Биографические сведения о Лермонтове для написания сочинения

Важно остановиться на следующих биографических сведениях: Лермонтов едет в Петербург с намерением продолжить образование в университете. Но ему предложили вновь поступить на I курс, что означало потерю двух лет. Лермонтов отказался от мысли об университете, согласившись поступить по совету родственников в школу гвардейских подпрапорщиков. О его настроениях и переживаниях в связи с этим крутым переломом в жизни можно судить по письму к А. М. Верещагиной: поступаю в Школу гвардейских подпрапорщиков… Если бы вы могли догадаться, сколько огорчения мне это причиняет, вы бы меня пожалели» .
После просторных аудиторий Московского университета, где шумно и весело спорили студенты, а по рукам ходили запретные стихи л книги, обстановка военной школы должна была казаться Лермонтову особенно тяжелой: палочная военная дисциплина, муштра, наказания за малейшее отклонение от формы, отсутствие книг, которые были изгнаны из .военных школ в эти годы.

Впоследствии Лермонтов называет время своего пребывания в военной школе «страшными годами». В такой обстановке вечерами и ночами, потихоньку, забираясь в самые отдаленные классы, поэт пишет роман о народном восстании «Вадим». Бели бы содержание романа стало известным, Лермонтова постигла бы участь поэта А. И. Полежаева, замученного в солдатчине, Не касаясь всей проблематики «Вадима», учитель останавливается лишь на теме романа, его основной направленности и некоторых мыслях, важных для понимания взглядов Лермонтова. Обращение поэта к теме народного восстания вызвано не одними воспоминаниями о Пугачеве, о котором Лермонтов слышал с детских лет, но стихийными волнениями, с особой силой охватившими Россию в начале 30-х годов, Причины восстаний народа, их результат, свое отношение к событиям недавнего времени — вот что интересует Лермонтова. В романе «Вадим» несомненно сочувствие автора восставшему народу, названному им «сторуким исполином». Решительно осуждается бесчеловечность и жестокость помещиков. Кажется, что Лермонтов перекликается с Радищевым, когда пишет, что «каждая старинная и новая жестокость господина была записана его рабами в книгу мщения, и только кровь (его) могла смыть эти постыдные летописи».

В лирических отступлениях поэт говорит о скрытых силах народа: «Люди, когда страдают, обыкновенно покорны; но если раз им удалось сбросить ношу свою, то ягненок превращается в тигра: притесненный делается притеснителем и платит сторицею — и тогда горе побежденным!» (глава IV)

«В важные эпохи жизни, иногда, в самом обыкновенном человеке разгорается искра геройства, неизвестно доселе тлевшая в груди его, и тогда он свершает дела, о коих до сего ему не случалось и грезить, которым даже после он сам едва верует»3 (гл. XVI). В связи с этой темой рождаются и мысли о современности, о своем поколении, чуждом героики: «. . .теперь жизнь молодых людей более мысль, чем действие; героев нет, а наблюдателей чересчур много…»

Таким образом, роман «Вадим» убеждает, что критическое отношение к современности, сочувствие угнетенному народу, осуждение бесчеловечности крепостного права и деспотизма, наметившиеся в юности, не покидают Лермонтова и в годы обучения в военной школе. Напротив, эти настроения приобретают большую отчетливость и остроту.
Целесообразно также кратко передать сюжет «Маскарада» и прочитать несколько сцен. Можно рекомендовать такие сцены: диалог Арбенина и Казарина из I акта (в купюрах), который показывает грибоедовскую традицию в драме Лермонтова; начало III акта — разговор гостей; монолог Арбенина: «Послушай… нас одной судьбы оковы связали навсегда.. .» и др. После чтения выясняются тема (обличение пустоты, фальши, тлетворности света) и идея. В школе идея несколько упрощается. Гордый, титанический человек Арбенин противопоставлен пошлому и лживому обществу. Но пороки этого общества проникают в душу самого героя, эгоистичного, не способного до конца поверить другому, ставящего свою честь превыше всего. Губительность его индивидуализма для других и для него самого обнажается в трагическом финале драмы. Далее сообщается, что драма, несмотря на неоднократные переделки, не была пропущена цензурой ни в печать, ни на сцену: цензура нашла в ней много «гнусностей», «дерзостей против дам высшего общества», «прославление порока». Такой отзыв цензуры достаточно красноречиво говорит об обличительной силе «Маскарада».