Сочинения

(Еще не оценили)

Загрузка...

В таких странах, как Перу, Индонезия, Пакистан, где прежде ощущался недостаток персонала, оборудования и финансовых средств для обслуживания исторических памятников, теперь эта система достигла такого уровня, что начинает вызывать зависть у развитых стран. Консервация культурных ценностей рассматривается не как «роскошь», а как необходимость, то есть как то, чем она по экономическим и моральным причинам и должна быть. Это первый ощутимый результат политики культурного туризма, которая нашла с мое выражение главным образом в ряде соглашений, заключенных ЮНЕСКО с различными странами и предусматривающих либо направление экспертов, либо предоставление учебных стипендий и международных банковских займов.

Наиболее интересные соглашения касаются осуществления проектов по строительству дорог и аэропортов, преобразованию сельского хозяйства, подготовке квалифицированных кадров и удовлетворению других нужд туризма. Эти проекты финансируются Программой развития ООН (ПРООН) и другими специализированными организациями ООН. С 1966 года более 30 стран обратились в ЮНЕСКО с просьбой направить миссии экспертов и оказать разного рода финансовую помощь.

Например, в Иране в рамках международного проекта около четырех миллионов долларов были израсходованы на консервацию и освоение таких особенно важных исторических памятников, как знаменитая мечеть Джумай и площадь Майдане-Шах н Исфахане, гробница Кира Великого в Пасаргадах, известный своими садами и дворцами Шираз и особенно Персеполь, древняя столица персидской империи Дария и Ксеркса.

Монументальное достояние Ирана отличается таким огромным богатством, что, как сказал английский историк Пите Эйвери, «без иранского гения культура человечества стала бы мельче»’. Каждая из исторических эпох оставляла на его территории свои памятники. Они рассеяны по обширному нагорью площадью полтора миллиона квадратных километров. Здесь, на берегах высохших озер еще существуют сотни селений, восходящих к каменному веку. От приверженцев Зороастра до нас дошли развалины самых различных святилищ: от примитивных алтарей до храмов изящной архитектуры; внушительно наследие, оставленное исламом, но ни один памятник не сравнится по красоте и величию с Персеполем.

Персеполь построен на гигантской террасе над цветущей долиной. Здесь нельзя не остановиться. На барельефах его камней словно оживают церемонии в честь Ахеменидов2. Греческие историки доалександрийского периода рассказывают о придворной жизни персидских царей в Сузах и Экбатанах, но не упоминают Персеполь, основанный Дарием I в сердце Ирана, в местности, входящей сегодня в провинцию Фарс. Это объясняется функцией города, который был не политической столицей, а своеобразным огромным святилищем, где совершалась важнейшая религиозная церемония по случаю Нового года, приходившегося на весеннее равноденствие. По этому случаю в Персеполь приезжали посланцы всех стран, чтобы вручить подарки великому царю.

Церемониал новогоднего празднества был воссоздан учеными, занимающимися историей и искусством древней Персии. Они обследовали для этого главным образом остатки дошедших до нас зданий и изучили содержание их барельефов.

Вероятно, еще задолго до начала торжеств в Персеполь съезжались посланцы со всех концов державы. Вокруг города раскидывался палаточный городок. В день церемонии гости царя, знатные сановники державы, персы и мидийцы, поднимались по широким ступеням на террасу. Пройдя «Ворота всех стран», они попадали на площадь перед ападаной, огромным дворцом аудиенций. Здесь во дворце их принимал царь. Они вступали в огромный зал, высота сводов которого превышала 20 метров. После приема царь и его свита направлялись к западному портику, где присутствовали при процессии

Если изображения на барельефах действительно соответствовали порядку кортежа, впереди выступала вооруженная луками и стрелами гвардия из Суз, политической столицы Ахеменидов. Затем двигались три группы царских всадников во главе с сотниками; сразу за ними, перед группой сановников, снова шли сузские гвардейцы. Наконец, начинался парад наций: шли мидийцы, лидийцы, согдийцы, индийцы, арабы и эфиопы.

По окончании длинного шествия царь выходил из ападаны и переходил в трапезную, а по завершении обеда в тронном зале проходила вторая церемония. Последний акт пышного торжества разворачивался в стоколонном зале.

Колонны и барельефы Персеполя являют собой незабываемое зрелище. Кроме этого памятника в долине встречаются и многие другие остатки древности: расписанные саса-нидские скульптуры Накш-и-Раджаба, гробница Камбиза, еще в большой степени погребенный город Истахр, ахеменидский некрополь Накш-и-Рустам и пр.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Путешествие в прошлое. Одним из неожиданных результатов кампании по спасению нубийских храмов стало мощное развитие туризма в районе, который долгое время привлекал лишь редких искателей приключений и еще более редких любителей археологии. Сегодня быстроходные суда и целая система услуг позволяют десяткам тысяч туристов знакомиться с нубийскими сокровищами, что приносит значительный доход отсталой экономике этой обширной и отдаленной области. Конечно же стоило бы распространить опыт по спасению нубийских храмов и на другие районы земли.

Ведь если даже в некоторых случаях (Абу-Симбел, Филе, Боробудур, Карфаген и др.) и удалось

[smszamok]

организовать движение международной солидарности, пробудив во многих странах интерес общественности к охране памятников, то все равно нечего было и думать, полагаясь только на отзывчивость и щедрость общественности, раздобыть огромные средства, необходимые для спасения мирового художественного и исторического достояния.

Нужно было изыскивать другие, более надежные пути. Так родилась самая настоящая политика культурного туризма. Возник вопрос: возможно ли придавать историческим памятникам независимо от их культурного содержания некую экономическую ценность? Ответ был такой: да, но при условии, что меры по охране памятников станут составной частью планов экономического развития. В самом деле, способствуя развитию туризма, памятники представляют скрытую экономическую ценность, только ее нужно надлежащим образом эксплуатировать. Речь шла о том, чтобы вызвать цепную реакцию по спирали: памятники привлекают туристов; туристы приносят деньги; часть прибыли вкладывается в консервацию, реставрацию и освоение памятников, с тем чтобы они привлекали еще больше туристов, и т. д.

Платформа этой новой политики была изложена Рене Майо на сессии Исполнительного совета Организации Объединенных Наций по вопросам культуры в мае 1966 года. «Учитывая, что в различных странах все более ухудшается состояние исторических памятников, — сказал тогдашний генеральный директор ЮНЕСКО, — необходимо предпринять крупную акцию, чтобы человечество не лишилось этих ценностей. Такая акция, подразумевающая решение серьезных технических проблем, требует значительных финансовых усилий, причем в тот момент, когда многие государства сталкиваются с трудностями в изыскании средств для продолжения экономического развития. Еще вчера считалось, что памятники, чью культурную ценность никто не отрицает, — это якобы своего рода роскошь и невозможно выделять на эту статью расходов крупные суммы из кредитов, которые могли бы пойти на финансирование более неотложных и важных проектов… Если будет признано, что памятники могут содействовать развитию туризма, будет легче не только обеспечить их сохранность, но и создать возможность для того, чтобы лучше познакомиться с ними и оценить их…»

В 1967 году, Международном году туризма, цифры и факты, казалось, полностью подтвердили предпосылки, на которых основывалась политика культурного туризма: в 1966 году число туристов составило в мире 115 миллионов человек. (В 1950 году — 25,3 миллиона, в 1963 году — 91 миллион. В 1973 году путешествовало уже 214 миллионов человек, а в 1977 году — 240 миллионов.)

Что касается израсходованных туристами денег, то эта сумма с 11,6 миллиарда долларов в 1965 году увеличилась до 28 миллиардов в 1973 году и 50 миллиардов в 1977 году. Все большую прибыль от туризма, приобретшего массовый характер, получают и развивающиеся страны. В Таиланде, например, который в 1958 году принял 60 тысяч туристов, выручив при этом 8 миллионов долларов, в 1968 году уже побывало 230 тысяч человек, что принесло доход в сумме 35 миллионов долларов. В 1971 году эти цифры возросли соответственно до 638 тысяч и 105 миллионов, а в 1974 году — до 1 100 тысяч и 210 миллионов.

Из данных ООН, Организации экономического сотрудничества и развития и Всемирной организации туризма явствует, что в 1976—1977 годах международный туризм достиг рекордных показателей, несмотря на в целом неблагоприятную экономическую конъюнктуру. Туристские потоки не только не пострадали, как другие отрасли экономики, от ударов нефтяного кризиса 1973 года, но даже окрепли и расширились, подтверждая правоту поборников культурного туризма. Однако они породили, как мы вскоре увидим, серьезные и непредвиденные проблемы в социальном плане и в отношении окружающей среды; последнее обстоятельство побудило ЮНЕСКО пересмотреть свой подход к туризму.

Деньги и работа. Никто не станет отрицать, что международный туризм — одно из важнейших явлений нашего времени; и дело не только в его экономическом эффекте, хотя, надо отметить, в ряде стран доходы от туризма достигают 50 и даже 60 процентов всех валютных поступлений. Способствуя «обмену» путешественниками, туризм благоприятствует лучшему познанию и пониманию людьми внешнего мира. Турист отправляется в Индию, Иран, Перу, Турцию главным образом потому, что его привлекают достопримечательности этих стран. Опыт показал, что план развития туризма, включающий освоение памятников прошлого, способствует созданию инфраструктуры, включающей дороги, гостиницы, рестораны и т. п. В результате при умелой организации такие «освоенные» памятники гарантируют прирост потока туристов в данную страну независимо от ее географического положения по отношению к месту, откуда едет клиент. Расстояния уже не являются непреодолимым препятствием. Средства транспорта постоянно модернизируются, стоимость авиационных билетов, хотя и возросла из-за вздорожания нефтепродуктов, все еще остается доступной, расширяются льготы, предоставляемые при групповых поездках и чартерных полетах.

Поток туристов часто ориентируется на определенные пункты, в особенности морские и горные курорты. Исторические же памятники, таящие в себе привлекательность иного рода, позволяют разгрузить эти центры. В Мексике власти стремятся направлять клиентуру не только на пляжи, но и к памятникам, добиваясь тем самым того, что пребывание туриста продлевается, а доходы от туризма равномерно распределяются по стране.

Еще одна серьезная проблема, с которой приходится сталкиваться различным странам, — «сезонное» распределение туристов. Эту проблему тоже решают с помощью освоения исторических памятников. Привлекательность пляжей и гор зависит от погоды, солнца. А «монументальный туризм» менее чувствителен к переменам погоды. Поэтому турист из  Центральной Европы отправляется на средиземноморские пляжи летом, в другие же времена года он все чаще стремится побывать в тех местах, которые богаты достопримечательностями искусства и культуры.

Но-этим выгоды «монументального туризма» не ограничиваются. Широта и разнообразие сфер деятельности туристической индустрии, стимулируемой освоением памятников и памятных мест, требуют все большего увеличения персонала. Потребность в рабочей силе по большей части удовлетворяется за счет местного населения, а в случае необходимости — за счет постоянной или сезонной миграции трудящихся из перенаселенных или экономически слабых районов. В 60-х годах университет Теннесси и «Ферст нэшнл бэнк оф Хауаи» доказали, что в Соединенных Штатах пребывание 1000 человек в гостиницах какого-либо района создает 279 рабочих мест в системе собственно туризма и 107 — в смежных отраслях. Цифры гораздо ниже, если эта тысяча путешественников останавливается в кемпинге: соответственно 57 и 32.

[/smszamok]

В развивающихся странах содействие притоку туристов путем экономической эксплуатации памятников может стать средством (в некоторых случаях единственным) приостановить стихийный бурный рост городов, в результате чего на окраинах растут трущобы, кварталы убогих лачуг. Рассматривая один проект в Перу, ЮНЕСКО предприняла попытку подсчитать рентабельность капиталовложений в развитие туризма. Оказалось, что в рассматриваемом районе внешний заем в размере 38 миллионов долларов обеспечил бы перуанцам через десять лет прямые дополнительные доходы от туризма порядка 385 миллионов долларов. Даже если эта цифра несколько завышена, никто не станет отрицать, что освоение исторических памятников и районов — более чем выгодная операция в рамках плана развития туризма.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Торчелло, Амиане, Риальто, Константиаке — первых островах, где выросла Венеция. Впоследствии во время своих набегов на острова Эгейского моря и побережья Турции венецианцы собирали уже обтесанный мрамор и колонны, пользуясь материалом памятников, возведенных в древние времена. Таким образом, Венеция строилась из старых камней, и это осложняет работу по консервации, так как на их уже частично поврежденной поверхности под воздействием загрязнения атмосферы начался новый процесс деформации. Подсчитано, что вид и привлекательность венецианских культурных ценностей ежегодно ухудшаются на четыре процента.

В 1204 году, после четвертого крестового похода и разграбления Константинополя, солдатам

[smszamok]

Тишайшей досталась добыча, включавшая наряду с золотом и драгоценными камнями большое количество предметов из высококачественного мрамора, которыми впоследствии были украшены собор Сан Марко и другие сооружения. В этих же зданиях мы находим египетские порфиры (в том числе драгоценный древний красный), граниты, мрамор египетских сооружений и скальные породы разных видов, в том числе восточные брекчии, происхождение которых неизвестно и которые мы должны сохранить любой ценой, поскольку таких камней больше нет и они незаменимы. Естественно, у каждого из этих материалов свои химические, минералогические и петрографические особенности и каждый по-своему реагирует на окружающую среду в Венеции. Это первая трудность, с которой пришлось столкнуться специалистам по камню из Лаборатории реставрации Сан-Грегорио.

«Базовое исследование, проведенное нами здесь, — поясняет мне доктор Лоренцо Ладзарини, молодой геолог, приобретший обширные познания о камнях Венеции, — позволило прежде всего собрать ряд образцов для сопоставления с материалами, происхождение которых известно, а кроме того, описать и обследовать около семи десятков памятников, в том числе церкви Сан Марко, Фрари, Мираколи, Ка’Фоскари и другие. Эта работа дала нам возможность выявить, какие камни использовались снаружи, а какие — внутри, и затем установить причины и формы разрушения. Результаты были занесены в технические карточки, которые затем были проанализированы на вычислительной машине. Таким образом   мы   узнали,    какие   виды    мрамора   наиболее   употребительны в Венеции и каковы главные причины и формы разрушения каждого из них. Наконец, анализ помог нам установить, когда использовались эти камни».

Оказалось, что в Венеции в наибольших масштабах использовался камень из Истрии, сравнительно плотный и устойчивый против сырости и воздействия солей известняк, который в связи с этими качествами лучше всего подходил для условий лагуны. Второе место занимают красные известняки из Вероны, употреблявшиеся больше всего для внутренней отделки. Затем идут каррарский мрамор, греческий мрамор Пенделикона и с островов Эгейского моря.

Что касается причин деформации этих камней, то, как удалось установить, главная — это загрязнение атмосферы соединениями серы, которая оказывает сильное разрушающее влияние на уже разрыхленные временем камни Венеции. «У нас есть образцы камней, пущенных в дело всего 40 и даже 30 лет назад, которые портятся, как и древний материал, — подчеркивает Ладзарини. — Сера оказывает поистине убийственное действие».

Средств, предупреждающих порчу от загрязнения атмосферы; немного. Как мы уже видели на примере Афин, прежде всего необходимо устранить источники загрязнения окружающей среды. Затем нужно удалить соли, отложившиеся внутри камней, и очистить поверхности от толстых черных корок, которые уродуют здания не только с точки зрения эстетики, но и из-за высокого содержания гипса, порождающего непрерывный процесс кристаллизации солей. Именно эти корки приводят к растрескиванию материалов. Для снятия черных корок существует метод, изобретенный англичанином Кеннетом Земпелом: поверхности очищаются абразивным материалом, состоящим из мельчайших стеклянных бусинок, которые не оставляют следов на камне. Помимо этого венецианские специалисты с помощью американских инженеров разработали новую систему с применением лазера, основанную на поглощении света.

Лазер — это свет, обладающий большой энергией. Как всякий свет, он поглощается черными телами и отражается от белых. Удалив черную корку, лазер останавливается на нижнем, белом слое. Еще во время экспериментирования этот «самоограничивающий» метод использовался для очистки маленьких скульптур и предметов небольшого размера, имеющих особую ценность. Он позволяет производить очень точную очистку, а степень воздействия лазера можно менять, увеличивая или уменьшая силу луча. При этом оказывается физическое, а не механическое воздействие и, следовательно, есть возможность очищать камни, уже укрепленные синтетическими смолами. Пока что удается очищать поверхность размером в восемь десятых квадратного сантиметра за четыре секунды. Специалисты, однако, думают значительно сократить это время, добившись скорости в один и, возможно, в полтора квадратных сантиметра в секунду. Тогда венецианским лазером можно будет в приемлемые сроки производить очистку весьма обширных поверхностей.

В Лаборатории Сан-Грегорио и других научных центрах области Венето, например Падуанском университете, изыскиваются кардинальные системы лечения камня. В будущем можно ожидать, что предметы небольших размеров будут подвергаться обработке в вакууме и что для более эффективного предохранения поверхности камней будут применяться новые синтетические смолы. Однако в этой области дело идет очень медленно. В 1974 году после многолетней работы англичане завершили реставрацию маленькой лоджии Сансовино, образующей основание и вход колокольни базилики Сан Марко. После очистки камень из Вероны вновь приобрел первоначальный красивый красный цвет, но прошло лишь четыре года, и у мрамора снова появился печальный бледно-розовый оттенок. И происходит так потому, что еще нет эффективных защитных смол.

В Венеции для строительства зданий применялось более 150 материалов, и, поскольку у каждого из них свои отличительные свойства, необходимо разработать 150 различных методов обработки. Можно утверждать без риска ошибиться, что будущее города на лагуне во многом находится в руках специалистов, особенно химиков и геологов.

Гигантская задача. Консервация «живого памятника» таких размеров и такого историко-художественного значения, как Венеция, — гигантская задача, требующая огромных финансовых средств и генерального плана, в рампах которого должна получить решение каждая отдельная проблема. Выполнение этой задачи обеспечит достижение определенных целей и удовлетворит основные интересы венецианцев. Противоречивость требований и устремлений замедлила согласование мер по оздоровлению памятника, которые следовало принять уже давно. Но вот большинство препятствий преодолено: разработаны почти все мероприятия для эффективной работы и есть достаточно ясное представление о том, что нужно делать. Специальный закон 1973 года4 уже включил целый ряд положений, предусматривающих консервационные и реставрационные работы, борьбу с загрязнением атмосферы и создание различных специальных органов.

Если рассказать о планах, касающихся Венеции, и критериях, на которых они основываются, не хватит целой книги. Чтобы читатель получил хотя бы общее представление о сложности «венецианского вопроса», приведем несколько примеров. Так, принимаются меры для регулирования уровня моря. Эти работы, сводящиеся пока что лишь к сужению «ворот» или проливов, призваны ликвидировать явление высокой воды. Бессмысленно было бы восстанавливать Венецию, если из-за наводнений по-прежнему будет увеличиваться сырость. Однако, по-мнению многих специалистов, сужения «ворот» недостаточно. Чтобы полностью устранить явление высокой воды, следовало бы построить неподвижные или подвижные шлюзы, вступающие в действие, когда приток морской воды становится избыточным. Специальная комиссия рассматривает ряд проектов, в том числе и такой, который основывается на системе надувных понтонов, поднимаемых со дна в случае необходимости. Некоторые считают, что подвижные шлюзы подорвут работу порта, и сейчас выясняется, обоснованна ли такая озабоченность. Кроме того, будут проведены работы по закреплению берегов лагуны.

Что касается загрязнения окружающей .среды, то удалось добиться изменения в системе отопления домов. Это мероприятие, проведенное в короткие сроки, уже привело к ощутимому улучшению атмосферы.  Например, значительно уменьшился  туман.

Идут работы по восстановлению исторического центра, включая памятники и жилые помещения. Все урбанистические проблемы Венеции охватываются генеральным планом.

Исторический центр. С 1951 года число жителей в историческом центре Венеции постоянно сокращается. Внушительное впечатление производят статистические данные, подтверждающие этот процесс. В 1950 году там проживало 184 447 человек. С тех пор каждые пять лет эта цифра уменьшается на 20 тысяч, снизившись к 1965 году до 123 733. В 1970 году число обитателей материковой части города впервые превысило население исторического центра; в 1975 году в островной части Венеции насчитывалось 105 656 человек, то есть на 78 791 меньше, чем в 1950 году.

К числу причин бегства ученые относят перемещение в Порто-Маргера центра экономической жизни, в особенности портовых операций, но прежде всего — непригодность квартир для жилья. Обследование, проведенное в 1957 году, показало, что в 74 процентах квартир центра нет воды, в 90 процентах — центрального отопления. Неудобства создают также узкие и крутые лестницы, отсутствие лифтов, шаткие стены и пол. Разумеется, эти жилые помещения можно было бы отреставрировать, но обслуживание и ремонт домов в Венеции обходятся, как нигде, дорого из-за трудностей с доставкой материалов. Кроме того, исторический центр малопривлекателен для молодежи, так как там нет спортивных сооружений и мест отдыха. Однако его обитатели веками мирились с неприемлемыми жилищными условиями; к тому же их положение было ненамного хуже, чем на материке. Но теперь, когда строительный бум сделал доступными для всех ванные, лифты, начищенные полы и надежные потолки, старая Венеция стала явно уступать соседним городам, и это привело к обескровливанию города, лишило его жизни.

Стало быть, Венеция обречена стать городом-музеем? Такова, по-видимому, общая судьба всех старинных европейских городов, ибо, как отмечает Пьеро Гаццола, «вся европейская территория — это один исторический центр». И все-таки, возможно, этого удастся избежать, если восторжествуют принципы комплексной консервации, разработанные за последние годы в Европейском совете и обсуждавшиеся с 1963 года на ряде совещаний. Выработанная в результате новая политика преследует двойную цель: с одной стороны, изыскивать охранительные меры, способные предотвратить опасность, которая угрожает культурным ценностям в результате развития экономики и техники, но с другой — проводить их таким образом, чтобы они служили не тормозом на пути развития общества, а, напротив, важным элементом его прогресса и в конечном счете его благосостояния.

«В наше время, когда уже ощущается острая нехватка места для удовлетворения потребностей быстро растущего населения, — писал в «ЕсНсапоп е* Сиииге» Констан Пирло, вице-президент Комитета памятников и памятных мест Европейского совета, — у архитектурного наследия и достопримечательных мест нет никаких шансов уцелеть, если им не будет придана эффективная социальная функция. Всякое старинное здание, не имеющее социального применения, подвергается смертельной опасности: оно портится, безвозвратно разрушается и исчезает. Единственный способ воспрепятствовать этому процессу — это, по-видимому, придавать памятникам новую функцию, благодаря которой он вновь оказывался бы в коловращении жизни. Те, кто ведает охраной архитектурного достояния, могут добиваться сохранения старинных зданий только в том случае, если заранее продумают, как включить их в общественную жизнь».

В Венеции, крупнейшем в мире историческом комплексе, эти новые принципы проходят испытание. Вот почему специалисты многих стран с нетерпением ждут результатов этого эксперимента, а в восстановительных работах участвуют ЮНЕСКО и большое число иностранных ассоциаций.

Венеция не только «каменная летопись, написанная временем и искусством», которую Шатобриан любил читать, опершись на гранитные пилястры мола; сегодня это главным образом стенд для апробирования новых принципов консервации живых памятников, колоссальный эксперимент по спасению города, построенного в давние времена, от превращения в своего рода мумию. Не случайно крупнейшие реставраторы мира именно в городе на лагуне выступили с Международной хартией консервации и реставрации памятников и памятных мест, где говорится, что понятие исторического памятника включает не только отдельное архитектурное творение, но и городское или сельское место, которое свидетельствует о какой-то особой культуре, знаменательной эволюции или об историческом событии; оно включает не только крупное творение, но и скромные объекты,  приобретшие со  временем нынешнее  значение.

В Европе нет недостатка в примерах, когда старинным зданиям и целым кварталам дают новую жизнь и они опять выполняют какую-либо социальную функцию. В Лувене старинный квартал Гроот Бегинхоф, реставрированный Раймоном Леме-ром, превращен в университетский городок; в Великобритании удачно перестроенная пивоварня в Суффолке стала концертным залом. Благодаря богатому воображению архитекторов и градостроителей повсюду в Европе старые здания (железнодорожные станции, монастыри, заброшенные фабрики и др.) обретают новое назначение. Но в Венеции впервые обновляется целая городская агломерация, сохраняя внешний вид, приданный ей зодчими минувших веков, модернизируется для того, чтобы дать людям возможность жить в современных городских условиях.

[/smszamok]

Никто не скрывает огромных трудностей этой работы. «Самая острая проблема — это восстановление жилого фонда, — подчеркивает Джанни Пелликани, заместитель мэра и коммунальный советник по вопросам бюджета. — Мы разработали и вскоре представим опытные образцы жилых домов. Эту модель следует рассматривать как маховик, который запустит всю машину восстановления. Тем временем в сотрудничестве с ЮНЕСКО мы проводим типологическое обследование жилой планировки Венеции. Оно осуществляется по различным, многообразным критериям; полученные данные будут проанализированы с целью определения наиболее подходящего метода скорейшего восстановления домов в Венеции при сохранении их подлинной исторической и культурной ценности».

Спасение Венеции — это не просто чрезвычайно трудная задача, это также работа, требующая много времени.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Стон Байрона. В 1816—1819 годах в Венеции жил Джордж Гордон Байрон, к тому времени уже известный поэт. Бродя по городу, он поражался его виду. После падения республики Венеция дважды переходила от французов к австрийцам и в ней уже ощущались признаки печального запустения. Хозяйство города было разрушено, произведения искусства разграблены и проданы, жители эмигрировали, великолепные дворцы казались опустевшими, стены потрескались, и их разъедала сырость. С болью в сердце написал Байрон «Оду к Венеции», безутешный плач романтической души, берущий нас за душу своей трепетной злободневностью: Венеция! Венеция! Когда тебя поглотят воды, И с морем мрамор твой сравняет власть времен, О, над тобой тогда заплачут все народы, И громко прозвучит над морем долгий стон. Но, торопя с решением проблем консервации уникальнейшего в мире города, они забывают, что дело здесь не только в устранении некоторых уже выявленных зол, но и в избавлении от них не мертвого города в отдаленном уголке земли вроде Мохенджодаро, а жилого комплекса XX века в разгаре развития.

Страшное наводнение в ноябре 1966 года с новой силой подчеркнуло неотложность задачи спасения города от неминуемой гибели. Но вместе с тем возникла

[smszamok]

драматическая альтернатива: должна ли Венеция быть современным городом в полном смысле этого слова, или ей суждено стать городом-музеем? Речь идет о решении судеб большого числа людей. И хотя этот вопрос волнует все международное сообщество, озабоченное спасением исторических и художественных ценностей, которые принадлежат всем, все же решающий голос принадлежит самим венецианцам. Ведь Венеция — живой город, и его жителям нужно самим решить свою судьбу, причем у них должно быть время сделать такой выбор, их будущее не должно пострадать от поспешных и безответственных решений. Дискуссия продолжалась все эти годы, выливаясь в страстную и часто даже резкую полемику, и привела к задержкам — не всегда оправданным — в принятии важных решений и неотложных мер. Тем не менее она помогла добиться ясности, распутать некоторые сложные узлы противоречий и определить основные направления действий.

Сегодня восстановительные работы, можно сказать, начались, и Венеция превратилась в своего рода главную лабораторию по изучению функционирующих исторических центров, болезней камней и той физической среды, воздействию которой подвергаются все северные города планеты. На венецианский эксперимент с понятным интересом взирает весь мир, сознавая, что город на лагуне не только «микрокосм иных времен», чудесным образом переживший века и стихии природы; это также крупнейший единый исторический комплекс и городская агломерация, сталкивающаяся со всеми типичными проблемами современного города; уникальный образец по комплексности и сложности проблем.

В мире нет другого «памятника», который ставил бы столь острые и сложные задачи с точки зрения консервации.   Для  их  решения   необходимо  взаимодействие  представителей почти всех отраслей науки и техники: архитектора и гидролога, урбаниста и бактериолога, строителя и метеоролога, реставратора и психолога. Мало того, «потребуется и творческое воображение, — писал французский востоковед Луи Фредерик, — ибо надо найти новые технические средства, необходимые, например, для того, чтобы использовать течения, не давая лагуне заилиться; чтобы уничтожить микроорганизмы в воде, не отравляя ее; чтобы нейтрализовать действие штормов, не уродуя город и его окрестности; чтобы укрепить Венецию, не становясь на путь ее разрушения, а потом возведения заново; чтобы сохранить ее для мечтателей, не теряя при этом связи с реальностью».

И нельзя забывать, что техническая сторона работ по консервации художественного наследия в Венеции, насчитывающего свыше десяти тысяч зарегистрированных памятников и произведений искусства, которые представляют собой крупнейшее в мире собрание подлинных шедевров, тесно связана с бесконечным множеством других вопросов, с которыми надо считаться и решение которых требует времени, терпения и упорства. Речь идет, в частности, о проблемах отчуждения участков, кредитах, о системе управления, специальном законодательстве, о разработке общих и детализированных планов, создании исполнительных и контрольных органов и т. п.

Три врага. Венецию не раз спасали ее жители: спасали от моря и от рек, которые постоянно угрожали превратить лагуну, это зеркало вод, прославленное поэтами и художниками, в банальное зловонное болото или в сушу, как случилось с большими лагунами к северу от Равенны, о которых упоминают Плиний, Страбон, Витрувий и Тит Ливии. Из трех врагов Венеции вода была первым и самым страшным. Затем к ней добавились оседания почвы, а в последние десятилетия — загрязнение атмосферы.

С самого основания города венецианцам пришлось защищаться не только от морских, но и от речных вод. Реки, способствовавшие образованию лагуны, с течением времени могли забить ее своим илом. К тому же они создавали условия, благоприятствовавшие размножению комаров: в XVI веке малярия погубила многих обитателей Торчелло, «первой  Венеции».  Поэтому  не удивительно, что борьба против-речных потоков в былое время поглощала много сил у венецианцев. Тишайшая — так называли Венецианскую республику — сумела покорить По и отвести ее к югу; потом она отдалила от лагуны Бренту, Пьяве и Силе. И хотя сооружение «ответвлений» (периферических канав и каналов) не предохранило прибрежные участки от постепенного заболачивания, оно тем не менее обеспечило достаточную соленость вод, чтобы прогнать коварного анофелеса, разносчика малярии3. Однако некоторые считают, что в результате такого вмешательства (разумеется, нужного, но, пожалуй, чересчур радикального) лагуна лишилась речных отложений, которые компенсировали вынос рекой первоначального донного аллювия; а это ускорило процесс понижения дна лагуны. Отвод рек породил еще и другое вторичное явление: дно и берега лагуны стали подвергаться более сильному размыву под действием морских течений, сила которых уже не смягчалась «подушкой» из ила.

Лагуна соединяется с открытым морем через три прохода в узкой косе, образуемой прибрежными островами. Эти проходы — «ворота», или проливы, — называются (с севера на юг) Лидо, Маломокко и Кьоджа. Без них лагуна не могла бы жить. В самом деле, именно благодаря «воротам» водное пространство, над которьм выросла Венеция, — живое и жизнеспособное, дважды в день очищаемое приливом и отливом. Чередование прилива и отлива — это вертикальное движение. Если бы здесь была не лагуна, а открытая бухта, то вода поднималась и опускалась бы у набережных города, а не растекалась по каналам. Но так как лагуна соединяется с морем узкими проходами, то дл» выравнивания уровней воды в лагуне и в открытом море требуется время. Это наглядный пример действия в природе закона сообщающихся сосудов, которые и в нашем случае имеют разную емкость: открытое и почти безграничное море и очень тесная лагуна. Когда начинается прилив, морская вода устремляется — в горизонтальном направлении — в лагуну, причем в проливе Лидо его скорость доходит до двух метров в секунду, постепенно снижаясь по мере прохода по лагуне, и особенно в лабиринте каналов. Когда же происходит отлив, уровень воды в лагуне на какое-то время оказывается выше, чем в море, и тогда вода уходит обратно в открытое море через те же проливы, с той же скоростью и в том же объеме, как вливалась шестью часами раньше.

Специалисты объясняют высокую воду случайным совпадением астрономических, метеорологических и гидродинамических факторов. Известны ее природа и механизм действия, но причины пока неведомы. Это явление считается опасным, так как наблюдается все чаще. За 100 лет, предшествовавших наводнению 1966 года, высокая вода отмечалась 58 раз. За первые 50 лет произошло лишь семь наводнений, а за последние 50 лет их число достигло 48, из которых 30 приходятся на последние 10 лет. В 1972— 1974 годах наводнения меньшего масштаба повторялись 295 раз, причем их число возросло на 80 процентов по сравнению с 1962— 1964 годами. «Это и есть степень учащения, — пишут Фей и Найтли в своей книге (Рау аш1 Кш^Му, «ТЬе ^еа^Ъ ог Уешсе»). — Около 15 процентов населения Венеции живут сейчас не над уровнем воды, но вровень с ней».

Такую прогрессию невозможно объяснить ни упоминавшимися физическими факторами, ни постепенным опусканием Венеции по отношению к уровню моря. Поэтому возникает вопрос, не могли ли стимулировать это тревожное явление работы, проводившиеся в последнее время в лагуне, и прежде всего прокладка нового канала для прохода больших танкеров? Ученые — географы, океанографы, метеорологи — отвечают, что причин наводнения много и, чтобы произошло несчастье, нужно их совпадение. В настоящее время благодаря разработке математической модели лагуны и окружающего района можно давать надежные прогнозы, но краткосрочного характера. 5 января 1968 года ученые сумели предсказать высокую воду со значительной точностью. В 1975 году, когда произошли крупные ноябрьские наводнения, они подняли тревогу за добрых шесть часов. Это ободряющий результат, который в дальнейшем может быть еще улучшен.

Приборы, установленные в лагуне для измерения морских приливов, регистрируют постепенное повышение в ней уровня моря, которое происходит здесь быстрее, чем где-либо в мире. Отсюда заключили, что лагуна неуклонно опускается. И действительно, проверка показала, что за 53 года, с 1908 по 1961 год, находящиеся под наблюдением контрольные точки Венеции опустились в различных пунктах на 8—18 сантиметров. Установлено, что некоторое время назад оседание грунта ускорилось. Сегодня его среднегодовые темпы составляют шесть миллиметров, а поскольку скорость этого процесса нарастает в геометрической прогрессии, то через 100 лет они превысят 15 миллиметров.

[/smszamok]

Что касается причин опускания, то, , они заключаются в совместном воздействии естественных и искусственных факторов. К числу первых ученые относят некоторые глубинные тектонические явления и оседание слоев морских отложений, образующих основание, на котором покоится Венеция. Не столь ясно обстоит дело с искусственными причинами. Первая, вероятно, состоит в уже упоминавшемся отводе црк. Вторая — это чрезмерный вес новых сооружений, который, винимо, ускорил процесс оседания. Действительно, Маргера, где промышленные предприятия,  опускается  скорее,   чем   район собора св. Марка.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Первые здания выросли в 1050—700 годах до н. э. В VI веке до н. э. два больших храма были посвящены Афине — Гекатомпедон («Стофутовый», так как длина его составляла сто аттических футов), возведенный на том месте, где теперь находится Парфенон, и древнее святилище, фундамент которого сохранился к югу от Эрехтейона. Другие сооружения, меньшего размера, возникали там и сям на вершине, окруженной «циклопической» стеной, восходящей к микенской эпохе (XII в. до н. э.). В 556 году до н. э. верхняя часть микенской башни, защищавшей вход в цитадель, была снесена и на ее месте воздвигли первое святилище Афины-Ники. После победы афинян при Марафоне (490 г. до н. э.) Гекатомпедон был снесен и на этом месте вырос первый мраморный Парфенон. Одновременно был сооружен монументальный портик с множеством ворот, замененный потом нынешними Пропилеями.

Такое внушительное зрелище являл собой Акрополь в 480 году до н. э., когда его

[smszamok]

захватили и разрушили персы. После побед у Саламина и при Платее (479 г. до н. э.) афиняне прежде всего занялись укреплением обороны города и перестройкой разрушенных памятников. Эти работы были завершены во второй половине V века Периклом. Авторами проекта нового храма, воздвигнутого в честь Афины-Парфенос (Афины-Девы) и поэтому названного Парфеноном (447—432 гг. до н. э.), были Иктин и Калли-крат, а прекраснейшие скульптуры в нем создал великий Фидий. Позднее, но по-прежнему в соответствии с первоначальной планировкой, на месте старого храма Афины возвели элегантный храм ионического ордера Эрехтейон (421—406 гг. до н. э.). Хотя это здание скромных размеров было посвящено Афине-Палладе, покровительнице города, афиняне придавали ему религиозное значение, выходившее за рамки традиционных культов. Особенно известна изящная лоджия, где шесть кариатид поддерживают перекрытие портика, ничуть не утрачивая своей грации. Согласно древней легенде, эти гордые женщины были обречены вечно нести позор жителей Карий, единственного города Пелопоннеса, который полностью перешел на сторону персов. Отсюда и пошло название подобных женских статуй.

С западной стороны Парфенона, на месте архаического портика, архитектор Мнесикл построил новые Пропилеи (437—432 гг. до н. э.), но украсил их иначе. Задуманные в строгом дорическом ордере, Пропилеи служат фасадом и главным входом великого святилища Акрополя. Затем, в 424 году, Калликрат завершил сооружение храма Афины-Ники, позднее обнесенного балюстрадой, украшенной статуями Победы. Внутри Акрополя, за Пропилеями, открывается большая площадка, по сторонам которой стоят различные культовые сооружения; на юге — святилище Артемиды Бравронии и Калькотека, прямоугольное здание, служившее арсеналом; на севере — бастион и дом аррефор, девочек, которых селили в Акрополе, чтобы ткать пеплос для Афины. На востоке площадка доходила до опорной стены террасы прежнего храма Афины, где возвышалась колоссальная статуя Афины-Промахос (Афины-Воительницы). Как рассказывает Паусаниас, греческий путешественник и писатель древности, этот монумент был такой высоты, что моряки, огибая мыс Сунион, с расстояния 50 километров могли различить гребень шлема и наконечник копья богини.

Так выглядел Акрополь в конце античного периода. Многие искусствоведы утверждали и утверждают, что на ММЛе нет ансамблей, равных Парфенону. Как писал греческий археолог Манолис Андроникос, тот самый, что недавно обнаружил гробницу Филиппа Македонского, «три больших сооружения, составляющих Акрополь, — Парфенон, Пропилеи и Эрехтейон — единят между собой исполняемые ими функции и смелость принятых архитектурных решений, свидетельствующих о новаторском духе Перик-ловой демократии». По мнению Андроникоса, Фидий оказал решающее влияние на проект Парфенона, разработанный Иктином и Кал-ликратом. Впервые в греческой архитектуре храм строился исходя из необходимости обеспечить определенное внутреннее пространство, которое и определяло его внешнюю форму. Дело в том, что такое условие поставил Фидий, желавший во всем блеске показать свою статую Афины из золота и слоновой кости.

И еще об одной особенности стоит напомнить, чтобы подчеркнуть неоценимое значение храма, спасти который призвана международная солидарность. Речь идет о пропорциях ансамбля, в частности об изгибе горизонтальных линий и наклоне вертикальных. Эти изгибы заметны на уровне основания (стилобат), архитрава (перистиль), украшений фриза (триглифы), антаблемента и фронтона. Поэтому стилобат здесь не плоская поверхность, как того требовала бы статика здания: в середине каждой его длины и ширины мы обнаруживаем вогнутость. Стены и колонны не отвесны, а слегка наклонены вовнутрь: на семь сантиметров колонны и на десять сантиметров угловые колонны, которые имеют диагональный наклон. Если внутренняя поверхность стен вертикальна, то внешняя наклонена вовнутрь. Таким образом объем храма вцисывается в пирамиду, а не в параллелепипед. Как отмечает Андроникос, реализация этих архитектурных тонкостей — «невероятное чудо». Достаточно представить себе, что каждый камень не прямоуголен, а трапецеидален и имеет свою особую форму, определяемую местом, для которого он предназначался, так как горизонтальные кривые и вертикальные склонения образовывали различные плоскости и углы.

Это несравненное архитектурное творение Фидий дополнил высеченными в камне украшениями; некоторые из них сохранились и поныне, являясь свидетельствами его творческого гения. По-видимому, нет сомнений в том, что скульптуры фронтона он выполнил сам с помощью ближайших учеников Алкамена и Агора-крита. В них запечатлены рождение Афины и спор Афины и Посейдона (бога моря) за владение Аттикой. Снаружи храма, по его периметру на метопах1 изображены борьба богов и титанов (восточный фриз), битва афинских героев с амазонками (западный), падение Трои Три бастиона с пушками образовывали мощное укрепление перед Пропилеями. Следовательно, чтобы подняться на Акрополь, нужно было миновать эти укрепления и шесть хорошо охраняемых ворот. Внутри цитадели из крупных глыб мрамора от разрушенных храмов была сделана площадка, на которой стояло около трехсот домиков, где жили военные из турецкого гарнизона со своими семьями.

Бесконечная грусть охватывает при мысли, что долгие века от конца античного периода до эпохи романтизма Акрополь оставался местом, совершенно не известным Западу. Священная скала мало-помалу превратилась в деревню под сенью Пе-рикловых колонн. Скопление домов, среди которых лабиринтом вились узкие улочки и там и сям виднелись сады масличных деревьев и мимоз, занимало участок от Пропилеи до небольшой площадки позади Парфенона и «душило» памятник. В храме сверкал купол турецкой мечети.

Первые работы по спасению памятников Акрополя восходят к 1833—1835 годам, когда был реконструирован маленький храм Афины-Ники. В последующие 11 лет укрепили развалины Парфенона и предприняли первые попытки поднять одну из рухнувших колонн. Одновременно были снесены все домишки и начаты археологические раскопки.

В 1898—1939 годах под руководством знаменитого греческого архитектора Николаса Баланоса были проведены восстановительные работы в четырех главных памятниках Акрополя и поставлены на место камни, валявшиеся на земле. Некоторые недостающие части были изготовлены вновь либо из мрамора, либо из железобетона, который тогда впервые стал широко применяться при реставрации древних памятников. В те годы еще тешили себя иллюзией, что знаменитые развалины Греции снова смогут бросить вызов векам. Но не прошло и тридцати лет, как пришлось признать, что проблема спасения Акрополя встает опять, причем в более трагической форме. С развитием промышленности появилось три новых источника бед: с каждым годом все более разрушительное воздействие оказывают загрязнение атмосферы, сталь и бетон и туризм. «Состояние памятника ухудшается адскими темпами, — писал Раймон Лемер, автор двух докладов об Акрополе, — и если не предпринять что-либо в ближайшее время, беда станет непоправимой.

Дело в том, что за последние 40 лет в Афинах произошли большие экономические, демографические и социальные преобразования, несовместимые с существованием древних памятников. Столица Греции из маленького и спокойного города со множеством исторических сооружений и скромных неоклассических зданий превратилась в огромную городскую агломерацию с населением свыше двух миллионов жителей, крупными промышленными предприятиями, гигантскими зданиями, международным аэропортом и высоким уровнем отравления окружающей среды. Архи-Гвктор Хараламбос Бурас отмечает, что городской пейзаж «день ото дня утрачивает связь с естественным рельефом местности, с точками отсчета классической топографии и с остатками зданий древно-бти; воздух Аттики, славившийся своей кристальной прозрачностью, («туманен дымом; к тому же город, и особенно Акрополь, наводнен Потоком туристов»5.

Чего не знал Баланос. Первая и самая опасная причина ухудшения Состояния памятников Акрополя — это загрязнение атмосферы. Оно особенно сильно дает о себе знать в таком городе, как Афины, поскольку он расположен в котловине, где скапливается газами дым, приносимый сюда юго-западными ветрами из огромной промышленной зоны, протянувшейся до Коринфа. Воздух «начинен» двуокисью серы, которая, как мы уже знаем, выпадает с дождем в виде серной кислоты. Именно это вещество является главной причиной разрушения мрамора, который за две с половиной ТЫСЯЧИ лет до этого был лишь поцарапан стихией. Дым заводов и .ко-Мльных центрального отопления содержит очень высокий процент двуокиси серы. Даже минимального количества влаги достаточно, Чтобы в мраморе начались разрушительные процессы и он превратился в гипс, который в свою очередь растворяется и вымывается дож-девой водой или же, вбирая копоть и пыль, образует корку, которая очень быстро крошится. Если еще учесть, что за двадцатипяти-ие к оное пребывание под дождем, градом, холодными ветрами мрамор портится и естественным путем, можно понять, почему вот уже. Несколько лет афинские шедевры подвергаются смертельной опасности.

Мало того, знаменитый реставратор Акрополя ввел в мрамор железобетон. Тогда не очень хорошо знали свойства этого материала, ставшего со временем символом современной цивилизации. Главное, было не известно, что с повышением температуры он расширяется больше, чем мрамор; из-за этого в нем образуются трещины, куда проникает влага, вызывая ржавение металлической арматуры. Третья причина порчи — еще одно явление, характерное для нашего времени, которому я посвящаю последнюю главу, — туризм. В результате его мощного развития исторические памятники атакуются все более многочисленными толпами людей. В 1975 году Акрополь посетили не менее трех миллионов человек: шесть миллионов ног прошли по местами очень хрупкому мрамору.

И еще одно основание для тревоги: прочна ли скала Акрополя? Не является ли поводом для озабоченности близость афинского аэропорта, учитывая, что это источник вибрации, не говоря уже о создаваемом им загрязнении атмосферы?

Работы по спасению драгоценного монументального комплекса предстоят сложные, трудные и займут много времени. План действий окончательно определится, когда специалисты будут располагать исчерпывающим диагнозом «болезни» памятников. Греческие власти и эксперты ЮНЕСКО считают, что на всю эту операцию потребуется пять — десять лет и что она обойдется в целом не менее чем в 15 миллионов долларов. Однако, чтобы не допустить разрушения ряда скульптур, прежде всего знаменитых кариатид Эрехтейона, на которые с особенной жестокостью обрушились атмосферные агенты, некоторые неотложные меры нужно предпринять уже сейчас. Сначала думали закрыть скульптуры прозрачным футляром с постоянной температурой, но потом решили перенести их в залы музея, откуда они вернутся на свое место, когда позволит состояние окружающей среды. Уже готовы копии, которые должны временно заменить их в портике Эрехтейона. Были также приняты «противотуристские» меры: в некоторых, особенно уязвимых местах уложены дощатые настилы, временно закрыт для посетителей вход в Парфенон и в крылья Пропилеи. Что касается прочности скалы, проводится целый ряд исследовательских работ. Речь идет, в частности, о составлении геологической карты, где будут указаны трещины и их направление, об изучении сезонных изменений уровня подземных вод и о системе осушения, и, наконец, об оценке ущерба, наносимого скале образованием льда, колебаниями водоносного горизонта и корнями растений.

Ведется изучение статического состояния верхней конструкции храмов, что потребует некоторого времени. Все памятники сооружены без применения скрепляющего раствора п I обтесанных и точно подогнанных друг к другу глыб мрамора Пен-деликона6.

Каждый из них обследуется прежде всего В точки зрения устойчивости всего сооружения против землетрясений и напора ветра. Затем определяется сопротивляемость различным испытаниям отдельных компонентов памятников.

Первый анализ включает, в частности, экспериментальное изучение явлений, воздействующих на Парфенон, методом «фотоупругости»; опыт проводится на пластмассе из синтетической смолы, которую подвергают действию поперечных сил, пропорциональных природным. Еще одно исследование, осуществляемое с помощью ультразвука и гаммаграфии, позволяет выявить трещины и пустоты внутри мрамора. Оба метода дают возможность измерить устойчивость материалов без взятия проб.

Работы по приведению в порядок Акрополя, которые, как ожидают, принесут успешные, то есть долгосрочные, результаты, начались с комплексного обследования его нынешнего состояния, своеобразной инвентаризации. Были сделаны подробные фотопланы, с небольшого аэростата фотографировалась поверхность скалы, составлялась опись валявшихся на земле архитектурных элементов. Было решено, наконец, построить новый большой музей, где будут выставлены все произведения, найденные в этом священном месте греческой цивилизации .

Что касается изменения городского пейзажа Афин в связи с охранными мерами в отношении Акрополя, то уже сделано следующее: запрещено строить поблизости крупные здания, разрабатывается план консервации Плаки, старого квартала у подножия скалы; освобождаются участки земли, необходимые для реконструкции старого Перипатоса и дороги, которая во времена Перикла шла вокруг Акрополя.

[/smszamok]

Некоторые из этих мер, возможно, будут осуществлены в скором времени, другие носят среднесрочный характер, третьи — долгосрочный.

Спасение Священной скалы Афин потребует применения самой современной техники, труда квалифицированных специалистов и значительных денежных средств. Но можно согласиться с мнением архитектора Буроса, что «нельзя назвать чрезмерными никакие усилия, направленные на то, чтобы в целости передать будущим поколениям это свидетельство цивилизации».

(Еще не оценили)

Загрузка...

Здесь ничего не надо делать даже в рамках обычной реставрации. Стоящие статуи достаточно устойчивы. Они сделаны из такого вулканического материала, который еще столетия сможет вынести воздействие атмосферных агентов без особого вреда для внешнего вида. Опрокинутые же статуи создают ощущение какого-то катаклизма, и поднять их означало бы уничтожить то впечатление, которое они производят. В чем нуждается все то, что лежит на поверхности, — карьеры, платформы? «Чтобы их не трогали, — отвечает Анджелини. — Убрать обсидиановые стрелы, пройтись гипсом по скальным надписям, чтобы сделать их виднее, предлагать туристам кусочек камня — вот в чем настоящая опасность». Так пусть же время течет над каменными гигантами, молчаливыми свидетелями таинственного прошлого, которое людям еще предстоит раскрыть.

Великое предприятие. 10 января 1977 года Амаду-Махтар М Боу поднял тревогу: «Акрополь в опасности… Выстояв 2400 лет под

[smszamok]

натиском времени и людей, замечательный монументальный комплекс, в создании которого принимали участие гениальные Иктин и Фидий, находится под угрозой разрушения от растущего вредоносного воздействия промышленной цивилизации…» Выступая на площади перед Парфеноном, генеральный директор ЮНЕСКО призвал правительства, общественные и частные учреждения 114 стран — членов Организации Объединенных Наций по вопросам культуры, интеллигенцию и студентов объединиться для спасения священного места греческой цивилизации.

«Предприятие Акрополь» станет особой главой II истории охраны культурных ценностей. В самом деле, впервые спасения уникального комплекса памятников древности необходимо предпринять меры по изменению окружающей среды в обширном районе, охватывающем практически все Афины; иными словами, стоит вопрос » I помещении промышленных предприятий, Обо том, что принесла городу стихийная урбанизация.

Хотя после IV века и •, памятники Акрополя утратили свое куль-Гоке значение, они долгое время хорошо •охранялись, простояв почти тысячелетие. Римляне и византийцы вывозили из Афин О Татуи, город был даже разграблен готами Аляриха, но никто не касался храмов.

Древняя столица Аттики испытала первый удар в начале VI века н. э., после того как христианство стало государственной религией. Для постройки абсиды серьезно испортили восточный фасад Парфенона, а в боковых стенах пробили окна. В Эрехтейоне выпотрошили все внутренности, чтобы превратить его в церковь. История повторялась — на протяжении веков люди то сохраняли, то уничтожали творения предшественников.

Вред, нанесенный этими перестройками, был уже велик сам по себе, но затем последовали еще большие беды:’ многие скульптуры были изуродованы в неукротимом порыве религиозного иконоборчества. Потом в течение почти тысячи лет царило сравнительное спокойствие. В Греции сменяли друг друга византийцы и франки, каталонцы и наваррцы, флорентийцы и венецианцы, но здания чудом выживали. Их пощадило даже оттоманское нашествие в XV веке. Неверные турки превратили Парфенон в мечеть, надстроив сверху минарет, а Эрехтейон приспособили под сераль и гарем военного губернатора.

В XVII веке первые серьезные разрушения, как ни парадоксально, объяснялись именно тем, что неприступная скала была центром обороны города. В Пинакотеке, расположенной рядом с Пропилеями, был устроен пороховой погреб. В 1654 году в него попала молния и произошел взрыв. В 1686 году турки сознательно снесли маленький храм Афины-Ники, чтобы расчистить бастион и установить на нем пушки. 26 сентября следующего года настала очередь Парфенона. Венецианцы под командованием Фран-ческо Моросини осадили Акрополь, где укрылись турки. Обстреливая крепость, венецианцы попали прямо в Парфенон, превращенный после разрушения Пропилеев в пороховой склад, и взрыв разнес все здание. Крыша взлетела на воздух; большая брешь была пробита в длинных боковых колоннадах, и погибла большая часть скульптур. Взрыв серьезно повредил и Эрехтейон.

Не удовлетворившись этим «подвигом», Моросини пустился и на другие крайности. Когда турецкий гарнизон сдался и венецианцы овладели Акрополем, он решил отвезти на родину в качестве трофея несколько уцелевших скульптур западного фронтона. Однако, когда его саперы грузили огромные глыбы мрамора, канаты оборвались и скульптуры разбились на куски. На следующий год будущий дож был вынужден отступить из Афин и оставил Акрополь в развалинах.

Так начался энергичный вывоз в Европу обломков, найденных на Акрополе. А поскольку, чем меньше они были, тем легче сбывались, многие куски намеренно отбивали от зданий. Вернувшись на родину, охотники за сувенирами теряли интерес к своим приобретениям, или же их коллекции пускались на ветер наследниками, так что уже невозможно было проследить судьбу ценных реликвий. Уильям Сент-Клер пишет, что, «не считая того, что было похищено в 1687 году, небольшие фрагменты скульптур Парфенона, вывезенные из Афин в XVIII веке, время от времени вновь всплывали на поверхность в Палермо, Падуе, Париже, Вюрцбурге, Карлсруэ. Три фрагмента попали в подземелья Ватикана. Широкая плита фриза неизвестным путем в 1744 году оказалась собственностью Королевской академии в Лондоне. Другая часть фриза обнаружилась в английских загородных виллах; третья досталась Обществу любителей. Часть фриза была откопана в 1902 году в одном парке в Эссексе. Три обломка, приобретенные в 1765 году путешественником Чэндлером, вообще исчезли».

Хищническая деятельность лорда Элджина, личности в других отношениях, как мы увидим, незаурядной, оказалась в центре шумной международной полемики и вызвала дипломатический скандал, который, возможно, еще будет иметь продолжение. Некоторые, в частности Уильям Сент-Клер, оправдывают его, усматривая в нем бескорыстного человека, целью которого было спасти творения из мрамора от людской небрежности и передать их потомкам. «Единственное правдоподобное объяснение, — писал Денис Хейнс, хранитель греко-римских древностей Британского музея, — дал сам лорд, который заявил, что, вывозя античные ценности, он намеревался содействовать развитию искусств в Великобритании. Если и можно упрекнуть Элджина, то только в том, что он недостаточно следил за своими агентами в Афинах; их руководитель, Джованни Баттиста Лузиери, обычно чересчур увлекался погоней за ценностями».

[/smszamok]

Драгоценная добыча не раз приносила лорду Элджину несчастья. Своеобразная клептомания лорда не только привела его к нищенству, но и восстановила против него многих деятелей того времени, в частности Байрона. Три года он провел в тюрьме, куда его  отправил  Наполеон,  желавший завладеть предметов из мрамора, чтобы передать ее Лувру. И когда 1916 году сокровища лорда Элджина по настоянию парламента были приобретены государством, ему не заплатили и половины на них денег.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Как известно, мировой кризис начался с ипотечного кризиса США. Так что преувеличить значение жилищного строительства для развития мировой экономики фактически невозможно. Несмотря на активное строительство, кредитную политику, аккомпанемент техники makita и гул строительных кранов, цены на жилье растут непомерно быстро.
Национальные правительства постепенно вынуждены отходить от либеральной рыночной политики. Мировой тенденцией является социально ответственная жилищная политика, удешевление жилья, увеличение объема строительного рынка. Производители строительной техники, профессионалы karcher, строительные компании пребывают в предвкушении оживления сегмента.
Как и во всех отраслях экономики , американский рынок жилья формирует тенденции всего мира. Цены на недвижимость стали непомерными для жителей Стокгольма и Парижа, Мадрида и Детройта. Планомерный рост цен начался с 2000 года, на сегодняшний день средний класс США и Европы с трудом может позволить себе покупку жилья. Строительные площадки работают летом и зимой, тепловые пушки обеспечивают всесезонность строительства, но темп прироста недвижимости не удовлетворяет потребности рынка.
Рассмотрим тенденции развития жилищного кризиса. Рост цен на жилье прослеживается примерно с 1995 года, резко усилившись, начиная с 2000 года. Например, цены на рынке жилья в Ирландии за последнее десятилетие возросли в три раза. Голландия, Франция, Швеция, Англия за этот же период удвоили цены. Удвоение цен на недвижимость в Испании произошло за последние пять лет. Из европейского рынка выбивается только Германия, где рост цен незначителен. Это обосновывается хорошей обеспеченностью страны недвижимостью и большим количеством социального жилья.
В США стоимость жилья также удвоилась за 2000-2005 годы. Это и вызвало ипотечный кризис: спрос на жилье резко упал, цены стали снижаться. Сегодня эксперты мировой экономики строят различные прогнозы: от выхода из кризиса до полной разбалансировки и краха. Это связано с тем, что количество банкротств американских домовладельцев, исков, связанных с невыплатами по ипотеке, растет. События напоминают Великую депрессию тридцатых годов прошлого века.
Аналитики обсуждают, поддержат ли европейские рынки недвижимости американский тренд? До кризиса рынки развивались синхронно с явной корреляцией. Особенно это свойственно Англии, Ирландии, Дании, Голландии, Франции, Испании и Швеции. Американский кризис на жилищном рынке привел к кризису ликвидности финансовых рынков Европы и рецессию в американской и мировой экономике. Сейчас европейский рынок недвижимости демонстрирует ту же тенденцию начала снижения цен. Французская национальная федерация недвижимости сообщает о снижении стоимости жилья на 1% , Ирландский исследовательский институт экономики и социологии — на 1,9%
Новой тенденцией на мировых рынках недвижимости стало приобретение жилья за границей. Наибольшую активность демонстрируют англичане.
Вторым следствием кризиса очевидно становится снижение цен и запуск программ строительства социального жилья. Европейские страны одновременно начали политику снижения цен на жилье и социализацию жилищного рынка. Изменяется и облик городов, видоизменяется само градостроительство. От частных архитектурных решений переходят к системной застройке пространств, создающих комфортабельные зоны с развитой инфраструктурой, набережными, парками. В столице Великобритании одновременно реализуются 20 таких проектов из сотни запланированных.

(2голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Дом-лодка. Многие тайны острова Пасхи ждут разгадки. Но одна, наверное, продержится века и тысячелетия. Откуда происходят обитатели острова и кто они? Якоб Роггевен писал в отчете о плавании, что среди них были люди с темной кожей и белокожие, как европейцы. Откуда это различие? На этот вопрос все еще нет ответа. Как отмечает Роджер Дафф5, тысячи островов и островков Тихого океана, объединенные в три географических комплекса — Меланезию (включающую также Новую Гвинею), Микронезию и Полинезию, простирающуюся с запада на восток от островов Фиджи до острова Пасхи и с севера на юг — от Гавайев до Новой Зеландии, — «были заселены в ходе «безвозвратных» путешествий людьми, которые с самого начала человеческой истории пытались разведать крупнейшее водное пространство планеты. И почти каждая маленькая группа путешественников терпела кораблекрушение возле пустынного берега островка, к счастью или к отчаянию, оставалась в одиночестве. Поэтому проходили тысячелетия, а сведений об острове накапливалось мало».

Культура обитателей Океании представляется продолжением культуры неолита Юго-Восточной Азии 3-го и 2-го тысячелетий до н. э. Сложная малайская лингвистика представляет наиболее очевидное доказательство такого происхождения; она распространилась на обширнейшие области, в том числе Мадагаскар, Малайзию, Индонезию, Филиппины, Тайвань, Меланезию, Микронезию и Полинезию. Однако древние обитатели острова Пасхи могли попасть на этот клочок земли после того, как, следуя от Таити и островов Полинезии, достигли Американского континента и обосновались на нем. Когда Кук прибыл на «Землю Дэвиса», он увидел не больше «трех-четырех каноэ», но о древних морских традициях напоминали огромные дома в форме перевернутой лодки: в этих домах могло уместиться до 200 человек. «Мы знаем, — напоминает мне археолог Анджелини, — что изобретательность человека отмечена инертностью. Автомобилю понадобилось время, чтобы забыть, что он был каретой. И на острове Пасхи дом поначалу выглядел, как лодка, на которой высадились здесь люди».

Многие признаки, видимо, свидетельствуют о связи древних пасхальцев, из потомков которых осталось в живых лишь несколько десятков человек, с доколумбовыми цивилизациями Центральной Америки. Об этом, например, говорят техника кладки стен и определенный способ обработки камня, а также наличие гигантских каменных статуй в некоторых районах Южной и Центральной Америки (в Панаме, Колумбии, Эквадоре, Перу и Чили) и на островах Тихого океана, в частности на Маркизских, Раиваваэ, Пит-клрн и Пасхи. Наверное, есть связь жителей острова Пасхи и с Таити. Ученые, подолгу бывавшие на Рапа-Нуи6, слышали от стариков, что еще не так давно каждый год к Таити уходила огромная лодка длимой восемь—десять метров. По-видимому, люди повиновались тайному чову предков. Из этих путешествий никто никогда не возвращался.

Согласно легенде, записанной епископом Т*ити монсеньором Жоссеном, Рапа-Нуи будто бы открыл царь Хоту Мотуа. Он приплыл сюда на двух больших лодках со своей женой Нмкаи-а-Хива и тремястами спутниками из Мараэ-Ореги и Мараэ-То-хио, мест, отстоявших от острова Пасхи на тысячу километров.

Все это, вероятно, произошло в те времена, когда три вулкана — Рано Као, Рано Арои и Рано Рараку, расположенные по углам острова, уже погасли и их кратеры превратились и пруды. Иммигранты привезли с собой свиней, кур и различные растения, в том числе батат, бананы, сахарный тростник, ямс и другие. Они были весьма предусмотрительны, так как на новой земле имелось ПМШЬ два вида кустарника — марикуру и наурау, росших в трещинах камней, и высокие деревья. «Ученые», кроме того, привезли некоторое число свитков из банановых листьев, на которых были начерчены идеографические знаки, и, вероятно, несколько деревянных табличек ТОЖе с надписями, над которыми уже более 100 лет ломают голову лингвисты всех стран мира.

У Хоту Мотуа, которого иммигранты продолжали признавать своим царем, было три десятка преемников.

Когда же произошла высадка? Гораздо раньше, чем прежде утверждали ученые. Уильям Меллой, американский ученый, обнаружил в культовой платформе Винапу обломки дерева, которые по радиокарбонному методу датируются примерно Н5(> годом до н. э. Учитывая совершенство кладки Винапу и прикидывая, что для создания такой «передовой» технологии необходимо порядка двух столетий, Меллой заключил, что Хоту Мотуа высадился около 650 года до н. э. (вероятно, в тексте опечатка, речь идет о датах нашей эры. — Прим. перев.).

Это было безвозвратное плавание. Пристав к острову, отстоящему на четыре тысячи миль от любой обитаемой земли, смелые мореплаватели остались его пленниками и вынуждены были приспосабливаться к весьма тяжелым, по крайней мере на первых порах, условиям жизни, что выработало у них со временем особую психологию. Многие ученые обращали внимание, что на поведение старых пасхальцев, по-видимому, действует почти полная изолированность острова. Возможно, чтобы преодолеть это тягостное ощущение, потомки Хоту Мотуа развивали в себе «одержимость» ваянием. Человек на острове Пасхи, видимо, сосредоточился на одной-един-ственной форме возможного совершенствования, на одном деле — ваянии статуй. Сандро Анджелини говорит об острове Пасхи как о земле, которой нет равных на планете. «Археологический мир Рапа-Нуи, — рассказывает он, — представляет огромный интерес, а земля, по которой там ходишь, уникальна, и ее необходимо сберечь. Везде, куда ни ступишь, можно подбирать тысячи обсидиановых наконечников стрел и других каменных орудий».

Но больше всего поражает зрелище колоссальных каменных изваяний, ставших символом тайн острова и принесших ему мировую известность. Капитан Кук в бортовом журнале так выражает свое изумление при виде каменных исполинов и платформ, на которых они возвышались: «Некоторые из этих платформ каменной кладки насчитывают 30—40 футов в длину, 12—16 в ширину и 3—12 в высоту… — пишет он. — Они обычно сооружены из камней или скорее облицованы кладкой из огромных обтесанных камней квадратной формы, не уступающей по мастерству исполнения лучшим английским образцам кладки… И тем не менее ни эта старательность, ни эти труды, ни мастерство не помогли уберечь сооружения от разрушения всепожирающим временем. Изваяния эти представляют собой, насколько можно судить, торсы, заканчивающиеся своего рода болванкой, на которую они ставятся. Исполнение грубое, но не ужасное, черты лиц выделаны неплохо, особенно нос и подбородок; но уши имеют нелепую длинную форму, и у тела трудно узнать человеческие члены».

Отважный английский мореплаватель задается вопросом, ответ на который пытались дать после него десятки и десятки ученых. «Трудно постичь, — отмечает он, — как здешние люди, совершенно не ведающие никаких мощных подъемных механизмов, сумели поднять подобные гигантские изваяния, а потом надеть им на головы огромные каменные цилиндры… Единственный способ, который я могу себе представить, — это мало-помалу поднимать верхнюю часть статуи, подпирая ее со всех сторон грудой камней, пока не образуется своего рода наклонная плоскость, по которой можно будет накатить каменные цилиндры на голову изваянию; после этого все камни убираются».

Лет двадать назад Тур Хейердал подтвердил правоту Джемса Кука, доказав, что изваяние весом в несколько тонн может поднять бригада из 12 человек с помощью бревна и нескольких прочных канатов. Способ состоит в том, чтобы понемногу приподнимать каменного исполина, подкладывая камни сначала под голову, под плечи, под спину и так далее, пока он не будет держаться сам своем основании.

Раскопки, проведенные Меллоем и экспедицией Тура Хейердала, позволили установить, что изваяния принад-вт к трем различным периодам*. Сначала на острове трудились люди, достигшие высокого мастерства в обработке камня, в чем имелось много общих черт с культурой инков**. Они возвели, в частности, I I ‘ 1ку Винапу, напоминающую по технике сооружения Куско и Маму Пикчу. Словно по мановению волшебной па-1ЮЧКИ, была прекращена всякая деятельность, и началась третья, Трагическая фаза таинственной истории острова Пасхи». Все изваяния 01 грова были высечены в карьере, устроенном в кратере потухшего вулкана Рано Рараку. По словам Сандро Анджелини, посещение ИТОГО места «производит сильное впечатление. Это будто повествование 0 чем-то, что неожиданно остановилось, почти как в Помпеях. Скажем, и.» ияются вокруг сотни маленьких топориков, твердых рубил, которыми вырубали и высекали туф. В самом большом отвале есть уже поставленном статуя, ожидающая, когда ее оттащат, совсем как в мастерской мрпморщика при кладбище. Есть изваяние, еще не отделенное от стены Ище одну статую осталось только отшлифовать. Наверху куда вставлялись палки, а возможно, колесики. Есть статуи, Прошенные прямо на дороге».

И наконец, одна из самых трудных загадок Рапа-Нуи — как высекались эти чудовищные статуи на поросшем травой склоне, крутизна которого превышает 55 градусов? А главное, как их переправляли с одного конца острова на другой, на расстояние иногда в 15 и даже 20 километров? Уильям Меллой дал этому объяснение, руководствуясь здравым смыслом. Обратив внимание на то, что статуи перетаскивались на животе головой вперед, ученый представил себе такую «модель» транспортировки, при которой вес относительно легкой головы уравновешивается с весом, сконцентрированным в животе. Тогда статуя, балансируя почти горизонтально на деревянной опоре, своего рода прочной развилке, не страдает при движении. Несколько испытаний, проведенных в Вайомингском университете, где Меллой преподает антропологию, с копией статуи Паро в натуральную величину, показали, что для ее передвижения нужно не менее 100 человек и что с каждым тяговым усилием статуя продвигалась примерно на 80 сантиметров, то есть перемещалась со скоростью около 300 метров в день.

Откуда же брали прочные бревна, выдерживающие огромный вес изваяний? Шведскому биологу удалось выяснить этот вопрос. Он обнаружил, что в торфе кратеров имеются ископаемые остатки деревьев с высоким стволом, которые почти наверняка росли на острове до не очень далеких времен.

Для изготовления прочных канатов островитяне, по всей вероятности, использовали волокна проскурняка, а для спуска статуй с гор применяли ворот.

Такую трактовку дал Меллой. Но один итальянский специалист, инженер Фредерико Антонелло, предположил, что модель транспортировки была иной. Она хотя и кажется сложнее, но представляется более эффективной. Для этого способа нужны бригада из 250 человек, 20 тонн озерного тростника, папирус для упаковки статуй, несколько двух-трехметровых деревянных досок шириной 15—30 сантиметров, каменный диск конусообразной формы, служащий осью во время движения изваяния, и около пяти тысяч метров каната. Кроме того, были необходимы еще камень и щебень, чтобы заполнять ложбины, построить в аху приподнятую площадку и возвести стену ниши, и, наконец, тонкий песок, чтобы уменьшить трение при перекатывании по земле статуи на оси.

Описание всех операций, необходимых, чтобы И п1/1счь статую из карьера, поставить ее для отделки, вытащить наружу, скатить по склону и доставить, наконец, к месту назначения, мнило бы очень много места. Думаю, однако, что по одному этому пилению всех действий достаточно легко представить себе способ, который инженер Антонелло описал в сообщении, направленном 1961 года архитектору Анджелини.

Предстоит разгадать и еще одну тайну: зачем островитяне высеченных колоссов растаскивали по острову. «Так упоминаемые гигантские статуи, — писал капитан Кук, — на мни взгляд, не рассматриваются нынешними обитателями как идолы… |0 ЮЛ ком случае, я не наблюдал ничего, что могло бы побудить меня Ш думать…» Английский мореплаватель, заметив, что различные Имена, даваемые изваяниям, сопровождаются определением «арики» (вождь), заключил, что торсы, или моаи, были погребальными памятниками. Такое предположение не лишено основания.,

Вскоре соперничество между группами, военными вождями и жрецами вызвало раскол среди населения и ослабило власть царя. Он уже не мог обеспечить сплоченность общества, ставшего жертвой «демографического взрыва», нарушившего экологическое равновесие острова. Началась война, и первым следствием ее явилось прекращение работ на стройке у Рано Рараку, где высекались статуи. Шла ужасная резня, множились случаи каннибализма и охоты за черепами. Идолы были повалены и разрушены.

В 1722 году, когда голландцы первыми из европейцев высадились на острове, война шла там уже около 100 лет; уничтожалось население и статуи. Болезни и побоища продолжали косить людей до 1862 года, фатального для бедных обитателей Рапа-Нуи. 12 декабря налет перуанских работорговцев, о котором я уже рассказывал в начале главы, превратил остров в мертвую землю: было уничтожено большинство людей и все их прошлое.

Тайна тайн. Среди тайн, которые унесли с собой в могилу погибшие в результате набега. перуанских авантюристов «ученые», самая главная и «непроницаемая» — пасхальская письменность. В 1860 году обращенные в христианство пасхальцы послали монсеньору Жоссену длинный шнур из сплетенных волос, намотанный на деревянную дощечку (табличку), которая была испещрена крохотными фигурками одной высоты, шедшими ровными строчками. Епископу это напомнило египетские иероглифы, и он обратился к миссионерам с просьбой разыскать другие таблички и попытаться расшифровать их.

В ту пору на острове еще жили «ученые», и, казалось, можно было получить у кого-нибудь из них объяснение таинственных знаков. Но когда миссионеры обратились с просьбой к туземцам, те при виде табличек вместо того, чтобы читать, принялись тянуть что-то заунывное. К такому же результату привели попытки привлечь к расшифровке стариков. Миссионеры посчитали и тех и других обманщиками. Однако ответственность за то, что были упущены возможности разобраться в письменности жителей острова Пасхи, несут не островитяне, которые и не собирались никого обманывать, а первые исследователи, упустившие из виду, что могут существовать системы письма, не сходные с известными им, и требовавшие, чтобы пасхальцы во что бы то ни стало «прочли» таблички.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Памятная дата. 16 июля 1721 года адмирал Роггевен повел из Амстердама три стройных голландских фрегата — «Тиенхофен», «Де Аренд» и «Африкаансе» — на поиск южных земель. 6 апреля 1722 года, после гижелого перехода путешественники увидели неизвестный остров ТИХОГО океана, который адмирал окрестил «Пассерс», то есть «остров Пасха», в честь пришедшегося на тот день религиозного праздника. Три голландских парусника приблизились к острову, и еще до наступления ночи члены экипажа познакомились с невиданным странным народом, населявшим эту таинственную землю. Приветствовать мореплавателей на борт поднялись десяток высоких, худощавых людей. Почти у всех на теле была татуировка, а на голове — прическа с пучком или с венцом из птичьих перьев.

Сойдя на берег, Роггевен и его моряки остолбенели от удивления: повсюду высились гигантские каменные статуи с красными цилиндрами на голове; некоторые стояли рядом с площадками, другие валялись там и сям, третьи почти непрерывной цепью выстроились вдоль берега. Тысячи рассеянных по земле человеческих черепов придавали этим местам вид огромной братской могилы. С памятной пасхи 1722 года остров, называвшийся также Рапа-Нуи, Теапи, Вайху, Сан-Карлос, не переставал изумлять людей. «Насколько я знаю нашу планету, — говорит мне архитектор Сандро Анджелини, побывавший на острове в 1968 году, — нет места, столь плотно окутанного тайной, как этот клочок земли. Здесь все — проблема. Откуда на острове   взялись цветочная  пыльца,   собаки, блохи, былинки? Как они сюда попали? Здесь обитает 1400 жителей и 700 свободных, ничьих лошадей. Все потрясает, все окутано непроницаемой завесой».

После Роггевена на острове побывали другие исследователи. В 1770 году испанец Фелипе Гонсалес поставил в восточной части острова три креста и назвал его Сан-Карлос. В марте 1774 года знаменитый капитан Джемс Кук пробыл на острове восемь дней, назвав его Землей Дэвиса’. В 1786 году на нем высадился французский мореплаватель Лаперуз, установивший его точное географическое положение и нанесший на карту его очертания2. В 1804 году сюда заходил известный русский мореплаватель Юрий Лисянский.

В последующие годы на этот маленький клочок земли устраивали всякого рода набеги многочисленные авантюристы и китобои. В 1805 году, например, капитан американской шхуны «Ненси», охотившейся за тюленями вокруг острова Мас-а-Фуэра, зашел на остров Пасхи, чтобы пополнить экипаж, и сумел захватить 12 мужчин и 10 женщин. Но на следующий день почти все пленники бросились в море, предпочтя смерть рабству.

С тех пор обитатели острова стали недоверчиво относиться к посетителям и противились их высадке. В 1862 году, после исследовательского плавания капитана Лежена, командира французского парусника «Кассини», священники решили обратить в христианство жителей острова. Но как раз в тот же год несчастные островитяне стали жертвами нападения перуанских работорговцев. Во время зверской облавы одни были убиты, другие бросились в море и утонули, третьи спрятались в горах, а оставшиеся, безуспешно попытавшиеся защищаться обсидиановыми копьями и дубинками, были схвачены.

Перуанцы захватили тысячу пленников, в том числе короля Маурату и его семью, всех «ученых» острова, хранителей древних тайн. Их отвезли на богатые залежами гуано острова Кальяо и Чинча, и вскоре почти все они умерли от тяжкого труда и болезней. Позднее, благодаря хлопотам одного французского дипломата, сотню островитян отправили обратно на родину, но во время путешествия один из них, больной оспой, заразил остальных и 75 человек умерли. Уцелевшие, добравшись наконец до дома, заразили «се население. А поскольку это была болезнь новая для островитян, их организмы не имели против нее иммунитета и половина жителей погибла. Свою роль сыграло также и отсутствие гигиены и необходимого лечения.

По расчетам доктора Стефен-Шове, французского врача и этнографа, побывавшего на острове Пасхи в 30-х годах Ишего века, с момента открытия до 1933 года к его берегам подходило не менее 73 кораблей, высаживая моряков, миссионеров, ученых и писателей. 3 января 1872 года ступил на остров молодой гардемарин Жюльен Вио, ставший позднее знаменитым романистом под псевдонимом Пьер Лоти. Французскому фрегату «Ла Флор», на борту которого находился двадцатидвухлетний Лоти, было поручено всего лишь по-грузить одну из гигантских каменных статуй и доставить в Париж, где ее собирались выставить в Музее Человека. Однако, не имея соответствующего оборудования, моряки во главе с молодым Вио сумели затащить на «Ла Флор» лишь голову одного из каменных гигантов3, предварительно отпилив ее от тела.

В нашем веке раскрыть тайны острова Пасхи I плтались многие путешественники и ученые. Но бесчисленные и фантастические теории еще более сгущали над ним пелену тайны. Их инторы представляли этот затерянный в Тихом океане клочок земли то «осколком» континента, поглощенного волнами, центром могучей цивилизации, процветавшей в неизвестную доисторическую эпоху, то местом отдыха древних людей, принадлежавших к какой-то мегалитической цивилизации, во время их путешествия от азиатских берегов через Индонезию, Микронезию и Полинезию к Американскому континенту.

«Смелые гипотезы, выдвинутые с целью решения проблем острова Пасхи, — писал Альфред Метро, входивший вместе с Туром Хейердалом и антропологами англичанкой Кэтрин Раутледж и американцем Уильямом Меллоем в состав четверки, внесшей в нашем веке наибольший вклад в познание клочка земли, открытого Роггевеном, — дают представление о том, какое значение приобрел этот остров в истории современной цивилизации»4.

Метро справедливо считает, что следует избавиться от всех фантастических домыслов, которые далекое прошлое стремятся окружить ореолом величия и тайны, но которые почти не считаются с точными данными археологии и этнографии. Так как статуи и другие развалины на острове принадлежат не к области мифов, а к реальности, следует вести работу лишь на месте на основе научных критериев. Но как ни стремился демифизировать проблемы острова покойный великий этнограф, ему пришлось признать, что «некоторые загадки острова Пасхи прояснены лишь наполовину и что они, возможно, навсегда останутся покрытыми тайной».

(Еще не оценили)

Загрузка...

Мы еще многого не знаем о чанди Боробудур. Не известно, как долго он действовал, в какую эпоху храм перестал служить прославлению царствующей династии и одновременно быть центром буддийского паломничества. Считается, что яванские чанди7 были заброшены в XIII—XV веках, когда индийские купцы из Гуджарата обратили индонезийское население в ислам. Но нельзя исключать, что их перестали использовать еще в X веке, когда царство восточной Явы распространило свое владычество на весь остров. Народ, однако, никогда их не забывал. Для обитателей близлежащих деревень чанди были частью окружающего мира и повседневной жизни. Но смена религиозных верований породила к ним иное отношение. Как все непонятные предметы, чанди стали внушать людям страх. Со временем народное суеверие связало с развалинами буддийских храмов все беды и несчастья.

Чанди Боробудур вновь возник из мрака прошлого в начале XIX века, в период кратковременного британского правления. Как уже говорилось, в 1814 году губернатор сэр Томас Стэмфорд Раффлз во время инспекционной поездки в Сема-ранг узнал,  что  в деревне  Бумисегоро  близ  Магеланга есть  большой храм под названием чанди Боробудур. Сам он не мог отправиться в эти места и послал туда Корнелиуса, голландского инженера, который хорошо знал древности Явы. Тот набрал 200 крестьян, и те расчистили место, где стоял храм: валили деревья, жгли сушняк и очищали памятник. За два месяца Боробудур вновь появился на свет, но некоторые его части оставили погребенными, потому что при расчистке они могли рухнуть.

Результаты работы Раффлза и Корнелиуса были неоднозначны. Обитатели ближних деревень увидели в раскопанном памятнике неисчерпаемый склад строительных материалов и тут же забыли о суевериях. Местные власти, напротив, начали задумываться, не скрыто ли что-нибудь внутри чанди Боробудур. Голландский чиновник, управлявший областью Кеду, некий Хартман, в 1835 году распорядился вновь вычистить храм и тщательно обследовал его, забравшись даже вовнутрь.

В 1849 году архитектору Вилсену было официально поручено снять копии с деталей конструкции и барельефов. Тем временем правительство направило Брюмюнда сделать полное описание храма. Рисунки Вилсена и работа Брюмюнда послужили Леемансу для написания монографии, вышедшей в 1873 году. В том же году памятник был сфотографирован Ван Кинсбергеном. Таким образом в распоряжении общественности оказались все собранные к тому времени материалы по чанди Боробудур.

В 1885 году археолог Изерман обнаружил еще скрытое основание памятника и одну галерею барельефов. Это вновь пробудило у властей интерес к храму. Отвергнув предложение снести его и сохранить наиболее важные камни и скульптуры в музее, они назначили комиссию в составе историка Брандеса, военного инженера Ван Эрпа и Ван де Камера, специалиста по строительству мостов и дорог, которые бы выработали предложения по его спасению. Три члена комиссии сошлись на трехэтапном плане. Согласно ему, сначала следовало отремонтировать карнизы, балюстрады, ниши и главную полусферу, затем привести в порядок систему отвода вод, устранить осадку земли и укрепить основание храма. На третьем этапе предусматривались работы по реставрации.

План был выполнен за четыре года (с 1907 по 1911), и результаты работы вызвали всеобщее восхищение. Особенно поражало то, с каким искусством Ван Эрп сумел из жалких остатков реконструировать верхушку полусферы и ее тройной зонтик. И все же, поскольку к тому времени было накоплено еще мало опыта по консервации памятников, в последующие годы сказались недостатки этой операции. Исправляемые сейчас дефекты во многом являются следствием того, что для укрепления конструкции Ван Эрп применял бетон. И очень плохо, что этот суровый урок не отбил охоту к широкомасштабному использованию железобетона в ведущихся ныне реставрационных работах. Некоторые специалисты, в частности Джорджо Торрака, считают, что вода, циркулируя по стокам, вступает в соприкосновение с цементом — потенциальным производителем разрушающих веществ. Конечно, пока будут действовать защитные преграды и не засорятся водо-е ючные трубы, все будет идти хорошо, но, если не будет тщательного и внимательного ухода, система консервации, разработанная нынешними реставраторами, возможно, окажется хуже первой.

Камень Боробудура портится с невероятной быстротой. В 1910 году по указанию Ван Эрпа храм сфотографи-ромли во всех подробностях. Польза этой инициативы сказалась I б лет спустя, когда специалисты вновь провели осмотр всего памятника. Они констатировали, что за столь короткий срок серьезно ухудшилось состояние многих барельефов. В 1929 году правительство поручило комиссии изыскать способы и средства ликвидации порчи. Но выводы экспертов, изучивших причины разрушения памятника, не большого оптимизма. Среди причин ухудшения состояния наиболее серьезными представлялись две: коррозия камня и подземные ТОЛЧКИ, частые в этом районе. Коррозия была вызвана плохим качеством строительного материала — вулканического камня из группы андезитов, который древние строители храма собирали на берегах двух протекавших поблизости рек — Прого и Село. Кстати, тем, что камни Боробудура брали в двух разных местах, объясняется, почему они столь разнятся по цвету, строению, пористости, проницаемости, прочности и сопротивляемости порче.

Эксперты предложили устранить или по крайней мере сделать все, чтобы сократить просачивание дождевых вод /VI я предохранения камней от сырости. Но стоимость работ сочли чрезмерной. Потом разразилась вторая мировая война, и планы спасения чанди Боробудур были отложены в долгий ящик.

Помощь компьютера. С момента провозглашения независимости индонезийские власти занялись судьбой памятников. Двум индийским археологам предложили провести обследование храма. Лет десять спустя вызвала серьезную озабоченность угроза оползания некоторых частей основания. В 1961 году в связи с последовавшими друг за другом сейсмическими толчками еще больше возросла опасность возможной катастрофы. Но только в 1963 году впервые были выделены средства на охрану Боробудура. Тем временем бил разработан проект анастилоза8, предусматривавший разборку квадратных террас и — в ходе реконструкции — монтаж системы отвода вод. Чанди Боробудур — компактное сооружение, а порчей были охвачены весьма значительные участки, поэтому никакая частичная реставрация не обеспечила бы его спасения. Кроме того, поскольку храм построен не на плоской основе, прежде всего следовало укрепить фундамент, для чего необходимо было привлечь достижения целого ряда отраслей науки и техники: географии, гидрогеологии, механики грунтов, петрографии и других.

Поскольку такое предприятие выходило за пределы тогдашних возможностей Индонезии, в 1967 году правительство Джакарты обратилось в ЮНЕСКО. На следующий год Организация Объединенных Наций по вопросам культуры направила профессора Бернара Грослие, занимавшегося в свое время консервацией Ангкора, и голландского гидрогеолога Сезара Фауте обследовать состояние Боробудура. Вместе с индонезийскими специалистами они констатировали, что памятник может вот-вот рухнуть и, чтобы этого не случилось, надо срочно действовать. 29 января 1973 года индонезийское правительство и ЮНЕСКО подписали соглашение, в котором санкционировался международный характер операции, а осуществление ее поручалось национальному ведомству, координатору ЮНЕСКО и международному консультативному комитету. Вскоре ряд стран внесли первые денежные вклады.

Специалистам, занимавшимся консервацией чанди Боробудур, предстояло решить три крупные задачи: как не допускать размывания камня ливневыми дождями, как противостоять разваливанию камней при сейсмических толчках даже слабой силы, как ликвидировать, наконец, просачивание вод, которые угрожают устойчивости храма, образуя, как уже говорилось в начале главы, пустоты в центре памятника.

Реставрационные работы были столь сложны, что решили прибегнуть к современной электронно-вычислительной технике. Ведь чтобы укрепить фундамент и провести осушение, нужно разобрать храм камень за камнем. Прежде чем очистить и укрепить камни, их необходимо пронумеровать, чтобы потом вернуть каждый на свое место. Необходимо, кроме того, определить местоположение около десяти тысяч камней, которые отвалились от памятника за минувшие годы и которые, как я лично убедился, растаскивают все, кому не лень. Надо, наконец, изуродованным буддам восстановить головы, руки и ноги.

Все это сложнейшая работа, которую можно сделать быстро лишь с помощью хорошей электронно-вычислительной машины. Такая работа уже была проделана при раскрытии тайн пирамид и при реконструкции египетского храма Атона в Карнаке . Специалисты и программисты утверждают, что применение компьютера обеспечивает более быстрое и точное выполнение работ, а также более полное и эффективное использование техники и рабочей силы. И тогда можно будет сказать, что грандиозное предприятие по спасению, чанди Боробудур началось под эгидой информатики, молодой и дерзкой науки, которая помогает людям XX века передать будущим поколениям человеческое, духовное и культурное наследие, вверенное более тысячи лет назад хрупкому камню Явы.