Вот в каком ужасном виде я нахожу тебя, мой дорогой, бесценный ребенок. Искал тебя напрасно повсюду, я невыразимо страдал,  но теперь,   найдя,  страдаю еще больше.

Бедное, бедное дитя, ты даже не можешь выговорить и слова мне на утеху,- вместо слов из твоей наболевшей души вырываются дикие звуки!»

Отец и несчастная дочь были неутешительны. И тогда, чтобы хотя как-то смягчить ужасную судьбу Ио, земля, за повелением Юпитера, вырастила для нее любимое лакомство, наш цветок, который и получил благодаря этому название цветка Юпитера, который символически воссоздает своими красками девичью стыдливость.

У римлян о фиалке трехцветной никаких сведений не встречаем, но в средневековье в христианском мире ее связывают со святой Троицей.

По словам Клузиуса, христиане средневековья в темном треугольном пятне посреди цветка усматривали всевидящий глаз, а в розводах краски вокруг него — сияние. Треугольник, по их мнению, изображал три лица св. Тройки и происходил от всевидящего глаза — Бога-отца.

Вообще этот цветок за средневековье был окружен таинственностью, и в одном из монастырей трапистов виднелось ее огромное изображение с мертвой головой в центре и надписью: тетепио топ (помни о смерти).

Возможно, в северной Франции эту бледную фиалку  считают символом  смерти, никому никогда не дарят и не составляют из нее букетов. 

С другой стороны, цветок служил для влюбленных символом верности, и существовал обычай дарить друг другу свои портреты, помещенные в увеличенном изображении фиалки, словно в рамке.

Такое же отношение к фиалке трехцветной в Польше, где ее называют «братки». Говорят, что такой цветок девушка дарит только своему жениху.

Из давних времен браткам приписывают свойство привораживать.

Для этого, тому, кого хотят приворожить, нужно во время сна брызнуть на веки соком фиалки, а потом, когда он просыпается, прийти и стать перед ним.

А современные французские сельские девушки, чтобы предрасположить к себе чью-нибудь любовь и узнать, где живет суженый, крутят цветок за стебель и приказывают:

«Думай хорошенько: куда покажешь- там мой суженый».

С ХУІ столетия фиалку трехцветную почему-то начинают называть думой. Какое происхождение этого названия — неизвестно. Впервые она появилась в Брабанти. Говорят, что это название — персидского происхождения, поскольку нигде фиалка трехцветная не пользуется таким уважением, как в Персии, где для нее существует больше ласковых имен, чем даже для любимой розы.

Немецкий ботаник Штерне считает, что название — дума — возникло из-за того, что семя-коробочка цветка напоминает череп — вместилище мозга и мыслей. Цветами фиалки трехцветной обмениваются в Англии влюбленные на день Валентина (14 февраля), когда все чувства, скрываемые на протяжении времени, приобретают право вылиться на бумагу.

В этот день, как утверждается, в Англии пишут и отправляют письма с объяснением в любви больше, чем на всем земном шаре.

Прикрываясь анонимом, словно маской, даже девушки решительно открывают свое сердце тому, любовь к кому скрывали за семерыми замками. А юноши ожидают в этот день, чтобы предложить свою руку и сердце своим избранницам.

Иногда присылается лишь засушенный цветок с именем. Этого довольно — все ясно.

Вот почему, кроме названия рапяу, что отвечает французскому репзее, в Англии ее еще называют «покоем сердца», «сердечной радостью», поскольку, и в самом деле, высказывая без слов мысли и пожелания того, кто посылает этот цветок, она становится успокоением чувств.

Французское название фиалки дало повод Людовику Х, даря дворянское звание прославленному экономисту и врачу Кене, поместить в его герб три репвее с надписью «глубокому мыслителю».

Однако все, о чем мы рассказывали, касается не тех бархатных чудесных трехцветных фиалок из нашего сада, а скромных желтеньких и лиловатых их диких предков.

Первая попытка превратить их в садовые цветы приходится на времена знаменитого коллеги Меланхтона — Камерария. Тогда же начал выращивать фиалки из семян в своих садах принц Вильгельм Гессен-Кассельский. Он первый сделал полное описание этого цветка. В ХУІІ столетии особенно занялся фиалкой Вандергрен, садовник принца Оранского, и вывел пять сортов. Но своим усовершенствованием цветок обязан леди Мэре Бенет, дочери графа Танкервилля из Вальтона в Англии. Фиалка трехцветная стала ее любимицей, молодая графиня засадила ею весь сад и террасу своего замка. Ее садовник Рихард, имея намерение принести ей удовлетворение, начал собирать семена наилучших и наибольших разновидностей, сеять их, а насекомые, перелетая с одного цветка к другому, опыляли цветы, содействуя выводу новых разновидностей. Таким образом и появились ее чудесные сорта, которые предрасположили к себе общее внимание.

Это происходило в 1819 году, а в 30-х годах XIX столетия, т.е. лет через пятнадцать, обычную фиалку трехцветную начали скрещивать частично с европейской крупноцветной желтой фиалкой, частично с алтайской и получили таким образом множество (Дарвин в 1830 уже начислял свыше 400) разновидностей, среди которых видим и ее бархатные, атласные цветы, которые являются теперь украшением наших садов.

В последнее время особенно красивые фиалки трехцветные выведены в Англии. Среди них совсем черные — Фауст, светло-голубые — Маргарита и винно-красные — Рафаэль. Теперь все внимание садовников сосредоточено на получении махровых ароматных цветов, поскольку единое, чего не хватает этому волшебному цветку, — это запаха.

В Америке, в городе Портленд, штат Орегон, садовники стремятся увеличить размер цветка, и им уже удалось этого достичь — отдельные из фиалок достигают 4-5 дюймов в диаметре.

Тем не менее такой размер экспериментаторам выдается недостаточным, они стремятся, чтобы фиалка достигла величины подсолнечника.

Этому удивительному разрастанию, очевидно, оказывает содействие много что: и климат, и почвы Орегона, где вообще все цветы растут так чудесно, как нигде в другом месте.

Почти все большие соцветия имеют красный цвет, тогда как желтые и белые никогда не достигают больших размеров.

На выставке садоводства, которую планировалось устроить в Портленде, местные садовники были намерены разместить на одной клумбе 25000 таких исполинских «глаз», удалось ли это им — неизвестно.

В завершение расскажем об одном смешном случае, который произошел в 1815 году в небольшом провинциальном городке Франции, зачинщиком которого был наш скромный цветок.

Священник городка и вместе с тем школьный учитель как-то дал задачу своим ученикам написать произведение на тему «Фиалка трехцветная» и для облегчения задачи прибавил, в виде эпиграфа, строку из латинского стиха средневекового французского поэта: «Разновидность цветка Юпитера с трехцветными лепестками — отец фиалки».

Узнав об этом, мало что понимая в латыни, городской глава, желая прислужиться новому правительству (а это было в самый раз при Людовике ХУІІІ), заподозрил в тех словах крамолу и приказал учителю немедленно появиться.

Напуганный и удивленный горемычный педагог поспешил к главе и на свое пребольшое удивление услышал вот какое трактование предложенного эпиграфа.

По мнению чиновника, слова «цветок Юпитера», означают не что другое, как цветок изгнанника — Наполеон І, слова «трехцветными лепестками» — трехцветную республиканскую кокарду, а слова «отец фиалки»- игру слов  — название, которые Дали Наполеону І, как уже упоминалось, его приверженцы.

Допрос был суровый, длился долго, и учителю пришлось прибавить немало усилий, лишь бы оправдаться.

В виде чая сушеные фиалки трехцветные с успехом применяют в Германии против некоторых детских высыпных заболеваний. Это объясняется тем, что они содержат в себе значительную дозу (около 1,5 %) салициловой кислоты, которая прекрасно очищает кровь.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Обворожительность лилии признают не только европейцы, о ней возникло немало легенд и у других народов. Среди них — особенно поэтическая легенда североамериканских индейцев, которые утверждают, что водная лилия образовалась из искр, что упали из Полярной и вечерней звезд в то время, как они столкнули в споре за право владения стрелой, которую в минуту смерти пустил в небо большой индейский вождь.

Лилия, или цветок русалки, как ее часто раньше называли, с давних времен была предметом преклонения и обожествление среди северо-западных немцев, а особенно — фризов и зеландцев. Они называли лилию лебединым цветком и так высоко уважали, что, поместив семь цветков в своем гербе, считали себя под таким символом непобедимыми. В песне гудронов упоминается, что на синем флаге короля Гервига фон-Зеевена виднеются лебединые цветы. Эти цветы сохранились и до сих пор на фризком флаге и в гербе провинции Гронинген. Все растение фризы еще называют «Ротре», а ее листву с цветком — морской листвой.

За средневековье белый цветок лилии считали символом чистоты и целомудрия, и потому семяна цветка применялось как средство, которое сдерживает плотскую жажду. Именно для этого его держали почти во всех монастырях для молодых монахинь и монахов. Особенно же не обходились без него нелюдимы-анахореты, которые хотели умертвить свою плоть. Однако, за новейшими исследованиями, приписываемые этому семенам свойства не подтвердились.

Семенами лилии пользовались певцы для укрепления голоса. Его считали средством от судорог и умопомрачения, а корневище — для возбуждения аппетита. Причем лечились не столько употребляя внутрь, как подвешивая над кроватью больного. Изготовлялось лекарство очень осторожно: срывали растение поздним вечером, сушили в тени с северной стороны помещения и непременно подвешивали, но не раскладывали, иначе лекарство не воспринялось страдальцем и не выгонят из него болезни.

И вообще, собирать цветы лилии для лечения нужно было совсем иначе, чем любые другие: срывать лишь в определенное время, заслонить ухо и предварительно обратиться к ним с радушными словами. Совершив так, надо было неожиданно протянуть руку и сорвать цветок. Отрезать запрещалось, поскольку стебель начнет стекать кровью, а того, кто отрезал, будут преследовать трудные сновидения или же, возмущенные его поступком, водные духи втянут нарушителя в свои владения.

Цветы белых лилий нельзя было приносить домой — это угрожало гибелью всего домашнего скота.

Мистическую и лечебную славу имела лилия и среди славян, а в закаспийских краях ей и до сих пор приписывают такие свойства.

Таинственное значение цветка помещено в ее русском названии :- «одолень». По утверждению Афанасьєва («Взгляды славян на природу»), она происходит от слова «одолевать»- а именно: побеждать нечистую силу и недуг. «Кто найдет одолень-траву,- отмечается в одном народному травнике,- тот талант себе обрящет».

Отваром такой одолень-травы лечили зубную боль и отравления, кроме того, он считался любовным напитком, способным пробуждать нежные чувства в сердцах жестоких красавиц. С корневищем цветка пастухи обходили поле, чтобы скот не пропал.