Сочинения

(4голосов, средний: 4,75 out of 5)

Загрузка...

Дом, в котором я живу, выделяется среди современных зданий нашего микрорайона. Это пятиэтажный дом, построенный еще во времена Великой Отечественной войны. В нашем доме высокие окна, просторные подъезды, широкие большие балконы. Вверху, сразу под кровлей — верхние этажи из фасада обрамлены каменным «поясом». Но вот бедствие: подъезды дома не предохраняются, и на стенах оставляют свои «автографы» безымянные грамотеи. Дом ремонтируется очень редко, те, кто писал на стенах, уже взрослые и сейчас безразлично ходят мимо свои «художества».

В этом году мы решили сделать ремонт силами самых жителей. Целый месяц в нашем подъезде было много мела, пахло свежей побелкой, а потом и краской. Панели сделались светло-синими. Жители думали: у кого поднимется рука испортить эти [rkey]стены, которые сияют чистотой?

—        А что как превратить подъезд в своеобразную картинную галерею? — Эту мысль высказал Петр, мой товарищ. Он посещает студию изобразительного искусства.

—        Ты собираешься украсить стены подъезда картинами? — пришел в изумление я. — Не боишься, что их покрадут или здесь же испортят?

—        Дело даже не в этом. Где взять столько картин для такого огромного подъезда? Рисовать станем самые. И это будут не картины в традиционных рамках, а изображение просто на панелях.

—        А кто будет рисовать?

—        Я. Позову ребят, с которыми учусь в студии живописи.

—        Неужели согласятся все жилице? — усомнился я.

На площадке второго этажа, где я живу, на стене нас встречает Лисица, на ее носу как-то слишком мирно расположился Колобок, а на пеньке неподалеку — Медведь. Зеленая лужайка — в ромашках, сияет солнышко. Словом, красота. Когда мы впервые приглашаем кого-нибудь в госте, предупреждаем: наша дверь по правую сторону от хвоста Лисицы.

Каждый раз, исходя из квартиры, я с опасением смотрел на стены: не испортил ли кто-то наши картины? И удивительно: прошло достаточно много времени после «художественного оформления» подъезда, а стены находятся в идеальном залоге.

—        Разве можно, смотря на эту красоту, совершить что-то плохое, — сказал мой дедушка. — Спасибо Петру и его друзьям!

—        Так это же они признательные жителям подъезда за то, что им разрешили попрактиковаться в живописи. На них ждут испытания. Кроме того, это первая картинная галерея в их жизни, — с гордостью ответил я.[/rkey]

(2голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Сюжет. В конце мая мы с ребятами решили выехать к лесу с ночевкой. Вышли мы на платформе с поэтическим названием Базилики. Распяли палатку, обустроили место для костра. А потом решили обследовать местность. Едва примечательная лесная тропа привела нас к оврагу. Перешли на ту сторону по деревянному мостику. На лужайке увидели небольшое стадо коров и пастуха. Мы с ним познакомились, рассказали, кто мы, откуда, где остановились. Несколько раз отдыхали, я делал зарисовки, ребята спорили. Мы снова оказались возле оврага. Зашли далеко и не могли возвратить к мостику, так как к нему надо было идти еще час.

Вдруг увидели бревно. По ней решили перебраться на ту сторону оврага. В конце мая, когда все контрольные были уже позади, мы с ребятами решили выехать у лес с ночевкой. Нам стоило многих усилий уговорить родителей отпустить нас. И только тогда, когда

[smszamok]

позвонил по телефону Артем, старший брат моего друга Степана, который дал согласие ехать с нами, родители согласились на поездку. Еще в электричке мы ощутили наслаждение свободы. За окнами буйно цвели деревья.

Солнце щедро согревало землю. Мы громко обсуждали, чем будем заниматься, когда приедем на место. В наши планы входили и прогулка лесом, и рыбалка, и купание в лесной речушке. ее заприметил Степан, когда прошлого лета отдыхал с родителями в этих местах. С нами был объемистый рюкзак, палатка. Саша взял фотоаппарат, Степан — гитару, а я — карандаши и альбом для зарисовывания.

Меня зовут Денис. Я будто бы ничем не отличаюсь от своих одноклассников. Лишь то, что на моем лице множество веснушек, как у девочки, и я смущаюсь от этого. Мои рисунки выставлялись на областном конкурсе. Говорят, что я рисую хорошо. Эту выставку и нас, ее участников, по телевизору показывали. Мы вышли на платформу с поэтическим названием Базилики. Электричка, посвистывая, помчала себе дальше, и мы оказались в полной тишине. Базилики — это небольшое село, со всех сторон окруженное лиственным лесом. Давным-давно село причислили к неперспективным, через ге что оттуда выехала почти вся молодежь. Сейчас жизнь в сели оживилось, предпринимателе построили здесь даже перепелиную ферму. Яйца перепелов очень полезные некоторых тяжелых заболеваниях. Я мечтал нарисовать этих птиц. Вот уже в стороне остались и Базилики. На уютной опушке мы распяли палатку, оборудовали место для костра.

— Кто сегодня будет готовить? — спросил Саша.

—        Мы же договорились, что готовим вместе, — напомнил я.

—        На одной кухне две хозяйки не употребляются, — возразил Степан.

—        Люди, не ссорьтесь, не создавайте проблему, — вмешался Артем. — Я здесь я за старшего, значит, готовить мне.

—        Могу остаться, — напомнил о себе Кузьма. — Я умею варить кашу…

—        Все, нас отпускают! — весело сказал Саша. — А пока что мы идем обследовать местность.

Мы углубились у лес. Шли по едва заметной тропе, которая привела к оврагу. Он был глубокий, на дне протекал довольно быстрый ручей.  Чтобы не заблудиться, мы пошли в обратном направлением, но уже по другой стороне оврага. Тропа незаметно отклонилась по левую сторону и вывела нас на лесную лужайку. Там мы увидели небольшое стадо коров и пастуха. Мы познакомились с ним. Это был еще нестарый человек в джинсах и футболке, сверх которой накинутая телогрейка. Василий Игнатович — так звали пастуха — сидел на низенькой складной лавочке и складным ножом строгал прутик. Мы узнали, что эти коровы соседнего с Базиликами села, что хозяева пасут их поочередно.

—        Рисуешь? — Василий Игнатович глянул на мой альбом.

—        Так, рисую, —.я показал эскизы.

—        Похоже, — похвалил он. — А вы откуда?

Мы рассказали, кто мы, где остановились. Василий Игнатович пожелал нам красивого отдыха, и мы продолжили свой путь. Несколько раз мы отдыхали, я рисовал. Скоро мы снова оказались возле оврага. Надо сказать, что зашли мы весьма далеко и не ощущали особого удовлетворения и энтузиазма от мысли, которая к мостику через овраг еще идти и идти. Вдруг Степан закричал:

—        Смотрите, бревно! По ней мы перейдем на ту сторону.

—        Мы не упадем? — осторожно поинтересовался Саша. — Купаться что-то не очень хочется, да еще и в одежде.

—        Я не пойду по бревну, — я боюсь высоты, — честно сознался я.

—        Вот замечательная возможность побороть свой страх, — убеждал Степан.

Спор закончился тем, что Степан привел пример храбрости и, как заправский канатоходец, успешно перебрался по бревну на другую сторону. За ним перешел Кузьма, худой, прыткий мальчуган, потом — Саша. Передо мною лежало бревно чрезвычайной длины. Сбоку ни перил, ни веревки. Я взял длинный посошок, чтобы удерживать равновесие. Непослушными, деревянными ногами ступил на бревно. Шаг, второй, третий. Я старался не смотреть вниз, а как же хотелось посмотреть! На середине бревна я остановился.

—        Не туда ставишь ногу! Сперва взгляни, куда собрался идти, — посоветовал

кто-то. Я бросил посошок, лиг на бревно и, прищурившись, ползал, как под пулеметным огнем.

[/smszamok]

—        Вспомни, ты ничего не забыл на березе? Еще не поздно, можешь возвратиться! -воскликнул Саша. Я перестал ползать и похолонув: папка с рисунками осталась под дубом, где я сидел, ожидая своей очереди. Но уже никакая сила не принудила бы меня возвратить. Еще миг — и я был в компании своих друзей.

• Альбом заберем завтра, — успокоил Кузьма. — Мы еще возвратим сюда.
• Но ожидаться завтрашнего дня не пришлось. Вечером к нашему костру подошел Василий Игнатович. В руке он держал альбом и карандаши.
• — А ты хорошо рисуешь, — похвалил он. — Приходите в наше село. Места у нас ох и замечательные!..

(4голосов, средний: 4,00 out of 5)

Загрузка...

Сюжет. Брошенный хозяином пес был беспомощен на многолюдной улице большого города. Ему внезапно улыбнулось счастье: жалостливый мужчина решил забрать его к себе домой. Неожиданная встреча мужчины с малолетними хулиганами, когда тот вышел с собакой из «Зоомагазина», едва не оставила сенбернара без нового хозяина. Но справедливость взяла гору, и собака нашла себе дом. Дядя Алексей, родителей брат, появляется у нас редко: он в постоянных разъездах и дома бывает не часто, а уже к нам забегает на час, да и то сидит, будто на иглах, всегда спешит. Когда он звонит по телефону и предупреждает о своем визите, в нашей семье праздник: дядя Алексей будет весь вечер. Бабушка вместе с мамой готовит вкусный ужин, я с нетерпением жду на интересные истории, которые дядя Алексей мастер рассказывать. Того дня мы услышали еще одну.

Мне нравится бродить бодрыми улицами вечернего города, когда

[smszamok]

спадает дневная жара и улицы, умытые поливочными машинами. Я ценю такие вечера, так как не так часто выдается свободная минута. Того вечера мое внимание привлекла собака. Это был сенбернар. Он, наверное, потерялся или был брошенный хозяином и оказался на незнакомой многолюдной улице совсем беспомощный и голодный. О том, что он без хозяина, свидетельствовал его растерянный взгляд. Шерсть пса взбилася, стороны запалы, комочка грязи прилепились к лапам. Большой сенбернар так жалобно смотрел на людей, которые у меня сжалось сердце. Как помочь собаке,что оказался на улице, так как его бросили безжалостные хозяева? Взять к себе беднягу я не мог.

Вдруг я увидел, что к сенбернару подошел мужчина лет сорока. На вид обеспеченный: в фирменных светлых джинсах и голубой сороке, в дорогой обуви. Сначала мне сдалось, что это хозяин собаки. Он уверенно подошел к сенбернару. Но потом я понял, что для собаки это был совсем чужой человек. Собака не проявила никакой радости, и весь вид бедняги показывал, что все люди на этом пятачке улицы ему чужие. Тем не менее, увидев мужчины, который подошел, сенбернар слабо махнул хвостом: а может, это именно тот человек, как решит его дальнейшую судьбу? Мужчина осмотрелся вбок «Зоомагазина», взял собаку за ошейник и сказал: «Пошли!» Сенбернар неуверенно поплентався за ним. Они вошли в магазин, а я остался извне. Неподалеку стояли два длинноволосых подростка. Они жгли и бросали пренебрежительные шутки прохожим. В скором времени из «Зоомагазина» вышел гордый сенбернар уже на поводке и мужчина с полуметровым гребешком в руке и с большим флаконом шампуня для собак. Сенбернар счастливыми глазами смотрел на мир, который вдруг ему улыбнулся, но мир, как всегда, оказался придурковатым. Мужчина остановился и просто посмотрел в глаза незнакомцев:

—        Только после того, как вы помоете главы этим шампунем. — Он показал флакон подросткам.

—       Это что же за шампунь?

—        Шампунь от блох, — вслух прочитал этикетку мужчина. Он кивнул на сенбернара, который сидел возле ноги.

—        Грубит, — указал один из подростков, — надо проучить.

За какой-то миг завязалась потасовка, но мужчина оказался не с боязливых, и ребята были уже готовы покинуть поле боя, как откуда-то взялась милицейская машина.

—        Он нас хотел побить, — начали жаловаться милиционерам подростки.

—        А что скажете вы? — обратился один из надзирателей порядка к мужчине. — И никогда мне биться. На меня собака ждет.

Патрульные принудили привязать растерянного сенбернара к фонарному столбу в троллейбусной остановке, и молодой сержант пригласил мужчину и «оскорбленных» им ребят к патрульной машине. На большой скорости автомобиль отъехал.

[/smszamok]
Время было идти и мне, но было интересно, чем же закончится эта история. Неужели собака останется на ночь на улице привязанным к фонарному столбу? Тем не менее все решилось довольно быстро. Вдруг послышалось визжание, и тот самый «уазик» затормозил возле меня и выпустил со своих недр мужчину с гребешком и шампунем. Машина помчалась к  даче. Мужчина отвязал пса, и они пошли мыться и расчесываться. «Справедливость взяла гору», — подумал я и тоже пошел домой.

(Еще не оценили)

Загрузка...

А вам известно, что такое чернолесье? Я об этом ничего не знал. Как-то натолкнулся в книге на это слово, и от него повеяло какой-то тайной, припомнились сказки, легенды, связанные с лесами. Я открыл словарь и прочитал: «чернолесье — лиственный лес». Сложное существительное. Но чему лес черный? Я вспомнил наши летные прогулки в дальний лес. Он начинал за селом, где мы отдыхали в бабушке. В этом лесе росли преимущественно дубы, так сказать, имели преимущество перед всеми другими деревьями. Как рассказывала нам бабушка Анна Петровна Калиниченко, там было много вековых деревьев. Мы зашли в чаще. Кроны деревьев плотно смыкали. Казалось, будто над нами была зеленая кровля, сквозь которую едва пробивался солнечный луч. Возле моих ног бесстрашно проскользнул уж. На нижнюю ветвь старой березы присела сойка, внимательно посмотрела на нас и взлетела куда-то вверх, потерявшись в темноте.

День был солнечный, безоблачный, но здесь я чувствовал себя, будто в бабушкином погребе, куда спускался в полуденную жару попить холодного молока. От земли веяло сыростью, стволы деревьев, особенно застывал, казались черными. Темным было возле подножия и на стволах деревьев. Мыслями я будто бы листал страницы словаря, обращал внимание на такие слова, как «бурелом», «валежники», «сушняки». Сразу же вообразил себе бурю, которая повалила немало деревьев. Вид таких деревьев был печальный, пасмурный. Да и сушняки свидетельствовал о том, что деревья болеют, сухой хворост из них падает на землю. Припомнилось слово «захолустье». Действительно, это было глухое место в лесе, настоящее лесное захолустье. ее оживляли далекий голос кукушки, таинственная дробь дятла, звонкие перекликания птиц, названий которых я не знал. А когда мы вышли из лесной прохлады на просеку — узкую дорогу в лесе, — даже прищурились от солнца, которое внезапно, неожиданно ударило в глаза. Действительно, чернолесье, подумал я.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Мы едва дождались окончания уроков. Воображаете, нам сегодня обещали встречу с писателем. Как на то, уроки были незаконченными. И вот в конце концов мы собрались в актовом зале. На сцене за столом сидел гость, а рядом с ним — наш учитель литературы, который и организовал эту Встречу. Писатель пришел к школе, чтобы услышать наше мнение о его книге рассказов для детей, которая только что вышла из печати. К этой встрече, конечно, мы готовились. Во-первых, на уроках учитель рассказал нам о творчестве сегодняшнего гостя и о нем самого. Во-вторых, рассказы, которые вошли в последнюю книжку Василия Федорова (так звали писателя), мы читали после уроков вместе с учителем.

Мне более всего понравился рассказ о слоне на имя Бемби, что жил в зоопарке. Бемби очень преклонился к рабочему слоновника и, когда тот пошел на пенсию, загрустил за ним так, что администрации зоопарка пришлось просить этот человека возвратить и еще поработать. Рассказ так и называлось: «На пенсию не отпустил слон». Меня взволновали трогательные взаимоотношения слоненка и человека. Оказалось, что животные способное очень полюбить человека, грустить за ней, радоваться ее появлению. В свою очередь, человек в общении с животными обнаруживает свои наилучшие качества. Когда надсмотрщик узнал, что слоненок без него страдает, он возвратил в зоопарк, чтобы присматривать Бемби. Писатель пересказал эту историю очень эмоционально, ощущается, что он хорошо знает жизнь и поведение слонов. Вместе с тем он знакомый с проблемами рабочих зоопарка. Автор замечает детали, которые свидетельствуют о нелегкой работе зоопарка. У героя рассказа были неприятности в семье, но они не обозначились на его отношении К слоненку.

Рассказ «На пенсию не отпустили» написанное доступным языком. Прочитав его, я якобы приобрел новых друзей — слоненок Бемби и его вторая, надсмотрщика Аркадия Петровича.

Все эти мысли я высказал в своем отклике. Прошло время после встречи с писателем. Однажды учитель принес на урок сверток. Когда его развернули, все увидели книжки. Эти книжки Василий Федоров прислал для тех, чьи отклики ему понравились более всего. Одна из книжек была адресованная и мне. Об этом свидетельствует дарственная запись писателя на титульном листе книжки.

(Еще не оценили)

Загрузка...

М. А. Булгаков — выдающийся писатель русской и мировой литературы. Выдающемуся его произведением является роман «Мастер и Маргарита». Это особое произведение, в котором писателе удалось сплавить воедино миф и реальность, сатирическое бытописание и романтический сюжет, правдивое изображение и иронию, сарказм. Писатель работал над своим романом около 12 лет, ел 1928-по 1940 год. В процессе работы изменялись замысел романа, его сюжет, композиция, система образов, название. Все это свидетельствует об огромной работе, которую выполнил писатель. Булгаков показал в своем произведении четыре разных миры: землю, тьму, свет и покой. Герои и времена, которые в них описаны, будто бы разные, а суть одна. Вражда, недоверие к людям инакомыслящих, зависть властвуют как в далекие времена, так и в современной Булгакову Москве. Недостатка общества оголяет Воланд, в котором автор художественно переосмыслил образ Сатаны.

Воланд занимает в романе Булгакова значительное место, но ніхм кроме Мастера и Маргариты, не узнает в нем Сатану. Сарказм, а не

[smszamok]

ирония — вот его основная черта. Он видит все, мир открыт ему без румян и грима. Он уничтожает с помощью своей свиты все то, что отступилось от добра, потонуло во вранье, морально обеднело. Пренебрежительно, с иронией смотрит Воланд на представителей московского мещанства, на всех этих дельцов, завистников, воров и взяточников, на этих мелких мошенников, которые живучие в любые времена. Читая роман, я обратил внимание на сцену в зале варьете, где прекрасно раскрытая роль Воланда. Этот зал превратил в лабораторию по исследованию. Здесь разоблачается жадность публики и ее мещанская непристойность, которые особенно оказываются в тот момент, когда на удивленных зрителей посыпался «денежный дождь». Вот который имеет вид эта сцена: «Кое-кто уже ползал в проходе, или под креслами. Много кто стоял на сидениях, ловя капризные бумажки». И тут невольно каждый из нас упоминай слова знаменитой арии Рафаэля: «Люди гибнут за металл. Сатана там правит балл». Таким образом, еще раз можно провес ты параллель между Рафаэлем и Воландом.

Кульминационными в романе Булгакова, безусловно, есть те эпизоды, где описывается балл Сатаны, на который явились отравители, предатели, безумце, развратники всех мастей. Эти темные силы, если дать им волю, погубят мир.

Всего на три дня появляется Воланд в Москве со своей свитой, но исчезает рутина жизни, спадает покров из серой повседневности. Мир возникает перед нами в своей наготе. Играя на земле роль бога мести, Воланд наказывает действительное зло и изредка дарит свободу тем, кто достаточно натерпелся.Роман «Мастер и Маргарита» — неповторимый шедевр русской и мировой литературы. Перечитывая это произведение, каждый из нас сумеет глубже его понять и многое переосмыслить. Можно по-разному относиться к роману, но безусловно одно: он не оставит читателя равнодушным.Рукописи не горят — с этой верой в упрямую, у искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все Вине произведения которого лежали к тому времени в ящиках его неопубликованными и лишь через четверть столетия пришли к читателю. По-моему, благодаря Необычности построения романа, оригинальности сюжета. В того время, есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернутая картина московского быта тридцатых лет. Но Не меньше подставь считать его фантастическим, философским и Любовно-лирическим, и конечно, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, захватывающая, непривычная. Ведь недаром же, прочитав последнюю страницу, ощущаешь соблазн перевернуть книгу и начать перечитывать ее заново, вслухаючись в пение булгаковской фразы: «В то время, как уже, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на лаву, пуста была аллея». Но едва ли обнаружится читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем загадкам, которые таятся в романе. Но много что в нем откроется, если хотя бы попутно проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений.

Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для  того, чтобы создать пятое, намного более гармоническое евангелие,’ чем новозаветное.Но главное — в его изложении эта история становится к тому поземному живой, что в ее реальности невозможно сомневаться. И в глубине сознания рождается совсем сумасшедшая мысль: нет, это не сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, «лично присутствовал при всем этом». Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и своей любви, Вулгаков сохранил для себя действие, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть за его характером. И Мастер получает вечный покой вместе из Маргариток) и восставшим с пепла рукописью сожженного им романа.

[/smszamok]

На мой взгляд, своеобразность романа Мастер и Маргарита заключается в том, что он требует от читателя выхода за границы эстетичных представлений и сведений. Иначе части художественного содержания романа остается невидимой, а некоторые йога страницы могут сдаться не более чем порождением фантазии автора.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Сегодня уже много сказано о Булгакове как выдающегося мастера слова, автора пьесы «Дни Турбиных», «Собачье сердце», романа «Мастер и Маргарита». Но начинался писатель из темы белой гвардии, поскольку Булгаков все это знал, любил русскую интеллигенцию и хотел разобраться в  трагедии. «Роман этот я люблю наиболее от всех моих вещей», писал автор об «Белой гвардии». Правда, тогда еще не был написан вершинный роман «Мастер и Маргарита». Но, конечно, «Белая гвардия» занимает действительно сильное важное место в литературном наследстве Булгакова.

Чему понравился мне это произведение? Наверное, потому, что я его прочитала на одном дыхании, но важнейшее, наверное, даже не в том, что писатель показал революцию глазами белых офицеров.   Ценность романа М.   Булгакова  —  в  тончайшей эмоциональной ауре духовности, которая разлита в мире, окруженному кремовыми шторами, где, «несмотря на пушки», крахмальная и-чистая скатерть,  стоят на  столе  розы,  где женщина:  полубогиня, а честь — в верности знамени, царю, и обществу, обязанности перед младшими и слабыми. И еще эта книга волнует меня, как и писателя, тем, что она преисполнена воспоминаний о родном Киеве.

Этот, роман привлекает наше внимание и сегодня именно силой и глубиной мыслей и чувств автора. Этот света, поэтическая книга о детстве, отрочестве и юности, лирических снах и мечтах об утраченном счастье.

И вместе с тем очевидно, что «Белая гвардия» — роман исторический,-суровый и печальный рассказ о большой переломе революции и трагедии гражданской войны, о крови, ужасе, путанице. Словно из высоты времени озирает Булгаков эту трагедию, хотя гражданская война только закончилась. «Большой был и страшный год по рождеству Христовом 1918», — пишет он. События затянули и захлестнули в свой водоворот обычных людей, простых смертных. Эти люди метаются, проклинают, как Алексей Турбин, которые не по своей воле стал участником зла, которое творилось. Зараженный массовой ненавистью, он набросился на мальчика, разносчика газет: цепная реакция зла заражает и добрых людей. Ничего не понимая, смотрит на жизнь и ищет свои пути Елена. Но все они живут, любят, страдают. Много свидетелей революции и гражданской войны говорили — тряхну стихию, которая захлестнула Россию, которая искалечила человеческие ‘ног вздыбился и погрузился в хаос.

Идет война идей. Но или идеи сражаются? Турбины  — монархисты за своими убеждениями, тем не менее для них монархия и это не столько царь, сколько страницы русской  Истории, которые традиционно связывали с именами царей. При всем непринятии идеологии революции автор понимал главное: она — плод позорного многовекового угнетения, морального и физического, народной массы. Рассказывая, Булгаков словно сохраняет нейтралитет. Он с одинаковой объективностью отмечает смелость большевиков, честь белых офицеров. Но Булгаков и ненавидит. Ненавидит Петлюру для которых человеческая жизнь ничего не достойное. Пренебрегает политиков, которые разжигают в сердцах людей ненависть и злость, так как ненависть правит их поступками. Высокими словами о городе, матери городов русских, они прикрывают свои :   трусливые действия, а город залили кровью.

Турбины сумели сохранить честь смолоду и потому выстояли, многое потеряв и дорого заплатив за ошибки и наивность. Прозрение, пусть а опозданием, все же пришло. В этом главное содержание и урок исторического романа М. А. Булгакова «Белая гвардия», которые делают эту книгу современной и своевременной.

(Еще не оценили)

Загрузка...

Характерный образ! Студенческая аудитория, общение с нею — последний оазис и для самого героя. За пределами этого оазиса расстилается пустыня. Размышления Николая Степановича о своих «милых мальчиках» высвечивают в его душе тот «святой угол», который дольше всего в ней сохраняется. Разговоры об измельчании молодежи, ощущает он, «производят на меня всякий раз такое впечатление, как будто я нечаянно подслушал нехороший разговор о своей дочери… Студенческие грехи досаждают мне часто, но эта досада ничто в сравнении с той радостью, какую я испытываю уже тридцать лет, когда беседую с учениками, читаю им, приглядываюсь к их отношениям и сравниваю их с людьми не их круга».

И как бы ни зарекался профессор от «сования носа» в политику, но его защита

[smszamok]

молодежи выглядела в ту пору совсем не столь уж индифферентно. Стоит вспомнить хотя бы те комментарии, которыми сопроводила реакционная печать раскрытие заговора студента Александра Ульянова и его товарищей в марте 1887 года. Катковские «Московские ведомости» уверяли, что нигде в России нет никакой опасности порядку и революционных элементов («У нас нет ни пролетариата, ни рабочего вопроса… ни организованных политических партий, домогающихся власти»), кроме «искусственной фабрикации» недовольных «из детей, из учащейся молодежи, которую злоумышленная пропаганда уловляла в свои сети». «Новое время» указывало на «вред» сосредоточения в столице высших школ, откуда «вытекает целый ряд новых неестественных явлений», и на массу людей с «правами   образования»   как  на  «готовую почву для всякой злой  немочи,  откуда бы она ни шла».

«Воспитанный, скромный и честный малый», как не без скрытого сарказма именует себя профессор, в сущности, не совал своего носа не только в политику, но даже и в дела близких ему людей, хотя порой ему просто необходимо было бы «протестовать и возмущаться». Отношения профессора и Кати в какой-то мере напоминают те, что существовали в упомянутом чеховском рассказе «Хорошие люди» между братом и сестрой, когда журналист Лядовский долгое время был для Веры Семеновны предметом полного благоговения, пока она не обнаружила, что он «мыслит» стертыми либеральными шаблонами. Разумеется, Николай Степанович несравненно значительнее Владимира Семеновича и во многом действительно заслуживает уважения. Однако и тут на известной степени взаимоотношений героев оказывается, что его духовная «опека» над Катей основана на довольно призрачных основаниях. В отличие от рассказа окончательный разрыв между профессором и Катей наступает не в результате докторальной уверенности былого «лидера» в том, что «на Шипке все спокойно».

Лядовский воспринял отъезд сестры как облегчение, разрешение кризиса их отношений: «Брат поглядел вслед… насильно вздохнул, но не возбудил в себе чувства жалости. Сестра была для него чужой. Да и он был чужд для нее. По крайней мере, она ни разу не оглянулась. Вернувшись к себе в комнату, Владимир Семенович тотчас же сел за стол и принялся за фельетон». Финал «Скучной истории» во многом повторяет эту сцену, но он несравненно лаконичнее и драматичнее: «Я молча провожаю ее до дверей… Вот она вышла от меня, идет по длинному коридору, не оглядываясь. Она знает, что я гляжу ей вслед, и, вероятно, на повороте оглянется. Нет, не оглянулась. Черное платье в последний раз мелькнуло, затихли шаги… Прощай, мое сокровище!» Владимир Семенович невольно обманывал сестру своим мнимым всеведением и так, видимо, и умер в сознании полезности своей деятельности. К нему в высшей степени относится замечание одного из толстовских героев о том, что «человек может прожить сто лет и не хватиться того, что он давно умер и сгнил».

Напоминая Суворину одно свое письмо, где говорилось о Бурже и Толстом, Чехов поясняет: «Я хотел только сказать, что современные лучшие писатели, которых я люблю,   служат   злу, так как разрушают». Главное обвинение, предъявляемое и в этом и в прежних письмах роману Бурже, заключается в том, что сюжет и герой книги «компрометируют в глазах толпы науку, которая, подобно жене Цезаря, не должна быть подозреваема».

В конце письма снова упоминаются «авторы вроде Бурже в Толстого». Сближение довольно неожиданно, особенно если вспомнить, что Лев Николаевич, прочитав «Ученика», занес в дневник лаконичную оценку: «…какая гадость!»

Однако это негодование, видимо, было направлено главным образом против художественной искусственности книг Бурже, охарактеризованных позднее Толстым в ряду других произведений как «работа мысли без сердца, а с чучелой вместо сердца».

Но тот «претенциозный поход против материализма», в котором видел главный порок «Ученика» Чехов, вероятно, нисколько не возмущал Толстого, поскольку он сам в те дни как раз доказывал, что «наука теперешняя не права, потому что не служит религии», и «те, которые называют себя жрецами науки, потеряли религиозную основу… и не имеют целью единение всех.

Парадоксальное сближение, объединение Чеховым имен Бурже и Толстого объясняется именно тем, что от них обоих, хотя, разумеется, с разной степенью художественной убедительности, «достается» естественным наукам, и без того являющимся постоянной мишенью реакции и мракобесия.

«Ученик» насквозь литературен. Критики отмечали влияние, оказанное на замысел романа Бурже историей Раскольникова. Действительно, многое в сюжете и мыслях молодого Робера Грелу навеяно Достоевским. Одновременно автор заставляет своего героя, когда тот попадает учителем в дворянский замок, сравнивать свои ощущения с испытываемыми в аналогичной ситуации Жюльеном Сорелем в знаменитом романе Стендаля «Красное и черное». Именно примером Грелу в первую очередь аргументировал Горький свое суждение в статье «Разрушение личности», что «исповедь сына века» (известный роман Мюссе.— А. Т.) бесчисленно и однообразно повторяется в целом ряде книг и каждый новый характер этого ряда становится все беднее духовной красотой и мыслью, все более растрепан,  оборван,  жалок».

В данном же конкретном случае обращает на себя внимание и явная тенденциозность замысла и обрисовки героев, их «чучельность», если вспомнить определение Толстого.

Робер Грелу пытается применить психологические  теории своего кумира — знаменитого материалиста Адриена Сикста — для завоевания сердца дочери хозяина замка Шарлотты и в конце концов становится виновником ее самоубийства. В тюрьме он описывает все с ним происшедшее и посылает эти записки Сиксту. «Мрачная история так подло подстроенного обольщения, ужасного предательства и прискорбного самоубийства ставила философа лицом к лицу со страшным фактом,— утверждает Бурже: — с влиянием его идей, оказавшихся разлагающими и тлетворными, хотя он лично жил в полном самоотречении и его идеалом всегда была чистота».

У русского читателя той поры тревоги Сикста, вполне вероятно, могли ассоциироваться с умонастроением, которое возникало в России, например, после покушения Каракозова иа Александра II в 1866 году, когда, по свидетельству современника, Г. 3. Елисеева, «люди ни в чем не повинные стали задумываться над тем: действительно ли они ни в чем не повинны, не позволили ли они в своих писаниях говорить иногда такие мысли и слова, которые могли бросить в преступнике мысль и решение на это покушение…» Роман завершается тем, что брат Шарлотты, граф Андре, убивает совратителя, а потрясенный всем случившимся ученый, «впервые почувствовав беспомощность своей доктрины… склонился перед непостижимой тайной человеческой судьбы» и испытал «потребность молиться».

Этот финал, где Бурже, по словам Чехова, из большого ученого, «орла», сделал карикатуру, наверное, не удовлетворял Толстого-художника, но не так оскорблял как рыцаря науки Чехова: «Сикст, читающий «Отче наш», умилит Евгения Кочетова (сотрудника «Нового времени».— А. Т.),— иронизирует Антон Павлович,— но мне досадно. Коли нужно смело говорить правду от начала до конца, то такой фанатик ученый, как Сикст, прочитав «Отче ваш», должен затем вскочить и подобно Галилею воскликнуть:  «А все-таки Земля вертится!»

Думается, что знакомство с романом Бурже и спор с Сувориным, бесспорно, сыграли определенную роль и в творческой истории повести и в самом ее содержании.

Оба произведения открываются пространными характеристиками знаменитых ученых — Адриена Сикста, «которого англичане называют французским Спенсером», и Николая Степановича, чье имя «в России… известно каждому грамотному человеку, а за границею… упоминается с кафедр с прибавкою известный и почтенный».

Однако вместо «донельзя утрированной», как считал Чехов, фигуры Сикста, который был счастлив своей сугубо отвлеченной умственной жизнью, пока не увидел ее пагубных плодов на примере Робера Грелу, в повести Чехова нарисована куда более обыденная и реальная драма ученого и человека. «Душевная жизнь» Сикста, по словам Бурже,   ограничивалась   тем, что ои, «возможно» (I), любил свою мать. Подобная же намеренная односторонность и предвзятость ощущается и в том, что судьба Робера Грелу — единственное известное нам «практическое» осуществление, применение теорий «французского Спенсера», и этого, по авторской логике, вполне достаточно, чтобы доказать их вред.

Оба произведения заканчиваются поражением знаменитых ученых. О чувствах, испытанных Сикстом в финале романа, уже говорилось. И Николай Степанович к концу своей жизни, дотоле казавшейся ему «красивой, талантливо сделанной композицией», обнаружил в себе отсутствие «чего-то общего, что связывало бы все… в одно целое… того, что называется общей идеей или богом живого человека».

Любопытно, что в некоторых критических статьях того времени «Скучная история» истолковывалась так, как будто речь идет о произведении, идейно тождественном «Ученику». Так, в статье Л. Оболенского, напечатанной в «Русском богатстве» (№ 1 за 1890 г.), утверждалось, что в повести «показано ярко, психологически неоспоримо, что одна наука и специализация в ней невозможны для истинно разумной жизни, без господства высшей объединяющей идеи, то есть религии». Однако трагедия Николая Степановича совсем не в том, что он своими учеными проповедями подвиг кого-либо на ужасающе бесчеловечный поступок, подобный совершенному Грелу, а совсем в ином.

«Читаете Вы уже 30 лет, а где Ваши ученики?» — говорит ему Катя, и, хотя профессор ужасается резкости ее суждений, подобные мысли посещают и его самого.

Что касается науки, то независимо от его намерений в его наследники метят скорее всего бесцветнейший Петр Игнатьевич да один из тех безымянных и безликих «молодых жрецов науки», которые, как это описано в повести, являются к старому профессору за темой для диссертации, терпеливо сносят все его колкости и вспышки и добиваются своего (кстати, изображенный в повести молодой диссертант ведет себя очень похоже на жениха дочери героя,  Лизы,— проходимца Гвеккера).

Однако соотношение учителя и ученика существует в повести не столько даже в сравнительно мало обрисованной Чеховым собственно научной сфере, сколько в «частной» жизни героев.

В финале «Скучной истории» Катя обращается к Николаю Степановичу с примечательными словами: «Ведь вы мой отец, мой единственный друг!.. Вы были учителем! Говорите же: что мне делать?»   Известно, как оскорблялся Чехов предположением о том, что Катя влюблена в профессора. И недаром — подобные «догадки» игнорировали очевидную освову их отношений: Николай Степанович был для Кати, казался ей  учителем  жизни. Их последняя встреча в Харькове — пик постепенно нарастающего в повести драматизма,    который   ярко    обнаружился    у* в ночных сценах на даче. «Бывают страшные ночи с громом, молнией,   дождем   и   ветром,    которые  в на роде    называют    воробьиными,—  начинг свой   рассказ   об  этой  ночи    профессор. Одна точно такая же воробьиная ночь бы ла и в моей личной жизни».

Последующие события развертываются вг фоне «великолепной» погоды: «…на небе спокойная, очень яркая луна и ни одно! облака. Тишина, не шевельнется ни один лист». Так что гроза бушует в человеческих душах. В непонятной родителям истерике бьется Лиза («Я ие знаю, что со мною… Тяжело!»), и на какое-то время в ее порыве к отцу, в ее бессвязном «лепете» воскресает детская доверчивость, надежда на пони мание и помощь. (Впоследствии, узнав вместе с героем о ее тайном венчании с Гнеккером, догадываешься, что в ее душе в эти часы творилось, какие сомнения ее одолевали!)

Но Николай Степанович оказывается бессильным почуять и понять этот душевный кризис: «Что же я могу сделать? Ничего ие могу. На душе у девочки какая-то тяжесть, но я ничего не понимаю, ее знаю и могу только бормотать.

— Ничего, ничего… Это пройдет… Спи, спи…» В ту же ночь столь же внезапный (внешне внезапный) порыв толкает к герою и Катю, которой тоже «вдруг почему-то стало невыносимо тяжело»: «Брови ее поднимаются, глаза блестят от слез, и всё лицо озаряется, как светом, знакомым, давно невиданным выражением доверчивости».

[/smszamok]

Так дважды в эту ночь близкие герою люди уповают ва его помощь — и оба раза напрасно. В финале же окончательно проясняется двойная трагедия — ученика, обманувшегося в учителе, и самого учителя, покидаемого учеником    (в данном случае — Катей).

Разумеется, видеть в чеховской повести произведение исключительно полемическое было бы неверно, но никак нельзя игнорировать того очевидного факта, что впечатления, вынесенные Антоном Павловичем из чтения романа Бурже, стали частью той творческой атмосферы, в которой создавалась «Скучная история». Весьма характерно, что, оспаривая мнение Суворина о своей повести, Чехов писал ему: «Где Вы нашли публицистику? …Значит, и Бурже публицистика?»

(1голосов, средний: 5,00 out of 5)

Загрузка...

Все вложено в эту книгу: ум, сердце, молодость, мудрая зрелость, минуты радости и горькие часы без сна — вся жизнь прекрасного, гениального и веселого человека. Роман «Евгений Онегин», мне кажется, занимает центральное место в творчестве Пушкина. Это не только самое крупное по размерам, но и самое широкое по охвату тем, характеров, картин, мест произведение. Оно оказало огромное влияние на становление русского реализма. Писатель работал над ним более восьми лет. За широту изображения русской жизни, за глубину типических образов и богатство мыслей В. Г. Белинский назвал роман «энциклопедией русской жизни». По нему действительно можно судить об эпохе, изучать жизнь России начала XIX века.

В это время происходил подъем национального самосознания, зарождалось организованное революционное движение. Вспомним хотя бы

[smszamok]

декабристов. Однако абсолютное большинство дворян не было затронуто этими процессами.

Поэт нарисовал яркие картины жизни столичного и провинциального дворянства. Уже с первых строк мы чувствуем пышность и пустоту, «блеск и нищету» петербургского света. Вот отец Онегина, который «давал три бала ежегодно и промотался наконец». Вот и сам Онегин, который «легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно», и «свет решил, что он умен и очень мил». Дни его проходят весело: «три дома на вечер зовут». Он легко вписывался в высшее общество, где присутствуют «необходимые глупцы», «моды образцы», «с виду злые дамы», «неулыбающиеся» девицы. Балы, обеды, опера, всевозможные празднества — вот основное времяпрепровождение. Жизнь «однообразна и пестра», и «завтра то же, что вчера». И понятно, почему простодушной Татьяне «душно здесь». Московские знакомые Лариных наперебой говорят им о том, как выросла Таня. Сами они, однако, не меняются. Пушкин с убийственной иронией замечает: Но в них не видно перемены; Все в них на старый образец… Пушкин начинает перечислять их «неизменные» качества так, что читатель невольно чувствует содроганье перед такой поразительной пустотой, И что характерно, «они клевещут даже скучно».

Поместное дворянство всегда считалось главной опорой трона. Посмотрим, как рисует его Александр Сергеевич. Перед нами проходит галерея образов и типов. Как ни убога жизнь помещиков по сравнению с человеческим идеалом, все же, на мой взгляд, они симпатичнее, чем столичная знать. Уже хотя бы потому, что большинство из них занимаются хозяйством, а значит, у них есть дело. Ведь у высшего света дела-то никакого нет. То, что барин живет рядом, следит за благосостоянием крестьян, тоже не мало.

Эти люди живут в ладу с природой, ведут здоровый образ жизни, не превращая утро в полночь. И, может быть, поэтому здесь и рождаются такие поэтические натуры, как Татьяна. Но это лишь несколько скрашивает поразительную убогость. Глядя глазами образованного человека, Онегина, мы видим портреты сельских прожигателей жизни. Вот дядя Онегина, который «лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил». Вот помещики, которые только и говорят о хозяйстве, псарне, вине и своей родне.

Низкая культура, отсутствие высоких духовных интересов, боязнь нового и душевная лень — вот характерные черты многих из них. Их образование очень поверхностно. Так, мать Тани «русский Я, как N французский произносить умела в нос», знала иностранных авторов не потому, что их прочла, а потому, что московская кузина «твердила часто ей о них». Подражание иностранному у многих проявляется даже в смешных мелочах.

Зато уж спеси помещикам не занимать. И крестьян они за людей не считают. В них много жестокости, причем часто неосознанной. Это, по определению поэта, «барство дикое». Так, мать Лариной сама «служанок била осердясь».

И конечно же, все они боятся нового, которое может ограничить их власть. Это особенно отчетливо видно по их отношению к Онегину. Когда «ярем он барщины старинной оброком легким заменил», соседи-помещики увидели в этом «страшный вред», а его ославили как «опаснейшего чудака». С другой стороны, в этих людях видно и то, что не может не нравиться: простота, хлебосольство, сохранение старых русских традиций.

И столичное, и поместное дворянство представлено в романе в остросатирическом плане. При всем различии их объединяют паразитизм, убогость внутреннего мира, пренебрежение интересами других людей, пустота времяпрепровождения, сплетни и прочее. Пушкин открыто смеется над этим обществом, хотя порой с грустью говорит о сельской простоте или с умилением вспоминает свои забавы. Будучи сам человеком дела, он не может и не хочет принять пустоту светской жизни, хотя, конечно, и не чурается ее. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», — говорит он.

Но ведь прежде-то — дельным! Несомненно, в этом своем романе, как и в других произведениях, Пушкин является продолжателем сатиры Фонвизина и Грибоедова. И темы, и ситуации у трех этих писателей порой сильно похожи. Это значит, что они отражали то типичное, что было характерным для тогдашней России.

[/smszamok]

Заложенные традиции сатиры стали основой для ее расцвета позже. Белинский говорил, что без «Онегина» был бы невозможен «Герой нашего времени». Безусловно, без «Евгения Онегина» и «Горя от ума» Гоголь не чувствовал бы себя готовым на изображение русской действительности, исполненное такой глубины.

(2голосов, средний: 4,00 out of 5)

Загрузка...

Наиболее полно провинциальное дворянство автор описал на примере семьи помещиков Лариных. Главу семейства, отца Татьяны, Пушкин не без иронии называет «добрый малый, в прошедшем веке запоздалый». Он равнодушно относился к образованию и книгам, которые сам никогда не читал и считал «пустой игрушкой». Ларин вел размеренный, спокойный образ жизни, «в халате ел и пил», сердечно любил свою жену, «в ее затеи не входил, во всем ей веровал беспечно», одним словом, «был простой и добрый барин». Жена его в девичестве была сильно влюблена в некоего Грандисона, сержанта гвардии и «славного франта», но по настоянию родителей вынуждена была выйти замуж за нелюбимого, который, «что б ее рассеять горе», поспешил увезти ее в деревню. Молодая помещица еще некоторое время «рвалась и плакала», но потом занялась хозяйством и привыкла к своему новому положению и к мужу:

• Привычка свыше нам дана:
• Замена счастию она.

А когда спустя некоторое время она поняла, что мужем можно еще и «самодержавно управлять», то жизнь в деревенской глуши приобрела новый смысл. Образ жизни Тать-яниной матери типичен для деревенской помещицы:

• Ока езжала по работам,
• Солила на зиму грибы,
• Вела расходы, брила лбы,
• Ходила в баню по субботам,
• Служанок била осердясь —

Все это мужа не спросись. Утонченные манеры, которыми в девичестве могла похвастать старшая Ларина и над которыми автор открыто иронизирует («Бывало, писывала кровью, она в альбомы нежных дев, звала Полиною Прасковью и говорила нараспев, корсет носила очень узкий, и русский Н как N французский произносить умела в нос…»), она со временем забыла и «стала звать Акулькой прежнюю Селину и обновила наконец на вате шлафор и чепец».Простые, мирные, вполне удовлетворенные своим положением люди, не пытающиеся осмыслить устройство мироздания, но искренне привязанные друг к другу и очень гостеприимные, Ларины любили гостей, и те, чувствуя это, часто навещали соседей, чтобы вместе «и потужить, и позлословить, и посмеяться кой о чем». Разговоры помещиков никогда не выходили за рамки быта:

• Их разговор благоразумный
• О сенокосе, о вине,
• О псарне, о своей родне,
• Конечно, не блистал ни чувством,

Ни поэтическим огнем… Будучи  приверженцами   «привычек  милой старины», родители Татьяны строго следовали заведенным прадедами обычаям:

• У них на Масленице жирной
• Водились русские блины;
• Два раза в год они говели; Любили круглые качели, Подблюдны песни, хоровод..! MM квас как воздух был потребен, И за столом у них гостяж Носили блюды по чинам. Говоря о супругах Лариных, автор всегда использует легкую иронию, они для поэта, на мой взгляд, — воплощение лучшей части провинциального дворянства: не блещут интеллектом, духовно ограниченные, но вместе с тем простые, добрые, открытые. А есть среди помещиков и другие, они — в Татьянином сне, привидившемся ей накануне именин. Девушке снится, что изба, куда ее принес медведь, сплошь кишит чудовищами:…за столом

Сидят чудовища кругом: Один в рогах с собачьей мордой, Другой с петушьей головой, Здесь ведьма с козьей бородой, Тут остов чопорный и гордый, Там карла с хвостиком, а вот Полужуравль и полукот. Автор не случайно вводит в произведение этот сон: слишком похожи чудовища на собравшихся гостей в день ее именин. Образы гостей Лариных, подобно приснившейся нечисти, отталкивают своей непривлекательностью, уродливостью и примитивностью. Они, поместные дворяне, так опустились, так оскудели умом, что мало чем отличаются от животных. Персонажи сна и гости Лариных сливаются и образуют одно целое.

Взять хоть бы Трике: «Остряк, недавно из Тамбова, в очках и в рыжем парике», — примитивный человек, привыкший всегда быть в центре внимания и выдающий глупые, пустые, кем-то сочиненные стишки за свои собственные:

Меж ветхих песен альманаха Был напечатан сей куплет; Трике, догадливый поэт, Его на свет явил из праха, Немело вместо belle Nina Поставил belle Tatiana.

Был тут и «отставной советник Флянов, тяжелый сплетник, старый плут, обжора, взяточник и шут», и помещик Гвоздин, «владелец нищих мужиков», и «толстый Пустяков», о сущности которого говорит уже его фамилия.

Итак, в своем произведении Пушкин беспощадно изобличает потребительское отношение помещиков к жизни, их духовную ограниченность и скудость интересов. В то же время поэт с искренней симпатией относится к простоте провинциального дворянства, ведь именно этого качества так недостает дворянству столичному.